В течение шести лет эта камера пыток скрывалась в подвалах бывшего интерната для глухих детей. Жители Октябрьского района Грозного о ней знали. Они слышали крики, раздающиеся из ее зловещих недр.

Но российские власти, которые первыми контролировали это заведение, настаивали, что это обычная тюрьма.

Чеченское правительство, назначенное Кремлем в качестве своих преемников, вообще отрицало существование такой тюрьмы. Однако представители российской правозащитной организации "Мемориал" смогли этим летом туда пробраться, как раз перед сносом здания, чтобы наконец-то правда вышла на свет.

Леденящие душу надписи на стенах, некоторые сделанные кровью, предоставляют самые убедительные из доказательств того, о чем несколько лет говорили правозащитники: в Чечне проводились санкционированные государством пытки, возможно, систематически, с тех пор как в начале 2000 года Грозный был захвачен российскими войсками.

Заключенные наносили на стены зловонной темницы свои имена и иногда даты своего задержания с описаниями мучений, которые им пришлось вытерпеть.

"Какой сегодня день? - говорилось в одной такой надписи. - Какой год? Я еще жив?"

Заключенные, которые выжили в Октябрьской тюрьме, часто пытались жаловаться на то, что с ними там сделали, но их игнорировали. С появлением новых доказательств, однако, Кремль, вероятно, будет теперь вынужден выслушать их рассказы.

Одну из самых страшных историй рассказывает Алавди Садыков, 56-летний бывший учитель физкультуры, который в 2000 году провел в тюрьме три месяца. Садыков точно не знает, ни почему его арестовали, ни зачем пытали в течение 83 дней, ни почему в конце концов выпустили, тогда как многие из его товарищей по несчастью были убиты.

Через шесть лет после произошедшего он все еще ищет ответов и правосудия.

Как только его с мешком на голове притащили в Октябрьскую тюрьму в марте 2000 года, он почувствовал на своем теле удары приклада, что на следующие три месяца стало частью его ежедневного существования.

Он живо вспоминает инсценировку казни, где распоряжения отдавал один из главных истязателей. Он помнит, что его звали Игорь и что тот часто заставлял его поедать собственные экскременты.

"Повсюду была кровь, - вспоминает он, - на полу, на стенах. На потолке были видны фрагменты человеческого мозга. Под ногами я нашел отрубленный палец".

"Они заставили меня повернуться к стене и выпустили несколько очередей у меня над головой. После этого они сказали, что собираются поиграть в футбол, а я был мячом. Я молил о смерти".

Вскоре после этого Игорь вошел в камеру с коллегой по имени Александр. "Александр сбил меня с ног и наступил мне на ногу. Он вытащил из кармана огромный сувенирный кинжал, схватил меня за ухо и отрезал его".

Почти без сознания он видел, как Александр отрезал уши другим заключенным и убил последнего из них. На следующий день Александр пришел в ожерелье из человеческих ушей.

Когда тюрьму передали новому подразделению, Садыкова освободили без объяснений.

Несмотря на свои ужасные мучения, он запомнил, а потом и записал имена своих мучителей - офицеров Ханты-Мансийского подразделения российской армии.

При помощи сочувствующих чиновников чеченской администрации он даже нашел их адреса в России, что является ключевым элементом в поисках правосудия столь многих заключенных Октябрьской тюрьмы.

По словам Натальи Эстемировой, возглавляющей офис правозащитной организации "Мемориал" в Грозном, в Чечне могут до сих пор действовать еще 15 тайных пыточных камер.

Это совсем не то, что хочет слышать Кремль, стремящийся показать, что ситуация в Чечне налаживается.  

Эдриан Блумфилд,