Алексей Сладких, старший брат убитого в бою c русскими оккупантами приморского партизана Александра Сладких, попросил политического убежища в Голландии.
По словам 27-летнего манчжурца, последние два года в России русская банда ФСБ практически ему не давала ему работать, била и вынуждала дать показания на товарищей его брата. Он указал:
"Я общался со всеми партизанами, мы росли на одних улицах. Ребята были все спортивные, непьющие. Всех этих милиционеров, с которыми они сталкивались, я знал и, конечно, за свою жизнь не раз с ними пересекался — у меня самого были к ним претензии. Я считаю, что всех этих милиционеров нужно к стенке поставить — за все, что они сделали.
Когда уже штурм был 11 июня 2010 года, мой брат мне сказал по телефону: «Братишка, сейчас штурм начнется, я живым не сдамся». Не сдался.
В тот момент я находился Сбербанке, на работе, и уже тогда за мной не то что в два глаза смотрела ФСБ — двадцатью глазами следили. Они находились в день штурма у меня на работе.
Последнее время, где-то с конца лета 2010 года, мне практически не давали работать. Большинство организаций, в которые я хотел устроиться, так или иначе крышует милиция, причем неважно, частная это организация или государственная. Правда, в последние я практически не совался: там перспектив вообще нет. Естественно, при такой «крыше» да еще с такой фамилией, как у меня, брать никуда не хотели.
Били. Иногда хватали без предупреждения, отвозили к себе, там били, сильно били, а потом выкидывали в черте города, на какой-нибудь площади, в получасе ходьбы от центра, чтобы не палиться. Как-то раз меня так выкинули, я иду, шатаюсь, — не потому что пьяный, а потому, что болит все, — а навстречу мне два пэпээсника.
Они мне говорят, что я пьяный, что мне нужно с ними пройти. В отделе продержали несколько часов, но отпустили. Давили и на родственников, на родных. Но я такой, что меня лучше сразу убить, смысла от пыток и избиений не будет. Как таковых допросов не было, общались неформально".
В Нидерландах старший брат убитого русскими манчжурского партизана находится с декабря 2012 года, а в лагере для беженцев – с 14 января 2013-го. Он продолжает:
Я выбрал Голландию, когда оттуда приехал близкий друг. Он мне сказал, что есть такая страна, в которой могут помочь, в любом случае из России нужно уезжать, потому что это не дело, когда хороший человек не может нормально жить.
Близкие друзья, которые в целом поддерживали поступок партизан, собрали мне денег, где-то около 60 тысяч рублей, их мне хватило на путевку в один конец. Вообще я боялся ехать через Россию — через тот же Владивосток или Шереметьево. Думал, что меня поймают, не выпустят. Я до сих пор не понимаю, как меня выпустили.
Приехал в декабре, переждал праздники у знакомого. Подошел к КПП у лагеря, сказал, что хочу получить политическое убежище, мне дали заполнить анкету, а потом отправили в лагерь. Это было 14 января, то есть я тут совсем недавно, две недели. Жду «позитива» — документа, который дает право находиться в Нидерландах.
Уже после того, как мне дадут «позитив», я получу право учить язык: меня отведут в школу, чтобы потом я сдал экзамен. Трудно сказать, получу я политубежище или нет. Но понимаю, что в России я уже не жилец».
Отдел мониторинга
Кавказ-Центр
