* * *
Когда Муслим наконец пришел в себя, он еле открыл глаза. Чуть слышно он начал произносить слова восхваления Аллаха. Лежа на холодном полу темного подвального помещения, Муслим чувствовал кислый запах крови, которая растеклась вокруг него привкусом отдавала у него во рту. И еще он чуть вновь не потерял сознание от запаха горелого мяса. Он вспомнил все подробности ночного происшествия. И хотя глаза его только начинали привыкать к темноте, вспомнились очертания подвала. Вспомнил фрагмент стены с облупившейся известкой. Всем, кто считает, что оказавшись в его положении, человек не запомнит обстановки вокруг, он доказал бы, что это не так, своими теперешними воспоминаниями. Все было по-прежнему, кроме его новых соседей.
В подвале были еще двое парней. В их облике было мало человеческого. Один из них был мертв. В этом не могло быть сомнений - обугленное тело свисало, закованное в наручники, спускавшиеся с потолка и прикрепленные к полу. От него и исходил этот невыносимый запах горелого мяса. Тело этого брата было черным, вернее, телесно-черным, особого цвета обгорелой живой плоти. Но что-то в нем заставило улыбнуться Муслима. Этим чем-то была улыбка на лице покойника. Ровный ряд белоснежных зубов убитого был обнажен в улыбке. Муслим представил себе, что погибший, иншаАллах, шахид, пребывает в вечном покое, чувствуя на себе милость Аллаха.
Во втором парне еще теплилась жизнь.
- Ассаламу алейкум, брат! - поприветствовал его Муслим.
- Валейкуму-c-салам, - ответил тот слабым голосом.
- Они долго его жгли?, - спросил Муслим, кивнув в сторону мертвого.
Брат долго не отвечал. Муслим не мог знать, что он неимоверными усилиями сдерживал слезы по своему самому близкому товарищу.
- Я не помню, казалось, что вечность. Заявили мне, что если я не назову имена других братьев из моего окружения, то Асхаба заживо сожгут. Асхаб прошептал: «Хусен, молчи!» За это его ударили прикладом автомата, от чего он потерял сознание. Хусену и в побоях досталось больше меня. Может, этой своей «мягкостью» они хотели добиться, чтобы я заговорил? Когда они уже твердо вознамерились поджигать Асхаба, то решили дождаться, пока он придет в себя, не желая жечь мертвого или бессознательного. Они так и сделали. Его последние слова были «Аллаху Акбар!»
Хусен все-таки зарыдал.
- Он шахид, иншаАллах, - сказал ему Муслим. Какое-то время оба измученных человека молчали.
- Меня удивляет только, почему к нам никто не заходит, - сказал Муслим.
- Эти шакалы, наверное, хотят, чтобы мы подольше смотрели на тело Асхаба, надеясь, что мы не захотим его участи. Они же мне угрожали, что если я не заговорю, то подожгут Асхаба, а затем меня. А тебя, кажется, избивали меньше.
- Да уж, со мной они нежничали. Хотят меня завербовать, чтобы я был лишен даже запаха рая. Но не бывать этому, брат! Муджахед должен погибнуть муджахедом.
- Тебе, по-моему, отрезали пальцы ног и рук...
- АльхамдулиЛлах, надеюсь, Аллах зачтет мне это.
- Знаешь, что мне невыносимее всего? Запах тела Асхаба. Он ни на секунду не дает мне забыть, как горел Асхаб. Они намеренно заставляли меня смотреть на все это. Когда я отворачивал лицо, они ударяли меня по нему, и кто-то из них своими противными руками поворачивал мое лицо так, что чуть ли не вонзал свои пальцы в мою плоть.
- Утешься, брат. Аллах с терпеливыми, - сказал ему Муслим.
Вдруг дверь отворилась, и в подвал вошли один за другим пятеро в камуфляжной одежде. Первый из появившихся в дверях держал автомат наизготовку, он вошел крадучись, будто на него могли внезапно напасть. В его голубых поросячьих глазах был виден страх, который он пытался скрыть. Даже после того, как он увидел Муслима и Асхаба лежащими в лужах крови, страх в его глазах не прошел. С нацеленным автоматом он подошел к Муслиму и, не говоря ничего, занес ногу над его животом и со всей силы опустил ее. Муслим харкнул кровью. Остальные четверо стояли и наблюдали, как их отважный сослуживец избивал Муслима, всячески понося его и выкрикивая:
- Ну что, будешь на нас работать?
Один из стоявших произнес:
- Видимо, муджахед хочет стать шахидом.
- Займитесь другим, поджарьте его немного, - сказал им обладатель поросячьих глаз, очевидно распоряжавшийся дознавательными действиями. Двое из них подошли к Хусену и начали наносить ему удары по всему телу. Хусен хрипел, будучи даже не в силах закричать. Затем они усадили его на стул и подключили к рукам и ногам электрический ток. Здесь уже Хусен вскрикивал от боли. Его крики перемежались со словами «Аллаху акбар!», что еще больше будило нечто звериное в его мучителях, и они увеличивали вольты. Периодически они прекращали и спрашивали:
- Будешь, тварь, говорить?
Хусен молчал. Его губы были насквозь прокушены, из них текла кровь. Но он не переставал кричать: «Аллаху акбар!», что окончательно опьянило палачей жаждой изуверства. А ведь затем их матери вспоминают их как героев и создают комитеты, а если они возвращаются живыми, им вручают ордена и медали и, разумеется, не обходится без крупных денежных вознаграждений. Охваченный безграничным садизмом, один из избивавших предложил:
- А давайте его живьем закопаем!
- Не имею ничего против, - сказал на это распоряжавшийся дознанием.
- А давайте сперва наденем на него бронежилет, постреляем в него, а затем и закопаем.
- Валяйте! - услышали они.
Все это время распоряжавшийся и еще двое подошедших к нему подчиненных избивали Муслима, который то терял сознание, то приходил в себя. В подвал вошел еще один человек в камуфлированной одежде, видимо, более старший по званию.
Он зашел как раз в тот момент, когда Муслима били по почкам тяжелыми солдатскими ботинками. Силы его были истощены, но дух не был поколеблен, он знал, что на истинном пути, что испытания эти - милость Аллаха, которые облегчат ему, иншаАллах, трудности Судного дня. Ему было неимоверно больно, казалось, что голова лопнет, не выдержав такого давления на физическое и психическое существо. Но его не покидала вера, вера во Всемогущество Аллаха, в Его мудрые предрешения. Его мысли, конечно, не оформлялись в подобные четкие формулировки. Можно не поверить в то, что в таком состоянии в Муслиме теплилась мысль, но это было действительно так. Его как будто поддерживала какая-то невидимая сила. Да, его обрабатывали как кусок мяса, но с ним был Аллах, и Муслим, находясь в этом подвале, пребывал в своем надреальном пространстве, там, где с ним была его вера, духовная связь с Всевышним Аллахом. Он знал, что худшее, что они могут с ним сделать - это убить, лишить его телесной оболочки, но веры они его не лишат и даже не внушат ему никакого страха, кроме страха перед Аллахом. И это все по воле Аллаха. Он боялся не того, что он не выдержит и заговорит. Он боялся и одновременно искренне уповал на то, что Аллах все время будет с ним и примет его к Себе шахидом. Эти мысли облегчали ему боль и, благодаря им, он видел смысл во всем происходящем. Если Муслиму предоставилась бы возможность поменяться местами со своими мучителями, его бы не одолевала жажда ответного изуверства. Потому что они представлялись ему как часть определенного механизма, который существует по воле Аллаха и является ни чем иным как испытанием веры мусульман. Но милостью Всевышнего посредством давления этого же механизма мусульмане могут завоевать великие блага и одно из них - смерть шахида.
Приходится только теряться в догадках, что вытворяли американцы над афганскими братьями, если вспомнить случай, когда афганцы полностью содрали кожу с каких-то американских солдат, и повесили их умирать. Да, они не стали сдерживать месть, будучи покорными Аллаху. Довести до этого, иншаАллах, могли только не поддающееся осмыслению зверство американцев.
Подошедший сказал:
- Сержант, разве можно так беспощадно обходиться с заключенными, ты что, не знаком с уставом?
- Я думал, что все правильно делаю, ведь приказали... - ответил обладатель поросячьих глаз.
- Тебе не положено думать. Мы же не звери. А Муслим мог подумать, что мы все тут такие. Это просто ты палку перегнул. А разве он захочет работать с такими как ты. Приведите его в мой кабинет! - произнес старший. На избиваемого Хусена он не обратил никакого внимания, как будто его и тех, кто пытал его, вовсе и не было в помещении.
К тем, кто избивал Хусена, присоединились еще двое, но уже не славянской внешности.
- Да мы, Вадим, зашли посмотреть, что вы тут поделываете, да и начальство наказало вам помочь, - сказал один из вошедших.
«Ну, Мага, только вас и не хватало, присоединяйтесь», - ответил тот, кто наносил удары по почкам Хусена.
- Дик еттий вей укх ваххабиста, Аслан? (Хорошо побьем мы этого ваххабиста, Аслан?) - спросил Мага у того, кто зашел вместе с ним.
- Еттий хац сун, дик ача еза е кап (Не знаю, побьем ли, но надо хорошо перемолоть эту суку, - ответил другой.
- Помнишь, как вы расстреливали в 2004 году? - спросил Аслан Хусена.
- А вы до 2004 года мало братьев убили? Тебя, мунафик, надо было первым убить. Вуг ма ви а со?! (Ты меня только убьешь?!), - сказал ослабшим голосом Хусен.
- Нет, хо вийн, егдац тхо. Хам сесаг хуг ма йи или берах, вежарий, хун х1ой оах царц фу дергда? Са дак ужа бутаг бац оаха, а х1а вежарий боа берг ба (Нет, мы не остановимся на том, что убьем тебя. У тебя, наверное, жена, дети, братья, ты знаешь, что мы с ними сделаем? Мы им дышать не дадим, а твоих братьев убьем), - проговорил язвительно тот, кого звали Аслан.
Тех, кого звали Мага и Аслан, сменив других, начали зверски избивать Хусена, пожалуй, с большим садизмом, чем предыдущие. Они проявили такое рвение, что Хусен
намного чаще стал терять сознание и практически уже не приходил в себя.
- Это тебе за брата! - все время выкрикивал Аслан.
- Ей-ей, Аслан, ты его сейчас убьешь. Рано пока, он должен сказать про других. Ты так дело испортишь, - останавливал их мучитель по имени Вадим.
В конце концов Магу и Аслана практически оттащили от истерзанного Хусена остальные, потому как он уже давно лишился чувств и, казалось, вот-вот скончается.
- Говори, сука, кто с тобой в группе, или, как у вас там, в джамаате. Будешь говорить или всю обойму на тебя тратить? - спрашивал Хусена один из его мучителей через некоторое время.
Хусена вывели на площадку и, надев на него бронежилет, стреляли по его туловищу. Стрелявшие целились всюду, кроме сердца. Двое их них, прошедшие хорошую спецшколу, стреляли в одно и то же место. Их попадание по цели дважды совпало - в плечо и солнечное сплетение Хусена. После второго ранения, Хусен опустился на колени. В этот момент он с радостью подумал о том, что Аллах вот-вот заберет его к Себе шахидом. Его переполнило безграничное, понятное только праведному мусульманину, счастье, от которого у него непроизвольно выступили слезы.
- Смотри-ка, наш клиент заплакал. Надо с ним кончать, а то щас начнет нас молить о пощаде, вдруг я не выдержу... - произнес один из стрелявших. И они потащили Хусена к выкопанной яме. Один из них пинком сбросил Хусена вниз. Оказавшись в яме, Хусен, которого непрестанно мучила неимоверная боль, тихо произнес слова восхваления Всевышнего Аллаха и закрыл глаза, когда его начали закапывать.
Тело Хусена оказалось под землей. Но он был неглубоко засыпан, и в земле оставались невидимые глазу проходы, куда поступал воздух. Кто-то начал со всей силы прыгать по тому месту, где заживо был похоронен Хусен. Попрыгав так минут 10, изобретательный изувер сошел с этого места и предложил:
- Проверим жив ли он?
Палачи начали раскапывать землю и при этом не церемонились со своими лопатами. После очередного удара лопатой из-под земли донесся тихий стон.
- Смотри-ка, какой живучий, - сказал один из мучителей.
Могила была раскопана и из нее достали еле живого Хусена. Вернее, они начали стрелять вокруг него, требуя, чтобы он сам выкарабкался из ямы. Хусен не цеплялся за жизнь, и ему не хотелось вылезать наружу. Он знал, что минуты его жизни, иншаАллах, сочтены, вылезет он или нет. К тому же Хусен не пришел в себя от пережитого под землей. Его существо было потрясено и, казалось, что ничего более сокрушающего его уже не может постигнуть.
Не каждый мог бы остаться собой после того, побывав заживо погребенным. У человека атрофируется осознание происходящего, все чувства, кроме неизбывного желания дышать, жить и не умирать насильственной смертью. Практически такие же чувства-инстинкты возникнут у собаки, если ее подвергнуть подобному. Но это бывает у простого человека или собаки, а у искреннего мусульманина никогда не теряется связь со Всевышним Аллахом.
Но вот Хусен оказался на земле, которая рано или поздно примет к себе всех и окажется такой же жестокой и беспощадной, как мучители Хусена, к тем, кто сеял зло на земле Аллаха. Пытки, чинимые зверолюдьми по сравнению с пытками земли покажутся им, иншаАллах, милой прогулкой.
К ранам, уже имеющимися у Хусена, добавилась еще одна, на животе, нанесенная лопатой. Из этой раны были выворочены кишки. Но Хусен пока жил. Он тихо произнес шахаду. Тот, который прыгал над могилой, нанес удар грубым солдатским ботинком точно по месту новой раны. Прошло несколько мгновений, и Хусен улыбнулся так, что стали видны его зубы...
Во время последних злоключений Хусена Муслим находился в кабинете столь вежливого старшего по званию.
- Послушай, Муслим, молчанием ведь ты ничего не добьешься. Ты знаешь, я вообще не приемлю такие варварские методы. Просто они парни из глубинки. Большинство из них из неблагополучных семей, часто родители последние пьяницы или совсем немощные. Они выросли в жестокости. Другое дело ты. У вас же по исламу нельзя ни с кем поступать несправедливо. Я таких больше уважаю. Но у нас же не все такие. Если ты согласишься с нами работать, так я тебе даю честное офицерское слово, что никто тебя не тронет, пока ты будешь честен с нами. Твоих товарищей и так ведь убьют рано или поздно... А ты просто будешь спасать свою жизнь. К тому же ты сможешь хорошо обеспечивать свою семью. Ислам ведь не запрещает хорошо жить. Так что ты подумай. Я даю тебе срок до завтра. Ты сам понимаешь, что даже при моем огромном желании сохранить твою жизнь, я не смогу ничего сделать, если ты завтра откажешься. Неужели ты не хочешь жить?!
- Дай мне помолиться, - только и сказал Муслим.
Муслима отвели в комнату, но уже в другую, в которой никого не было. Ему принесли таз и ведро с водой и ковшом, а также полотнище.
Оказавшись один, Муслим совершил омовение и выполнил вечернюю молитву сидя, так как ноги отказывались держать его после истязаний и побоев.
Окончив молитву, он вознес Всевышнему Аллаху дуа:
- О, Аллах, Свят Ты и Преславен, Ты Творец всего. Прости меня, если слова мои будут несвязны, но это только от того, что по Твоей великой милости я получил эти испытания. Йа, Аллах, никого я не стыжусь как Тебя. Ты один достоин великого почета. Я покорен Тебе и взываю к Тебе одному. Йа, Раббана, я хочу лишь одного - снискать Твою любовь, которая мне представляется больше неба и земли, всего космоса и Вселенной во столько раз, сколько существует Твоих творений. Неизбывна моя покорность к Тебе. Ты даруешь жизнь и Ты ее забираешь. Ты превыше всего. Нет у тебя недостатков. И Ты Властелин всего. Йа, Аллах, не лишай меня милости любить Тебя и быть покорным. Иначе я стану ничем и окажусь в числе слепых, незрячих глупцов. Ты мощен над всякой вещью. А что могу я? Я даже не смогу умереть мусульманином, если этого не пожелаешь Ты. Я не смогу сделать следующий вздох, если Ты этого не захочешь. Всем моим ходом мысли я обязан Тебе. Йа, Аллах, разве я смогу вернуть Тебе и тысячную долю Того, что Ты мне даровал?! Конечно, нет. Безгранична Твоя милость, и что бы я ни делал, Ты даруешь мне благо. А чем же могу я, Твой ничтожный раб, отблагодарить Тебя?! Ничтожна моя благодарность, как и я, по сравнению с Твоей милостью. О, Аллах, Тебе принадлежит вечность и все, что на небесах и на земле. Так прими же всю благодарность моего сердца. Ты Всезнающий и Всевидящий. Ты знаешь, что творится в сердце лицемера и в душе праведного мусульманина. Ты Всепрощающий и Милосердный. Так прости же всем мусульманам грехи, укрепи наш иман и открой перед нами врата Твоего Рая, чтобы иметь возможность хоть раз увидеть Твой Священный лик. Йа, Аллах, пусть испытания Твои для мусульман будут такие, которые они будут проходить, будучи покорными Тебе. Йа, Аллах, не оставляй нас никогда одних. И не вверяй нас нашим душам. Ты кроток и великодушен. Даруй же нам те блага, в которых заключена великая покорность к Тебе. Йа, Аллах не оставляй нас никогда. Йа, Аллах, сделай все окружающее для нас напоминанием о Твоем Могуществе. Сделай так, чтобы сердца наши не знали другой печали, кроме печали заслужить Твое недовольство. Йа, Аллах, не делай тщетными наши дела. Ведь Ты распорядитель всего. Йа, Аллах, я стремился всегда быть путником в этой жизни. Я жил сегодняшним днем, не думая о завтрашнем. Пытался всегда жить мыслью о Тебе, ведь Ты один этого достоин. Я безгранично благодарен Твоим предопределением для меня. Я же мог оказаться в числе тех же кяфиров, которые меня пытали по Твоей милости. О, как же мне радостно и приятно ради Тебя переносить эти Твои испытания, знать, что я не обделен Твоей милостью, если Ты пожелаешь этого. Йа, Аллах, я бы умножил свои раны в несколько раз для Тебя, лишь бы Ты принял их. Я нуждаюсь в Твоем довольстве как слепой в поводыре. Моя жизнь была бы как пустыня без надежды на Твое благословение. Я всегда чувствовал, что Ты направляешь меня, и я уверенно шел по жизни, совершая Тебе ибадат. Мое сердце переполнялось и переполняется радостью быть покорным Тебе. Какими же невеждами являются те, кто не воздает хвалу своему Великому Творцу! Ты обладатель великой мудрости! Я видел, что даже в простой паутине заложена Твоя мудрость. Никто не в силах сравниться с Тобой и создать нечто, подобное Твоим творениям. Тебе достаточно сказать «будь!» как любая вещь начинает существовать. Ты мог бы сказать всему «не будь!», уничтожить все Твои творения. Но Ты ведь обладатель великой мудрости, щедрости, милосердия. Ты совершенен и нет у Тебя никаких упущений! Будь у меня девять жизней, я каждую отдал бы за Тебя! Йа, Аллах, я прошу лишь одного - Твоего благословения и довольства. Прими же меня шахидом, если в этом мой удел. А как же прекрасен удел шахида! Йа, Аллах, даруй мужество и стойкость, покорность и страх перед Тобой моим братьям, которые вышли ради Тебя на джихад, или же тем, кто на него собирается. Даруй нам победу над кяфирами и мунафиками и унизь последних самым сильным унижением. Йа, Аллах, мое сердце никогда не знало такой радости как сейчас и никогда я не был к Тебе так близок. Я настолько переполнен радостью и ликованием, что мне кажется, мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Йа, Аллах, мне не передать, как я благодарен Тебе за это счастье, счастье, с которым не сравнится ничто на этом свете. Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Проведя несколько часов в бдении, вознося восхваление Всевышнему Аллаху, Муслим постарался прилечь на холодном бетонном полу. Но боль во всем теле не давала ему заснуть, лишь на несколько минут его одолевала дремота. Он совершил еще две ночных молитвы. Когда до утренней молитвы оставалось немного времени, он сильно постучал в дверь. Через некоторое время в дверное окошко заглянуло лицо со вздернутым носом и поросячьими глазами.
- Чё надо? - спросил заглянувший.
- Принеси еще воду, - сказал ему Муслим.
- Больше ничё не хочешь? - спросил охранник и пошел за водой.
Когда он принес воду, Муслим обновил свое омовение и затем совершил утреннюю молитву.
Через некоторое время дверь в помещение открылась, и за Муслимом зашли пятеро.
- Поднимайся, тебя старший зовет, - сказал один из них.
Муслим с трудом встал на ноги и медленно пошел с сопровождающими.
Его завели в тот же кабинет, где с ним разговаривали вчера, старший по званию сидел за столом.
- Ну, Муслим, помолился, а теперь поговорим. Ты мог спокойно подумать. И не спеши с ответом, подумай о своих родных. Перенесут ли они, если больше не увидят тебя? Да и сам ты, наверняка, не хочешь расставаться с ними, с жизнью. Мне сказали, у тебя молодая жена, малолетний ребенок. Кто позаботится о твоем ребенке? Да и мало ли нехороших людей, захотят, например, выместить свою ненависть к тебе на нем, - сказал старший.
Муслим молчал. В это время он усиленно думал над тем, как убить старшего. В помещении больше никого не было, по его настоянию с рук сняли наручники, наверное потому, что даже не допускали мысли о том, что у Муслима осталось сколько-нибудь сил, так как он еле держался на ногах. Да и от него ведь ожидали сотрудничества. А Муслим настоял на снятии наручников именно для того, чтобы убить старшего. Он решил попытаться сделать это еще ночью.
- Хотя бы еще одну гниду уведу с собой, - думал Муслим.
- Ну что ты скажешь? Будешь с нами работать? - спросил наконец старший.
- Лучше тысячу раз сдохну! - ответил Муслим.
Муслим внимательно осматривал стол. Он искал что-нибудь острое, чтобы вонзить в старшего. Его взгляд остановился на авторучке. В тот момент, когда старший не смотрел на него, Муслим успел схватить ручку. Только он собрался сделать рывок в направлении старшего, как тот подошел к нему и со всей силы ударил в живот.
- Это тебе за то, что мое время тратил, - сказал он.
И тут Муслим из последних сил вонзил ему ручку в спину. Муслим был обессилен пытками, и удар оказался слабым, хотя из раны потекла кровь. Не ожидавший этого старший, схватив Муслима за горло, начал его душить и кликнул своих подчиненных. Трое тут же вошли в комнату и, увидев, что старший душит Муслима, растерялись.
- Эта тварь хотела меня убить, - сказал им старший, наконец отпустив Муслима. - Я сам лично его замочу. А пока уведите его, бейте, но не убивайте. Если бы не мои дела, я бы сам, а так просто его убивать не хочется.
Истязания Муслима были продолжены. В них участвовало около десяти человек, сменявших друг друга. Среди них были и Мага с Асланом, которые старались больше остальных и которых снова и снова останавливали, потому что старший приказал не убивать. Целый день Муслима били и пытали. Когда он в очередной раз потерял сознание, его закинули обратно в комнату, в которой он до этого содержался.
В сознание Муслим пришел только на следующий день утром. Он пока не знал, что старший дал приказ убить его любым угодным его мучителям способом, а от тела избавиться.
Дверь его комнаты открыли и в нее вошли пятеро из тех, кто его вчера пытал. Они около часа избивали Муслима. А затем стали обсуждать, как его убить.
- Лучше «сникерс» на него надеть, и ничего не останется, - предложил один.
- Чё на него «сникерс» тратить. Давайте лучше посадим его на самый высокий ток, -предложил другой, с чем все и согласились.
Но все же перед тем, как подключить Муслима к высокому напряжению, они не удержались от того, чтобы не избить его напоследок.
Аслан начал наносить Муслиму удары в печень, сердце, почки. Муслим лежал неподвижно, он был истощен. К тому же после того, как старший душил его, он сильно харкал кровью. Во всех клетках его тела отдавалась жгучая нестерпимая боль, но он даже не мог кричать. Про себе Муслим повторял шахаду. Вдруг его лицо осветила улыбка.
Тот, кого звали Аслан, еще некоторое время избивал тело, уже бесчувственное к этому миру. Но душа Муслима получила самую лучшую из наград и самую прекрасную участь. А мунафик так никогда и не поймет, что готовя себе у Аллаха самое унизительное положение в аду, он свои грязными руками способствовал попаданию Муслима в райские кущи, в обитель мучеников и воинов Аллаха, убитых на пути поклонения Ему. Самые крепкие замки - это те, которые Всевышний Аллах ставит на сердца неверующих и лицемеров, и последние хуже всех перед Ним. А Он знает об этом лучше.
Комната, в которой прошли последние минуты бренной жизни Муслима, была заполнена запахом «миска», аромат которого может послужить знамением только для праведных мусульман, но для тех, кто убил Муслима, это был только сильный раздражающий фактор, точно так же как и улыбка на его лице. Один из убийц попытался убрать улыбку, стараясь сомкнуть губы Муслима, но у него это не получилось. Невозможно стереть знамения и милость Аллаха!
Вы хотите знать, как улыбаются шахиды?
КЦ
