АллахI говорит: «Среди верующих есть мужи, которые верны завету, который они заключили с АллахIом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства (или умерли), и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету».

Мы надеемся оказаться среди тех, которые ожидают.

С позволения АллахIа, мы расскажем о том, как мы запомнили уничтожение псковского десанта 29 февраля 2000 года.

Рассказывать будем мы – одиннадцать человек из присутствовавших там:

Абу Бакр из с. Гехи,

Охранник Басаева Шамиля из с. Веденой,

Магомед из г. Шали,

Iабдур-Рахьман из с. Гойты,

Ахьмад из с. Шатой,

Iабдус-Салам из г. Гудермес,

Ислам из с. Центорой,

Абу Кудама из г. Урус-Мартан,

Муслим из г. Урус-Мартан,

Нихло из г. Урус-Мартан,

Абу Али из г. Урус-Мартан.

По воле АллахIа, мы разделим наш рассказ на пять частей, для лучшего восприятия.

- Первая часть – сбор и отправление;

- Вторая часть – разведка;

- Третья часть – первое столкновение с российскими оккупантами, и последовавшая за этим перестрелка;

- Четвертая часть – второе столкновение и начало битвы;

- Пятая часть – подкрепление и победа.

Первую часть будут рассказывать все вместе.

Мы уходили, оставив наши позиции в городах и селах. Мы планировали спуститься в с. Веденой и Ножай-юрт, а далее разделиться по селам и вести партизанскую войну. Наши джамааты собрались в с. Зоны. Правда, это были не все джамааты, некоторые были у с. Комсомольск.

Те, которые собирались, были в с. Зоны, но не все в одном месте. Например, некоторые, оставив позиции в городе Грозный и проделав путь три или четыре недели, дошли до с. Шатой.

Таким образом, отовсюду собирались мужахиды. После того, как собрались, мы разравняли свои ряды и выдвинулись в горы со стороны с. Улус-Керт, насколько мы помним, это было либо 22-го, либо 24-го февраля. Спустя немного времени на нас сбросили бомбу из самолета, которая ранила несколько человек из сзади идущих, которые в большинстве своем были дагестанцами, пришедшими нам на помощь.

Первая наша остановка длилась три дня. Там мы зарезали нашего коня, который был ранен осколками. Кто-то сказал амирам: «Пусть каждый из вас скажет, сколько с ним человек, чтобы мы знали, на сколько частей разделить мясо, и всем досталось поровну». А после подсчета, насколько мы помним, там оказалось 1153 муджахида. Этого коня было мало, поэтому перед нами стоял выбор: либо выбрать маленький кусок мяса, либо суп, в котором варилось это мясо.

Это было очень холодное, голодное и тяжелое время. Мы спали на снегу, а когда просыпались, были накрыты снегом. Некоторые ходили босиком по снегу, из-за того, что рвалась обувь. Не могли даже разжечь костер, чтобы согреться. А изредка, когда разжигали, все собирались у костра и засыпали, и были случаи, когда огонь сжег одежду, и даже ноги, настолько, что видна была мякоть.

Когда разжигали костер, российские оккупанты вычисляли нас и бомбили. Поэтому Хаттаб сказал нам: «Складывайте найденные дрова в кучки, и пусть идущие в конце разожгут огни и быстро уходят оттуда». Мы так и поступили, через небольшое время российские оккупанты спустили все виды оружия имеющиеся у них. То, что они там устроили – было жутко.

У нас был настолько длинный ряд, что идущим сзади мог бы понадобиться один день, чтобы добраться до тех, кто спереди. Ведь все были голодными, уставшими, несли оружие, также с нами были раненые, с начала войны не было отдыха: то участвовали в битвах, то проделывали путь.

Пока мы шли в горах, еще до того, как мы дошли до того десанта, российские оккупанты обстреляли нас артиллерийскими орудиями снизу, и двое из нас погибли: Муслим, брат Ц. Магомеда из г. Урус-Мартан и М. Шамхан из с. Танги-чу. Также двое из нас были ранены, и они погибли от этих ран.

Проделав путь четыре или пять дней, мы остановились переночевать. В эту ночь Исабаев Хусейн со своей группой вышли вперед для разведки. Они давали нам знать, что дорога чиста, и тогда мы выступали. После того, как Хусейн ушел, этот десант оказался между ним и нами.

Так мы шли, часто подвергаясь артобстрелу российских оккупантов. То, что они сами признают: на эту гору было сброшено 1200 снарядов. Но на самом деле было гораздо больше.

Нихло: Я никак не могу забыть одну картину, которую увидел там. Один наш брат по вере нес на коне тело своего брата. Он собирался похоронить его на окраине села. Он погиб от осколков, которые попали ему в спину, а также на нем не было рубахи, спина его была голой. Когда российские оккупанты начали обстреливать, его конь отпрянул в страхе, и упал в овраг вместе с этим телом.

Но он не оставил тело свое брата, даже когда оно упало так глубоко, хотя он сам был голодным и уставшим. Несмотря на свое тяжелое состояние, он пошел за своим братом и вернул его тело.

С тех пор прошло двадцать лет, а я все не могу забыть этот случай.

Это было очень тяжкое время: голод, холод, засыпали на ходу, когда снимали обувь, отморозив ноги, не могли обратно надеть, так как она замерзала. Многие наши братья болели из-за холода. Мы не были в силах даже похоронить нашего погибшего.

Охранник Шамиля: Клянусь АллахIом, время было очень тяжелым: мы несли на носилках Шамиля, снег доходил до колен, были голодными и обессиленными. Когда мы шли с носилками, и я говорил тому, кто идет сзади меня, чтобы он поменялся с кем-нибудь и помог, то он передавал это тому, кто сзади него, и так до последнего, который проверял, идет ли кто после него. Настолько тяжелым было то время для братьев, все были обессилены.

После этого мы нашли коня и переложили Шамиля на него. Как-то конь завяз в грязи, и начал прыгать, пытаясь выбраться оттуда, а Шамиль упал с него. Я бросился вытащить его, но не получалось. Тогда я попросил помочь мне, но никто не откликался, все были истощены. Я снова попросил, немного повысив на них голос. Клянусь АллахIом, после этого Шамиль поругал меня, сказав: «Почему ты поднимаешь на них тон, лучше оставь меня и уходи, но не ругай братьев». Он видел, что все были без сил.

Ислам: Вторую часть расскажу я. Я был в гвардии нашего президента Аслана Масхадова.

Разведывательные группы разослали на поиски путей. Для того, чтобы не позволить нам выйти из с. Шатой, на вершины гор были дислоцированы 70 тысяч российских оккупантов.

Мы – 45 мужахидов, искали путь в с. Лечин-Корт, руководили нашей разведывательной группой Хаттаб и Абу Валид. Мы остановилось переночевать в одном месте, а на второй день шестеро отправились дальше: Хаттаб, Абу Валид, один брат из с. Даргой и еще трое.

Спустя некоторое время они столкнулись с российскими оккупантами, и между ними была перестрелка, вследствие чего брат из с. Дарго был ранен. После этого они вернулись к нам, и мы ушли немного назад к реке Ваштар, а Хаттаб забрал раненого оттуда.

Через день и Абу Валид ушел, но вернулся спустя некоторое время, и сказал нам: «Мы должны снова подняться на гору Лечин-корта, там же есть землянки, которые вы вырыли, постараемся там пройти». Согласившись, мы двинулись в путь.

Как только мы дошли до той горы, я поднимался и заметил российского оккупанта. Однако я слегка сомневался, они ли это. Я позвонил Хаттабу по рации, и спросил:

«Ты не отправлял сюда нашу разведывательную группу?». Он ответил, что такое возможно, и повелел нам не спешить. Я сказал: «Вряд-ли это наши, у них лица бритые».

Затем они заметили нас и заняли свои позиции. Хорошо приглядевшись, я заметил антенну большой рации. Тогда я спросил у Хаттаба: «У нас есть большая рация? Я вижу антенну такой рации». Он ответил: «Нет у нас такой рации. Подождите, пока они приблизятся и стреляйте». «Они уже заняли позиции, и не собираются к нам подходить. Сделаем то, что в наших силах», - ответил я.

Далее я спросил у тех, кто был со мной: «Вы хорошо видите российских оккупантов?». Ответ звучал утвердительно. После этого мы начали стрелять в них. Я сказал им: «Сдайтесь к нам в плен, ведь вам не поможет ни ваше большинство, ни сотоварищи, которых вы придаете АллахIу!».

Один оккупант ответил мне: «Это ваш АллахI не окажет вам помощь». Как только он произнес эти слова, близко к нам и к этим оккупантам упали снаряды. Тогда я спросил у него: «Как тебе мощь нашего АллахIа?». Однако ответа не последовало.

Вследствие этого погиб молодой человек с моего села, произнося имя АллахIа и совершив земной поклон. А также был ранен Абу Валид. Еще мы, по воле АллахIа, убили 7-8 оккупантов. После этого мы ушли оттуда, забрав нашего погибшего, и похоронили его у реки Ваштар.

На второй день Хаттаб снова позвонил по рации, и сказал нам: «Вы должны снова подняться туда, чтобы попытаться пройти». Тогда я передал это остальным: «Нам велят подняться и прочистить дорогу».

Один из них возразил: «Разве вчера мы не столкнулись там с оккупантами, и вернулись с одним погибшим и раненым Абу Валидом?». Я ответил: «Это приказ, который мы обязаны выполнить. Если не прочистить путь, мы ведь и так умрем от голода и холода».

В путь вышли не все, нас было двенадцать человек. На половине пути, нам позвонили по рации, и сказали: «Возвращайтесь, мы нашли путь».

Мы вернулись, и двинулись вместе к Шамилю. И по пути я попросил несколько человек подняться на горный хребет, проверить, есть ли там кто-нибудь. Тогда Шамиль из с. Дуба-юрт и еще четверо поднялись, а затем столкнулись там с оккупантами, но в силу того, что наши их заметили раньше, им удалось справиться.

Я, Iабдул-Хьаким из г. Урус-Мартан и еще один брат из моего села, мы втроем побежали на один холм и начали стрелять в них. Это и был псковский десант, несколько человек из них. Они спустились, а когда мы начали стрелять, убили нескольких и ранили, оставшиеся убежали обратно к своим. Они держали позиции на этой высоте под названием «776», и был только один путь подобраться к ним – подняться туда.

Затем нам позвонили по рации и приказали отступить, мы отступили.

Через короткое время Абу Дарр дошел до того места, где мы стреляли. Я слышал его разговор с Хаттабом: «Наши хорошо поработали, тут кровь и бинты, я даже нашел новый автомат с подствольником, подарю его тебе».

После того, как мы отступили и продолжили путь к Шамилю, по нам снова начали артобстрел, двое погибли, шестеро или семеро было ранены.

Затем мы добрались до Шамиля. Нас постоянно обстреливали, и Шамиль просил нас: «Ложитесь за большими деревьями и в глубоких ямах. Пусть даже три человека не остаются вместе, разойдитесь по всему лесу». Правда, не все придерживались этого наставления.

Нас тоже было девять человек в одном месте. Шамиль крикнул нам: «Разойдитесь!». Мы ответили ему: «С нами раненые, нам надо будет их нести». Один из нас держал у себя килограмм кукурузной муки, он собирался кормить им тех, которые падали от голода. Мы развели с водой и съели эту муку.

Шамиль дал нам послушать разговор российских оккупантов. Я своими ушами слышал, как кричал Трошев: «Эти самые отъявленные головорезы – их всего лишь 300 человек, надо их в этом каменном мешке уничтожить», «Пустите все свое оружие на них», - кричал он.

В нашем селе был русский парень, он был рожден и вырос у нас в республике, и очень хорошо знал чеченский язык. Когда нас обстреливали, конь дрожал от испуга. А на нем был наш раненый. Я забрал узду у этого русского и сказал ему: «Иди, спрячься». Это был тяжелый период даже для самых самоуверенных.

Снаряды, которое они сбрасывали, ломали деревья. Они направили все свое оружие на нас. Раненый с коня просил меня спустить его. Я ответил ему: «Если я спущу тебя, но не смогу обратно поднять». Он был крупного телосложения, и настолько сильно ранен, что не смог бы самостоятельно спуститься с коня.

«Хорошо держи узду, мы тебя тут не оставим», - добавил я. Он ответил: «Все ведь сбежали, оставив нас вдвоем». «Никто не сбежал, тут и некуда бежать», - возразил я.

Там был ранен один наш брат с красной бородой. У него была проломлена голова. До того как умер, он открывал рот. Его можно было бы положить на коня, но было видно, что он долго не протянет, рана была слишком велика.

Я остановился рядом с ним, не смог пройти, пока он не скончается. Через короткое время он умер, слегка улыбаясь. Клянусь АллахIом, до его смерти и после, от него исходил прекрасный аромат миска. Пречист АллахI! От радости я еще ненадолго задержался рядом с ним.

Также вблизи лежал погибший человек преклонного возраста с белой бородой. Его засыпали листьями и землей, чтобы сделать вид, что его похоронили.

Видит АллахI, я ушел от них с тяжестью в сердце.

Как-то мы с Мурадом лежали спиной к спине. Близко к нам упал снаряд, и Мураду оторвало руку и попало в голову, отчего он скончался. Я тоже получил ранения в нескольких местах – осколки попали мне в плечо, руку и ногу.

Меня нес Гилани на плечах. Я попросил его положить меня из-за сильных болей. Он отказался. Изо рта у меня шла кровь, волна поразила мои легкие, я снова просил меня положить. И в конце сказал: «Если ты не положишь меня, я выстрелю в тебя». Тогда он положил меня.

После мне пытались сделать обезболивающий укол, но я не позволил. Я желал умереть, произнося имя АллахIа и находясь в сознании. Также я хотел сберечь этот укол для других братьев. Считал, что я и так умираю, поэтому не позволял напрасно потратить его.

Я лежал в ожидании смерти, произнося имя АллахIа, и вдруг мне стало очень хорошо. Я не могу передать словами, но мое тело чувствовало удовлетворение. Тогда я сказал: «Братья, если это смерть, то как же красиво я умираю, как мне хорошо».

После этих слов братья заплакали, а мой близкий друг был очень сильно сломлен. Я сказал ему: «Перестань». Кто-то спросил меня: «Тебе есть, что завещать?». Я ответил: «Я завещаю растить подрастающее поколение на религии АллахIа. А также я давал слово отцу, что принесу пистолет, если сможете, отнесите ему мой пистолет, а если нет – используйте его в войне». После этого они снова заплакали.

Я продолжал лежать, ожидая смерть. И резко к моим ногам подступил холод. Кто-то сказал: «Посадите его». Он осмотрел мою спину и сказал: «Ислам, осколок не поразил твою спину, ты не умираешь. Принесите этот укол». Затем мне ввели укол, он сильно опьянил мою голову, я не помню этого, но сказали, что я начал говорить: «Двое туда, двое сюда, а ты стреляй».

Не в силах поднять, они тащили меня, завернув в плед. Мне сделали еще один укол, дальше я тоже мутно помню. Спустя время, когда мы ушли оттуда и были в безопасности, один брат сказал мне: «Ислам, прости нас. Когда тащили тебя, мы спускались по склону, и не в силах дальше тащить, завернули тебя как конфету, и скатили вниз, и когда добрались до тебя внизу, забрали и потащили дальше».

Простите меня ради АллахIа за то, что говорю о себе слишком много. Так как записывается история, я постарался рассказать все, что помню.

Я Абу Бакр,

Я Магомед,

Я Ахмед,

Я Iабдур-Рахьман.

Мы расскажем третью часть. Мы были с Хаттабом.

Это было днем, до наступления времени асра, как рассказал Ислам, они столкнулись, последовала перестрелка, а затем разошлись.

Абу Бакр: Первыми, кто подошел к тому десанту, были мы: я, И. Абу Дарр (Гират) из с. Гойты, Э. Ханпаша (Куна) из с. Гехи, У. Элси из с. Гехи, Хаттаб, таджик Iабдус-Самад, Залмай, П. Ильяс из с. Алхан-юрт и Ибрагим. Подобравшись к ним, мы начали битву с ними. Абу Дарр показал себя очень мужественным. Так-то показали все, но он отличился. Я помню, как он стрелял стоя, повторяя слова «лаилахIа иллаллахI». Спустя короткое время после начала битвы, нас с Хаттабом ранило осколками, поэтому мы ушли оттуда.

Ахмед: Абу Бакр, с вами был еще Галкин Алексей Викторович, который якобы принял Ислам. Мы называли его IабдуллахIом.

Абу Бакр: Те оккупанты, с которыми мы столкнулись изначально, были спустившиеся с той высоты. Они начинали устанавливать свои палатки, но не успели: некоторые были почти установлены, другие и не начинали устанавливать.

Охранник Шамиля: После первого столкновения Шамиль с Хаттабом немного поспорили. Хаттаб утверждал, что нужно обойти этот десант, а Шамиль – что нужно его уничтожить. «Они везде. Я буду свидетельствовать перед АллахIом, что ты не выполнил приказ амира», - сказал Шамиль Хаттабу. Тогда Хаттаб согласился.

Шамиль лежал на носилках, потеряв ногу при выходе из города Грозный.

Ахмед: После того как раненого Абу Бакра забрали оттуда, Гират позвонил по рации своему наибу А. Исе из с. Гойты, и сказал: «Собери несколько человек, и приходи к нам на подкрепление». Тогда он начал собирать группу. Я встал рядом с ним. До этого я бывал с ним во многих местах, в Грозном и так далее. Он всегда сам забирал меня, и это единственное место, куда он меня не взял, сказав: «Ты пока подожди, я еще позову, с ними придешь, оставайся тут».

Магомед: Меня он тоже не взял, так как я болел, у меня была высокая температура.

Ахмед: После этого Иса, взяв с собой десять или пятнадцать человек, пошел на подкрепление к Гирату. После начала битвы нас начали без остановки снизу вверх обстреливать. Обстреливали как наших воюющих братьев, так и нас, которые еще не присоединились.

Прошло много времени, когда перестрелка немного утихла, стреляли изредка. Однако не прекращали обстреливать нас. Затем наших раненых и погибших забрали оттуда.

Гират с Залмаем близко подобрались к оккупантам. Среди раненых минометом были Гират и Залмай. Также трое погибли от артобстрела. Iабдус-Самад тоже погиб там. А Иса умер от пулемета.

Магомед: Я хорошо помню этого Алексея Галкина, который якобы принял Ислам. Он был пленен. После он принял Ислам, и присоединился к нашему джамаату. Он хорошо разбирался в оружии, особенно в снайперской винтовке, также он чинил нашу винтовку.

Он принимал участие в битве в городе Грозный, убивал российских оккупантов. Но я не доверял ему. А также я слышал, как Шамиль Басаев сказал: «Вы до сих пор не убили этого человека?».

Абу Кудама: И я помню этого русского, я тоже ему не доверял.

Помню, как у Рамзана Ахмадова болела голова, а Алексей Галкин сделал ему массаж. После этого ему немного полегчало, и Рамзан спросил у него: «Где ты научился так хорошо делать массаж?». Алексей ответил: «Нас научили всему».

Магомед: На этой высоте он поранил обе руки и обе ноги, через некоторое время он потерялся. Убегая, он забрал с собой оккупанта, которого мы пленили. А после его показывали по новостям, называя героем.

Охранник Шамиля: Я очень хорошо его помню. Эти двое были из ГРУ, мы их пленили в начале войны. Я смотрел за ними, а после передал Абу Дарру.

Спустя некоторое время я встретил Абу Дарра, он спросил меня, узнаю ли я этого Галкина Алексея. Я ответил, что помню его. Тогда он сказал: «Он принял Ислам, теперь это наш брат по вере». Я ответил: «Узнаешь через время, принял ли он Ислам». Я хорошо его знал.

После этого он пошел к десанту вместе с Абу Дарром, и был там ранен осколками. Затем он подошел к Шамилю, и сказал ему: «Шамиль, я очистился от грехов». Шамиль посмотрел на него своим волчьим взглядом, и отвернулся, ничего не ответив. Он не верил ему. Вскоре они сбежали, когда шла битва с десантом.

Ахмед: Был сильнейший артобстрел. От этого почернела земля, которая была белой из-за снега. Я не особо помню, кто еще был ранен или убит. Однако я помню слова, которые произнес Иса перед смертью по рации: «Братья, не отступайте! Постарайтесь, ведь врата рая открыты». Больше он не выходил на связь.

Такбиры, выкрикиваемые воодушевившимися братьями – это было нечто. Раненые и погибшие из нашей группы в основном были поражены артобстрелом.

Iабдур-Рахьман: Я тоже помню это, многие погибли и пострадали от артобстрела, а Иса погиб от пулемета. Хаттаб приказал нам принести тела наших погибших. Мы шли за ними, нас было несколько человек. По дороге мы наткнулись на место первого боя, там остались сумки, брошенные российскими оккупантами, я взял из одной себе обувь и спальный мешок.

Там было очень много лекарств зеленого цвета. Дальше мы нашли очень безобразные тела оккупантов, я никогда не видел более безобразных мертвецов. Также там лежали тела нескольких убитых с нашей стороны, клянусь АллахIом, они лежали так, будто их тела специально поправляли. Так мы забрали оттуда раненых и тела погибших.

Я Абу Кудама,

Я Муслим.

Мы расскажем четвертую часть. Мы были в Ахмадовском джамаате.

Абу Кудама: Нашим амиром был Ахмадов Рамзан, но его с нами не было, вместо себя он оставил Ахмадова Ризвана. Амиром нашей группы был Ахмадов Апти, а я был его наибом, а моим наибом был Муслим, который будет рассказывать вместе со мной.

В тот день до наступления времени магриба Хаттаб подошел к Ризвану, и сказал ему: «Собери человек десять на подкрепление, им нужна помощь». Тогда Ризван сказал мне: «Собери десятерых по желанию». Я передал своему наибу Муслиму: «Ризван просит собрать десять человек».

Муслим: Я собрал тех, которые, по моему мнению, были самыми удалыми и сведущими в военном деле: два друга – М. Ахмед из Грозного, М. Умар из Грозного, Ж. Магомед-Саид из г. Урус-Мартан, Л. Ислам из г. Урус-Мартан, М. Харван из г. Урус-Мартан, шестого я не помню.

Абу Кудама: В. Юнус из г. Урус-Мартан просил ради АллахIа его включить, и Ризван разрешил ему пойти.

Муслим: Нас было одиннадцать – семь перечисленных и мы вчетвером: наш амир Ризван, его друг Хаса из с. Цоци-юрт, Абу Кудама и я.

Абу Кудама: Когда мы вышли в путь, Хаттаб сказал Ризвану: «Ты останься, многие наши амиры погибли и пострадали». Ризван ответил: «Я иду». Хаттаб опять попросил не идти. Но Ризван сказал, что в любом случае пойдет.

Муслим: Хаттаб сказал: «ВаллахIи, братья, по-любому нужно эту сопку занять». Ризван спросил у него, где они находятся. Хаттаб ответил: «ВаллахIи, я не знаю, там ищите».

Мы шли дальше и Ризван сказал амиру другого жамаата: «Выдели из своего жамаата десять человек». Он ответил: «Ризван, мы все уставшие, никто не в состоянии идти». Я помню, как будто сейчас произошло, Ризван чуть подняв тон сказал: «Это что за разговор? А мы не уставшие? Быстро выдели десятерых». Он согласился, и выделил. Они нужны были для того, чтобы охранять наш тыл. Ризван оставил их чуть дальше от нас.

По дороге мы встречали братьев, которые возвращались оттуда, они шли по одному, по двое, некоторые были ранены, другие несли раненых. Мы спрашивали у них, где идет битва, чтобы знать, куда идти. От сильной усталости, ран и голода, они были не в силах даже ответить. Один или двое прошли, не ответив нам. Тогда Ризван и Абу Кудама, подняв голос, сказали: «Подожди, ответь, где российские оккупанты». «Идите туда, они где-то там», - прозвучал ответ.

Я рассказываю это не для того, что кого-то винить. Просто говорю, как было. Братья не были виноваты, это было настолько тяжелое время, все были уставшие, голодные и бывали галлюцинации.

Также мы наткнулись на тела пяти-шести оккупантов, которых убили группа Абу Дарра и другие. Обувь моего брата была в плохом состоянии, поэтому я снял один ботинок с убитого оккупанта, а второй снять не смог, тогда я оставил эту обувь.

И так мы дошли до оккупантов и начали битву. Когда мы подошли, там никогда не было. Мы стреляли вверх, а оккупанты стреляли сверху вниз.

Российские оккупанты заняли очень удобное и хорошее место, им было легко стрелять в нас, так как они находились за самой большой высотой. Они обстреливали нас сверху, а мы не могли нанести им урон, так как они были за высотой. Только гранатой мы могли поразить их, но для этого необходимо было подойти ближе.

Спустя время и мы, и оккупанты убавили стрельбу. И вдруг с нашей стороны раздалась автоматная очередь. Абу Кудама спросил: «Кто там?». Никто не ответил. Он повторил свой вопрос: «Кто стрелял?». Тогда из-за дерева вышел смущенный Хаса. «Это был я», - ответил он, ему стало стыдно. «Будь осторожен, тут же мы», - сказали мы ему.

Абу Кудама: Я был ранен во время перестрелки, тогда я немного скатился вниз.

Было очень холодно, мы лежали на снегу. Я крикнул братьям: «Проверьте, есть ли в сумках убитых оккупантов еда и подстилки». Они нашли их, мы поели и легли на подстилки.

Муслим: Во время перестрелки, я хорошо помню, Ахмед сказал: «Ризван, пока вы стреляете и отвлекаете их тут, могу ли я попробовать подобраться к ним сзади?».

«Попробуй», - разрешил ему Ризван. Затем Ризван крикнул ему вслед: «Их десятерых, которые охраняют тыл, возьми столько, сколько тебе надо». Ахмед подошел к ним, и сказал, что ему нужна помощь, но только один Умар из Дагестана пошел с ним, так как все были уставшие и обессиленные.

Абу Кудама: Когда Ахмед ушел, Умар, который был с нами, попросил разрешения пойти за ним. Объяснив, что ему неспокойно, когда Ахмед там. Это был не тот Умар, которого Ахмед забрал с собой. Он был его лучшим другом. Так Умар пошел за Ахмедом и вторым Умаром из Дагестана. Затем Апти прислал за мной Жаафара, и он увел меня оттуда.

Муслим: Мы оставались там, когда забрали Абу Кудаму.

Ахмед был очень активен и ловок, как в кино. Подобравшись к оккупантам, он убил одного и забрал у него пулемет, он был в большом экстазе. Через некоторое время, он позвонил по рации, и спросил: «А можно зарезать оккупанта, который попадется в руки?». Шамиль ответил ему: «Ахмед, работай не отвлекаясь». Я не помню точно слова Шамиля, но смысл был «не играйся с ними».

Мы продолжали перестрелку, но не было никакого результата. Тогда я, спустя время после того, как Умар пошел за Ахмедом, сказал Ризвану: «Мы ничего не можем сделать отсюда, может, пойдем за Ахмедом и двумя Умарами?». Несмотря на то, что он был амиром, а мы были младше него, Ризван всегда советовался с нами и принимал наши предложения, настолько он был простым.

Когда мы добрались до Ахмеда, там лежали убитые им оккупанты. Мы забрали из их сумок еду. Я помню сливочное масло, которое мы съели без ничего. На земле было настолько холодно, что я положил под себя тело убитого оккупанта.

Таким образом, то мы в них стреляли, то они в нас, мы понемногу подбирались к ним, небольшими шагами, становясь за деревьями, мы добрались до них. Тогда Ризван подумал, что нам нужен гранатометчик. Позвонив по рации, он попросил прислать его.

К нам пришел Ц. СайфуллахI из п. Кирова из нашего джамаата. Я был в полулежащем положении, когда он подошел ко мне. Он встал у моей головы и сказал: «Вставайте, почему вы лежите? Давайте подбежим к ним? Знали бы вы, какие они трусы». Тогда Ризван поругал его: «Куда ты хочешь подбежать? Они у тебя под носом, вон там».

Затем СайфуллахI выстрелил в них из гранатомета, осветив все вокруг. В это время уже потемнело, а когда мы шли, только наступало время магIриба. После он выстрелил из «Тюльпанчика», который у него был. И еще один раз из гранатомета, затем опять стрелял из «Тюльпана». Так он скрылся из виду. Мы окрикивали его, но он не отозвался.

Также из нашего джамаата к нам на подкрепление пришел IабдуллахI из п. Кирова, который тоже был гранатометчиком. И он погиб там. Насколько я помню, Умара из Дагестана ранили, а после увели.

Ахмед и Умар, находясь в большом воодушевлении, подобрались к оккупантам и боролись, забавляясь при этом. Они бросали к ним гранаты. И вдруг Умара разило, он упал в земной поклон. Ахмед крикнул мне: «Муслим, подойди, Умар ранен». Я подбежал к ним, мы с Ахмедом перетащили его на два-три метра, и положили на спину. Ахмед попросил меня проверить, в каком месте он ранен, сказал, что сам не сможет посмотреть.

Так как была ночь, я плохо видел. Я потрогал его голову, она была вся в крови. Он делал последние вздохи, я не помню наверняка, но мне кажется, что он произнес шахаду перед смертью. Он погиб. Я забрал его рацию. Ахмед, сидя на коленях рядом с Умаром, сильно плакал, проговаривая: «Умар, почему это произошло с тобой? Все ведь так хорошо шло, мы же так хорошо боролись».

Они были близкими друзьями, и часто глупо шутили между собой. Я помню, когда мы были вместе, Ахмед выстрелил под ноги Умару, а тот бросил кинжал над его головой, и попал в стену. У них бывали острые шутки, и они были смелыми.

Особенно Ахмед отличился там. Тогда я сказал: «Ахмед, если на то воля АллахIа, Умар будет шахидом, давай продолжим наше дело». Он ответил: «ВаллахIи, Муслим, я больше не смогу ничего сделать. Оставьте меня и делайте, что хотите». Он пробыл в таком состоянии максимум десять минут, затем вернулся в строй и, как и прежде, очень ловко бился.

Хотя Шамиль Басаев и не был с нами, он постоянно поддерживал связь по рации, будто находился рядом. Когда до него доходило, что кто-то из нас ранен, он, называя нас по именам, хотя и не был с нами знаком, просил нас забрать. А когда мы просили подкрепление, Шамиль говорил: «Нужен такой-то, отправляйтесь к ним». Он оказывал нам помощь и был в курсе всего происходящего.

Когда мы позвонили по рации и попросили забрать тело Умара, за ним отправились его брат Али и Бекхан из г. Урус-Мартан, они были в нашем жамаате. По пути в них попали осколки от артобстрела, которое бросали в нас, не прекращая. Али погиб, а раненый Бекхан вернулся обратно. Али, который шел забрать тело свое брата, погиб, так что эти два брата ушли с коротким промежутком времени.

Битва продолжалась. Биться с десантом не составляло труда, но звук артобстрела, который не прекращался ни на минуту, очень мешал. Огромные деревья ломались и падали от этого обстрела. Не в силах терпеть этот звук, я закрывал уши. Они падали рядом с нами, иногда мы слышали, как оккупанты передавали наши координаты, говоря: «Пять метров слева, десять метров справа».

Мы были неподалеку, и слышали друг друга. Со мной был Магомед-Саид, рядом с нами бросили гранату. Он сказал мне: «Муслим, гранату бросили, держись». Граната взорвалась. Я спросил: «В тебя не попало?». Он ответил: «Нет, а в тебя?». Я дал знать, что тоже не ранен. И так пять или шесть раз бросали гранату, и она взрывалась. Мы спрашивали друг у друга: «В тебя попало?». Ахмед, который был чуть дальше от нас, спросил у меня: «Муслим, у тебя осталась граната?». «Одна», - ответил я. «Бросай мне, я брошу ее в оккупанта, который бросает гранаты», - сказал Ахмед.

Я спросил у него: «А ты сможешь?». «Конечно, я ведь бросаю с именем АллахIа», - ответил он. Тогда я передал свою гранату ему, и он бросил, но граната упала рядом с нами. «Ты же бросил ее в нас», - сказали мы ему. Он попросил прощения. Затем рядом упала и взорвалась еще одна граната. Магомед-Саид сказал, что он ранен. Я спросил у него, сможет ли он самостоятельно вернуться. Он ответил, что сможет. «Быстрее уходи, пока не потерял много крови», - повелел я ему.

Затем он ушел. Тогда я немного поднялся и выстрелил в бросавшего гранаты из подствольника, а затем из автомата. Больше гранату он не бросил. Я наполнял рожки, пока была возможность.

Эта ночь была очень длинной для меня, я был уставшим и хотел спать, надеялся, что скоро будет рассвет. На мне была тужурка очень плохого качества, которая промокла насквозь. На моей руке были часы «Касио» с подсветкой. Часто, не вынимая из-под своей тужурки, я включал подсветку, проверяя время, в ожидании рассвета. Когда я смотрел в последний раз, помню было пять часов утра.

Очень часто мы предлагали им сдаться в плен. В то время как мы перестреливались, я заметил оккупанта с левой стороны от себя, который полз. Я быстро вставил рожок, и ждал, когда он подползет ближе, чтобы выстрелить в него. И вдруг я заснул. А проснулся я от удара в спину, будто ударили большим молотком.

Оказалось, тот оккупант выстрелил в меня. Один патрон попал мне в руку и вышел через спину. От сильной боли, я не мог говорить. Я повторял шахаду, тогда Ахмед, который был чуть дальше от меня, сказал: «Муслим тоже погиб». Я пытался сказать ему, что я жив, но не мог подать голос. Затем братья убили оккупанта, который выстрелил в меня.

За час до полного уничтожения этого десанта, меня забрал один брат с нашего джамаата из г. Урус-Мартан. Когда меня уводили, там оставались Ризван, Хаса, Ахмед, Юнус, Ислам и Харван. Также я заметил Шамиля на своих носилках, который находился неподалеку от места битвы.

Я помню, как мой брат угостил меня шоколадом «Ласточка», когда меня увели оттуда. После этого Ахмед сказал по рации: «Нас осталось всего пять-шесть человек, мы не можем взять эту высоту». Шамиль сказал: «Тогда спуститесь».

Охранник Шамиля: Я помню слова, которые произнес Ризван, когда у всех упал дух, и было решено обойти десант. Он сказал, позвонив по рации: «Братья, ради АллахIа, давайте попробуем еще раз, даже если все погибнем». Многие мужахиды воодушевились этими словами.

Абу Али: Пятую часть расскажу я. Я был в джамаате Ахмадова Рамзана, но его с нами не было, его заменял Ахмадов Ризван. Он повелел мне остаться, отдал некоторые вещи и ушел, как сказали Абу Кудама и Муслим, взяв с собой десять человек, на подкрепление. Абу Кудаму и Муслима забрали оттуда, так как они были ранены.

Это было до рассвета, я слышал звуки стрельбы и рацию. Ризван позвонил по рации Басаеву Шамилю, и сказал: «Валид, Шариф». Шариф – это позывное имя Ризвана, а Валид – Шамиля.

Ризван: Валид, Шариф.

Шамиль: Я слушаю, Шариф.

Ризван: Несколько человек из тех, которые со мной погибли и ранены. Пришли мне подкрепление.

Шамиль сказал по рации, чтобы имеющие возможность, отправлялись на помощь к Шарифу. Этот разговор услышал Ахмадов Апти, он сказал: «Шариф, Сиддик». Сиддик – это позывное имя Апти.

Ризван: Я слушаю, Сиддик.

Апти: Я иду к тебе.

Ризван: Ты подожди.

Шамиль: Пусть тот, кто может, идет к Шафиру.

Апти: Шариф, я иду.

Ризван: Ты подожди.

Шамиль: Шариф, Валид.

Ризван: Я слушаю, Валид.

Шамиль: Если ты не позволишь прийти к тебе Сиддику, мне больше некого к тебе отправить.

Апти: Шариф, я иду.

Ризван: Приходи тогда.

Абу Али: Не у всех были рации, и вероятно у многих сели батарейки, нас постоянно бомбили, все были уставшие, голодные и обессиленные. Невозможно было, чтобы все услышали Ризвана.

Ислам: Абу Али, я вспомнил, когда ты рассказал. Я ведь тоже слышал этот разговор между Ризваном, Апти и Шамилем.

Действительно, Абу Али, это был тяжелый период: снег до колен, холод, голод, оружие, раненые, которых нужно было нести, непрекращающаяся бомбежка, братьев не могли найти, некоторые засыпали на снеге и не могли проснуться, а головы не работали. Некоторые не ночевали под крышей две недели. А также мог пройти день и даже больше, как в животы некоторых не попадало ничего, кроме снега. АллахI свидетель.

Абу Али: Апти сказал, чтобы желающие пошли за ним. С ним было максимум пятнадцать человек. Имена всех я не помню. Идрис, брат погибшего гранатометчика М. СайфуллахIа, Олег (Iабдур-Рахьман) из Украины, Iабдул-ХIади из с. Цоци-юрт, Я. Мухадди из г. Урус-Мартан, У. Ката из г. Урус-Мартан, Иса, племянник Ахмадова Ризвана и Апти – это все, кого я помню.

Iабдус-Салам: Мы были в жамаате Iабдур-Рахьмана. Из нашего джамаата там погиб Абу Бакр из г. Гудермес. О нем рассказывал и Хаттаб, что от него сильно шел аромат миска, и каждый прохожий чувствовал это.

Халид, амир Ачхой-Мартановского джамаата, несмотря на то, что у него была ранена рука, и он не мог держать оружие, пошел к оккупантам вместе с Апти, и погиб, а также погиб Али из его джамаата.

Абу Али: Так Апти со своей группой отправился на подкрепление к Ризвану, и снова началась битва.

Ислам: Я слышал, как Ризван сказал Шамилю по рации: «Валид, этих свиней осталось немного».

Охранник Шамиля: Я помню, как Ризван сказал по рации: «Братья, еще один наш брат погиб». Он говорил не о своем брате Апти, а о друге Хасе из с. Цоци-юрт, который был ему как брат.

Абу Али: После этого Ризван позвонил Шамилю по рации - «Валид, Шариф». Шамиль ответил: «Я тебя слушаю, Шариф». «Сопка у нас, дорога чиста», - сказал он.

Тогда я быстро подошел к Ризвану, он был очень опечален, ведь погибли его друг Хаса и брат Апти.

Абу Кудама: Когда я поднялся на эту высоту, я увидел Ризвана, который сидел рядом со своим братом Апти. Я очень сильно любил Апти, и знал его задолго до начала войны. Также он был моим амиром. Увидев, что он мертв, я заплакал. Затем из глаз Ризвана, который сидел, наклонившись, полились слезы. После заплакал и Юнус, стоящий рядом.

Нихло: А когда поднялся я, то увидел две кучи из тел убитых оккупантов. Некоторые лежали вразброс. Почти у всех были пробиты головы. И их тела были очень сильно посиневшими.

Абу Али: Мы искали тела наших погибших, и нашли всех, кроме гранатометчика СайфуллахIа.

После этого мы начали собирать трофеи. Кто-то взял «Тюльпанчик», отодвинув тела оккупантов, и сказал: «Я нашел «Тюльпанчик»». Усомнившись, мы проверили, и Иса, племянник Ризвана, узнал его. Этот «Тюльпанчик» принадлежал его дяде Абдурахману Ахмадову(Хута), и он был у гранатометчика СайфуллахIа, которого мы не могли найти. Затем мы перебрали тела оккупантов, и нашли СайфуллахIа в окопе среди убитых оккупантов. Стреляя, он подобрался к ним, и умер, упав в их окоп.

Идрис плакал, стоя над телом своего брата СайфуллахIа. Также сам он был ранен в руку. Ризван спросил у него: «СайфуллахI был старше тебя?». «Да», - ответил он. «Тогда тебе можно плакать, мой брат был младше меня», - сказал ему Ризван.

Иса сказал: «Сегодня мое сердце насытилось этими русскими».

Муслим: Иса, племянник Апти, подарил мне куртку, в которой был Апти, когда умирал. На ней была его кровь.

Абу Али: Нам повелели забрать трофеи. Но никто не был в силах их нести. Шамилю сказали: «Братья не смогут понести это оружие». «Тогда пусть заберет, кто хочет», - ответил он. Еще до того, как он сказал это, я взял себе два автомата со складным прикладом.

Через некоторое время кто-то из тех, кто тащил раненого Шамиля Басаева, сказал мне: «У меня есть автомат с деревянным прикладом, не мог бы ты поменять его на автомат со складным прикладом?». «Если хочешь, забирай оба», - ответил я ему, и отдал автоматы. После этого мы кое-как похоронили наших погибших и ушли.

Ислам: Когда мы уходили оттуда, уничтожив десант, Шамиль позвонил по рации и сказал: «Говорят, за телами уничтоженного десанта пришли оккупанты. Возможно, они пойдут по нашим следам и нападут на тех, кто идет сзади. Кто в состоянии подождать, оставаясь чуть позади нашей группы?».

Никто не ответил. Снова Ризван вышел на связь, и сказал, что они останутся. Шамиль спросил: «У вас остались силы?». Ризван ответил: «Те силы, которые остались у остальных, есть и у нас».

Шамиль сказал им: «Да будет доволен вами АллахI». Я как будто до сих пор слышу голос Ризвана.

Абу Али: После того как мы спустились в села, я почти год провел с братьями, которые уничтожили десант и отвоевали ту высоту. Я был с Ризваном, Юнусом, Исой, Iабдур-Рахьманом. Когда я попросил рассказать произошедшее там, они рассказали мне.

После того как Апти привел подкрепление, битва снова перешла в активную фазу. Так как находились вблизи, ни РПГ-18 «Муха», ни подствольник не работали.

Спустя некоторое время, как вступили в битву, Апти встал прямо и крикнул оккупантам: «Сдайтесь нам в плен». И в этот момент они выстрелили, и попали ему в грудь и в щеку. Он упал на лицо и погиб.

Также в это время был ранен Идрис, а Ризван осматривал его, так как в темноте было плохо видно. Идрис сказал ему, что не сильно ранен, и в этот момент Ризван узнал, что Апти погиб. Он бросил свой автомат, взял пулемет у Идриса, стреляя и крича «АллахIу акбар», подбежал к оккупантам. За ним побежали Юнус, Иса и украинец Олег (Iабдур-Рахьман).

Когда Ризван обстреливал находившихся в окопах, в пулемете закончились патроны, и он вернулся обратно за своим автоматом. Но Юнус, Иса и Iабдур-Рахьман этого не заметили. Они поднялись на ту высоту, в то время, как Юнус обстреливал оккупантов, в него выстрелили очередью, отчего порвались его рожки из разгрузки, и он, крутясь, повалился на землю, но не был ранен, по воле АллахIа. Иса подумал, что Юнус погиб, но когда они с Iабдур-Рахьманом (украинец Олег) стреляли в оккупантов, он встал и присоединился к ним.

Посмотрев по сторонам в поисках Ризвана, Иса пошел на несколько метров назад, когда не увидел его, думая, что он погиб. Затем он увидел, как Ризван идет со своим автоматом. Когда он и еще несколько братьев подошли, запрыгивая в окопы, они добили оставшихся там оккупантов, и взяли ту высоту, по воле АллахIа. Причиной тому послужил Ризван, который подбежал к оккупантам.

Рассказывая о произошедшем там мне, Юнус и Иса пошутили над Ризваном, сказав: «Когда ты побежал с пулеметом, почему ты кричал «яяя»?». Он ответил: «Я не кричал, а произносил имя АллахIа, говоря - «АллахIу акбар»». Битва началась во время магриба, и продолжалась до рассвета. Так рассказали мне.

Всего там погибло 28 человек, но в перестрелке с десантом погибло лишь несколько из них.

Уничтожив этот псковский десант, по воле АллахIа, мы проделали путь еще несколько дней по горам, затем спустились в села и начали партизанскую войну.

После того как все завершилось, Ризван сказал: «Самая лучшая ночь та, которую провели на телах российских оккупантов».

Это было самым тяжелым временем в нашей жизни. И мы надеемся, что в Судный день это окажется на наших весах.

Автор: А. Рамзан
По тексту «Чеченпресс»