Газета Rzeczpospolita опубликовала следующую статью:

Противоречивые показания диспетчера

Помощник руководителя полетов аэродрома «Северный» давал показания в один день двум следователям.

«Газета Rzeczpospolita получила доступ к информации о российских протоколах допроса свидетелей, которые первыми - еще до переданных официально документов - попали к польским следователям. В частности, это показания диспетчеров аэродрома «Северный», вблизи которого 10 апреля разбился президентский Ту-154.

Из указанных документов следует, что Виктор Анатольевич Рыженко, помощник руководителя полетов, был допрошен в одно и то же время дважды - двумя разными следователями. Именно Рыженко вел польский самолет на последнем, самом сложном этапе полета, в ходе которого произошла трагедия. Согласно протоколам от 10 апреля 2010 г., его допрашивали: с 14.00 до 16.00 по московскому времени - капитан юридических наук [так в тексте] А. А. Алешин, а с 14.00 до 15.00 - лейтенант юридических наук О.Н.Мацаков.

Збигнев Цьвёнкальский, бывший министр юстиции: - Тот факт, что одно и то же лицо допрашивается в одно и то же время двумя различными следователями, является необычным. Нужно выяснить подробности, запросить, для чего это было сделано.

С такой ситуацией никогда не встречался и прокурор Дариуш Барский, бывший заместитель генерального прокурора. - Если дело обстоит так, как установила Rzeczpospolita, то этот совершенно непонятно - считает он. - Польская процедура следствия исключает возможность того, чтобы одновременно проводились два отдельных допроса одного и того же лица.

Это - не единственное противоречие. Показания Рыженко отличаются и по содержанию.

В протоколе допроса, который вел А. А. Алешин, диспетчер заявил, что на расстоянии 1,1 км (что в протоколе было исправлено на 1,5 км), перед тем, как выдать польскому экипажу приказ прервать посадку, он видел Ту-154 на экране радара. Во втором протоколе Рыженко показал, что на расстоянии 1,5 - 1,7 км самолета на мониторе он уже не видел.

Как это возможно, что диспетчер два раза заявил абсолютно разные вещи? Мы задали этот вопрос российской прокуратуре. Ответ от нее все еще не получен.

По словам Барского, даже если бы оказалось, что российская процедура предусматривает возможность допроса свидетеля двумя следователями, которые ведут отдельные протоколы, их содержание должно было бы совпадать.

- Если допрашиваемый меняет показания, что иногда случается, то следователь обязан сразу же спросить, почему он теперь говорит иначе, чем в ходе предыдущего допроса - подчеркивает прокурор Барский.

По его мнению, сразу же после появления подобных противоречивых показаний, российские следователи должны были заняться выяснением этого вопроса. Если они этого не сделали, этим вопросом должны заняться польские следователи. - Доказательные материалы, представленные российской стороной, настолько расплывчаты, что требует дополнительных разъяснений. Это очень важный свидетель по делу огромной важности - подчеркивает Барский.

Между показаниями Рыженко есть еще одно различие. Согласно одному из протоколов, он показал, что, когда самолет находился всего в двух километрах от взлетно-посадочной полосы аэродрома, индикатор на датчике локатора посадки мигнул (этой фразы нет во втором протоколе).

Прокуроры предполагают, что это мог быть тот момент, когда Ту-154 задел крылом о дерево. Этот момент был решающим - после этого пилоты не смогли поднять машину в воздух.

Рыженко показал, что когда он отдавал команду «Горизонт», что означает требование немедленного прекращения посадки, самолет уже не был виден на экране. Что на практике означало, что катастрофа была неизбежна.

Из показаний следует, что ничто не предвещало катастрофы. Как раз наоборот. Рыженко сообщил, что экипаж Ту-154 уведомил диспетчеров, что собирается выполнять не посадку, а лишь контрольный заход на посадку. Этот маневр должен был дать пилотам возможность оценить, можно ли вообще посадить машину.

В ответ на это Павел Плюснин, который был руководителем полетов, сообщил польскому экипажу метеоусловия: температуру и атмосферное давление. Особенно важной была последняя величина, поскольку на основании этой информации пилоты устанавливают шкалу отсчета барометрического высотомера самолета. В протоколах нет сведений о том, какое именно значение давления сообщил пилотам Плюснин.

Пресс-секретарь Главной военной прокуратуры полковник Збигнев Жепа: - Прокуратура на данный момент не намерена обращаться к предполагаемому содержанию протоколов процессуальных действий, предпринятых в ходе следствия.

Интересные показания дала также Ирина Макарова, сотрудница МВД России. 10 апреля она несла службу на аэродроме «Северный». Макарова показала, что начала дежурство в 8 часов (по московскому времени). Согласно ее показаниям, в это время на аэродроме был такой густой туман, что видимость доходила даже до 1-1,5 метра.

Она сообщила, что в момент катастрофы в ту сторону, откуда раздался взрыв, направились все российские подразделения, а за ними - польские офицеры (по-видимому, имеются в виду офицеры Службы правительственной охраны).

Макарова показала также, что, когда она бежала к месту взрыва, она слышала звуки, напоминающие выстрелы из огнестрельного оружия. Однако на месте катастрофы она обнаружила лишь горящие обломки самолета и тела погибших. Аналогичные показания дали и другие сотрудники. Алексей Николаевич сообщил о четырех разрывах, похожих на выстрелы из огнестрельного оружия, а Ирина Виноградова определила эти звуки как четыре взрыва.

Вскоре после аварии в Интернете циркулировал любительский видеоклип, снятый на месте катастрофы, в котором можно было услышать звуки, похожие на выстрелы. По мнению экспертов, вероятно, в результате пожара взорвались запасные обоймы табельного оружия офицеров Службы правительственной охраны.

- Процессуальные действия, предпринимаемые в ходе следствия, затрагивают также и все, связанное со звуками, похожими на выстрелы, - сообщил газете Rzeczpospolita полковник Збигнев Жепа».