Журналист и писатель Анн Нива: Хуже того, что я видела в Чечне, я не видела нигде. Ни в Ираке, ни в Афганистане... Ее книга о Чечне вышла в российском издании под названием «Проклятая война».
Когда впервые видишь Анн Нива, с большим трудом верится, что эта хрупкая женщина побывала в самых опасных горячих точках мира. Но как только начинаешь с ней общаться, понимаешь, что по-другому и быть не может. Журналист, писатель и дочь известного французского слависта, профессора Женевского университета Жоржа Нива, Анн Нива работала московским корреспондентом для различных международных СМИ, побывав в Чечне, Ираке и Афганистане. Ее книга о Чечне вышла в российском издании под названием «Проклятая война». Мы встретились с Анн в Сен-Мало, после дискуссии с российскими писателями, посвященной Чечне.
- Как получилось, что вы стали репортером в горячих точках? Все-таки, для журналиста - это не самый очевидный выбор...
- Для меня, наоборот, это был самый очевидный выбор, потому что я тогда жила в России, в Москве (это было в 1998, потом в 1999 году), и вы прекрасно знаете, что тогда началась вторая война в Чечне. А раз я оказалась в Москве, мне было очень трудно туда не поехать. Я тогда начала свою карьеру корреспондента, а раз такие важные события происходят на территории России, надо поехать посмотреть. Это то, что я начала делать и, в результате, до сих пор я этим и занимаюсь.
- Какое у вас было первое впечатление от Чечни, когда вы там оказались?
- Ужасно, конечно, потому что это был пик войны. Это было осенью 1999 года и зимой 1999-2000 годов - самое страшное время. Я осталась в Чечне на 9 месяцев и жила у простых людей, потому что просто негде было жить. Не было никаких гостиниц, ничего не было! Была война, ужасная война. Я не знала тогда, что такое война, это моя первая война. Я просто начала писать о том, что я видела. И поняла, что так и надо продолжать. Поэтому, после Чечни, когда произошли ужасные события 11-го сентября в Нью-Йорке, я колебалась, не знала ехать или не ехать в Афганистан и в Ирак, потому что я не знаю эти две страны. Россию и бывший Советский Союз я знаю лучше, чем Ирак и Афганистан, но я решила попробовать сделать и в Ираке и в Афганистане то, что я начала делать в Чечне, то есть заботиться о людях и писать про них. Просто про них. Но на самом деле, это не так уж просто. Это нелегко, потому что, чтобы писать о них, надо жить с ними. И жить на войне.
- Когда вы приехали в Чечню, с Вами случались ситуации, когда Вы подвергали опасности свою жизнь?
- Естественно! Я была под бомбежками не один раз - много раз. Я чуть не потеряла свою жизнь, естественно.... Но мне повезло. Со мной был один чеченец, молодой парень, который воевал во время первой кампании. Когда мы с ним встретились, ему было 25 лет, и он решил воевать другим путем: помогать мне. Ему казалась, что помогая мне, он воюет, выражает свое мнение. С ним мне было, конечно, гораздо легче. Он был простым чеченцем, который хорошо знал свою страну. С ним я побывала везде.
- Вы ездите в Чечню на протяжении уже десяти лет, даже больше десяти лет. Как меняется ситуация? Как сегодня живут там люди? Есть ли хоть что-то, что становится лучше?
- Трудно сказать, что лучше в Чечне сегодня. Я была там недавно, осенью, и меня поразил уровень насилия. До сих пор, я не вижу хорошего будущего для молодых людей.
Конечно, ситуация лучше, чем во время пика войны. Конечно, когда не бомбят - лучше. Конечно, после всего, что было... Был ад! Ничего гуманного не осталось тогда. Но это не значит, что в Чечне сегодня нормальная жизнь. Никакой нормальной жизни нет.
Но это, может быть, и в других местах в России. Трудно иметь, так называемую, нормальную жизнь в России. То, что меня раздражает - это факт, что ничего не решено! Я не вижу со стороны Кремля, чтобы были дебаты об этом, что бы в СМИ говорили об этом, чтобы интеллигенция тоже начала говорить о Чечне и просто обсуждать этот вопрос.... Этого до сих пор нет. Чечня - это до сих пор больная тема.
- А соседние республики?
- Теперь в Ингушетии - хуже, чем в Чечне. Война была в Чечне, и солдаты в Чечне, а где их нет, как сейчас в Ингушетии, начинается полный беспредел! И это не только в Ингушетии, это уже давным-давно происходит в Дагестане, в Карачаево-Черкесии, В Кабардино-Балкарии - везде на Кавказе. И опять я не вижу, я не слышу ничего со стороны властей, со стороны Москвы, не слышу, чтобы об этом говорили напрямую, не стесняясь. Просто показывая всем, что есть возможность и воля изменить эту ситуацию! В результате, все ухудшается. Я также заметила, что Россию мало понимают здесь, на Западе. Нам, западным людям, которые любят Россию, которые долго жили там и живут, нам тоже трудно объяснить это нашей публике, очень трудно! Потому что здесь очень много антирусских стереотипов, которых не должно быть! Но они есть, и очень трудно идти против них.
- С Анной Политковской Вы познакомились в Чечне?
- Я познакомилась с ней из-за Чечни в Москве и во Франции, потому, что ее первая книга была опубликована во Франции, когда моя книга (десять лет назад) тоже была опубликована.
Анна Строганова "Русская служба RFI", Франция
