Выходящая в оккупированной Московией-Россией Внешней Манчжурии газета "Арсеньевские вести" опубликовала текст выступления приморского партизана Максима Кириллова на "суде" русских оккупантов:

– «Уважаемые присяжные заседатели, мне вменяется, что я входил состав в банды. Я не признаю своего участия в банде, поскольку никакой банды по сути не было. Я поддерживал дружеские отношения, с Алексеем Никитиным я был просто знаком, с ним мы не являлись одногодками, у нас были разные интересы.

Наиболее давние отношения у меня сложились с Андреем Сухорадой: дело в том, что мы с ним учились в старших классах, поступали в техникум, дружили.

После того самого злосчастного конфликта, произошедшего с кировскими милиционерами, условия, в которых жили ребята, оказались невыносимыми, оставаться в поселке было небезопасно. Со стороны сотрудников милиции последовали нападки и различного рода угрозы, в частности, они угрожали ряду лиц, конкретно, Андрею Сухораде. Он некоторое время находился во Владивостоке, а когда появился в поселке, к нему подъехали на машине и сросили, зачем он приехал в поселок, мы тебя предупреждали о том, что ты должен покинуть поселок.

Однажды мне довелось побывать в милиции. Двое сотрудников милиции в штатском сказали что у них есть пара вопросов ко мне. Меня доставили в местное РОВД и сказали, что я совершил якобы разбойное нападение. Затем, застегнув наручники, мне надевали противогаз, потом вставляли в шланг сигарету, отчего я не мог дышать, задыхаясь от сигаретного дыма. Я начал кашлять и терял сознание.

Когда я терял сознание, противогаз снимали, и я приходил в себя. Противогаз одевали вновь. Так продолжалось долго. Потом один из них сказал, что сейчас привезут свидетеля.

Ранее, до всех вышеописанных «процедур» следствия, я говорил, что если доставят данного свидетеля, то он подтвердит мою непричастность к преступлению. Некоторое время спустя они спросили, точно ли я не совершал данного преступления? Я сказал, что не совершал.

Далее два человека периодически входили в кабинет, где я находился, будто передавая друг другу эстафету – меня продолжали пытать. Свидетель подтвердил, что я не имею никакого отношения к преступлению, о котором говорили сотрудники кировской милиции. И меня отпустили.

Я на тот момент не особенно делился с родителями, обо всех подробностях конфликта и о его причине ничего не говорил и о беспредельщиках-милиционерах, злоупотребляющих своим служебным положением.

Охота кировских милиционеров на людей

Однажды один наш общий знакомый В. попросил нас: меня, Владимира Иллютикова, Александра Ковтуна, Андрея Сухораду, Алексея Никитина и еще нескольких ребят помочь ему разобраться в одной ситуации, поприсутствовать при разговоре с Константином П., который работал в одной связке с милиционерами-беспредельщикаими.

Приблеженные к кировским милиционерам люди избили В., у него были серьезные повреждения, из-за чего он попал в больницу. В. собирался идти в армию, но из-за этих повреждений его вообще отказались внести в списки новобранцев. После избиения оказалось, что у него лопнула губа почти до носа.

Мы назначили встречу, чтобы поддержать В. Когда мы шли на встречу, подъехала машина темного цвета. В машине находились милиционеры. Я отчетливо помню, что у кировского милиционера Б. был в руках пистолет Макаров. У другого милиционера С. тоже было оружие. После первого выстрела мы стали разбегаться в разные стороны. Началась стрельба.

В это время рядом с нами находились люди. Двое сидели на лавочках, буквально в нескольких шагах от нас.

На эту встречу шел еще один человек – Максим Ш. Его путь лежал через улицу, где проживает Константин П. Вместе со своей бандой он встретил Максима Ш. на этой улице и спросил, куда он идет. Максим сказал, что идет поддержать своего знакомого. Костя со своими товарищами стали бить его.

Он упал на землю. Косте П. этого оказалось мало. Он взял металлический прут, лежавший около дома, и стал бить им тело. Несколько тяжелых ударов пришлись по голове. Только когда из головы пошла кровь, только тогда Костя П. перестал бить.

Максим Ш. не мог принять участие в нашей встрече, ему была необходима медицинская помощь, он находился в предобморочном состоянии. Максим зашел домой, взял обеззараживающие средства: бинты, перекись, сделал перевязку. Алексей Никитин закрыл его в своем гараже, сказал, чтобы он переждал. Естественно, Максим согласился. Потом мы отправились на встречу.

После того, как разбежались от выстрелов, мы знали, что кировские милиционеры ищут нас повсюду, объезжая все микрорайоны поселка. Поэтому все стремились попасть в гараж, где скрывался Максим Ш.

Я точно не помню сейчас хронологию событий. Но когда я подошел к гаражу, то передо мною предстала такая картина: около гаража стояла скорая помощь, Андрея Сухораду я не застал, как и Леоненко, их уже увезли в районную больницу, также я не застал Максима Ш., поскольку повреждения у него оказались тоже серьезными.

У гаража я увидел Александра Ковтуна. Саша сказал мне, что сотрудники милиции взломали гараж. Они били тех, кто находился в гараже, бейсбольными битами и металлическим и прутьями, растягивали тела ребят и наносили удары. Я увидел последствия случившегося – поломанные биты.

У Алексея Никитина на тот момент в гараже стояла акустическая система советского производства, довольно-таки тяжелая. Этими колонками милиционеры кидали в ребят, стараясь попасть по голове. Потом приехали сотрудники милиции, опрашивать маму Алексея Никитина.

Нас убивали, угрожали, заставляли копать могилу

Судья прервал Максима Кириллова:

– Я прошу вас говорить по существу обвинения, которое предъявляют вам.

Судья начал перечислять, какие преступления инкриминируются Максиму Кириллову.

– Я знаю, что мне инкриминируют, – возразил Максим Кириллов. – Мне не дали на следствии сказать о данных обстоятельствах. Я хочу, чтобы до присяжных было донесено все.

В дискуссию вступила Олеся Моисеева, адвокат Максима Кириллова:

– Он дает показания перед присяжными заседателями, которые будут оценивать доказательства и выносить вердикт. Я считаю, что не нужно устраивать Кириллову никаких нравоучений. Разве он не может говорить, что считает нужным? Ему инкриминируется участие в банде, именно поэтому он рассказывает обо всем так подробно.

Максим Кириллов продолжил:

– Я не могу сказать, фиксировали ли побои у ребят, которых отвезли в больницу. Но знаю, что как только Андрей Сухорада вышел из больницы, к нему подъехал автомобиль, где сидели братья Е. – прислужники кировских милиционеров. Его усадили насильно в машину и вывезли к реке, где принялись растягивать, бить битой по рукам и ногам. Он добирался домой своим ходом. После этих событий сотрудники милиции выплескивали на нас свое негодование.

Последовал ряд нападений на моих друзей. Однажды Владимир Иллютиков возвращался с работы, его также затолкали в машину и вывезли на окраину поселка. Его принуждали копать себе могилу. Приспешники кировских милиционеров сказали, что если Владимир против них, то должен лечь в могилу.

В подъезде дома однажды напали на Александра Ковтуна. Какой-то человек стал наносить удары ножом.

На Алексея Никитина тоже нападали.

В поселке Кировском есть довольно темное место, хоть глаз выколи. Это район моста. Однажды поздним вечером А. Никитин шел по этому мосту один. Несколько человек, которые стояли с другой стороны моста, попросили у него сигарету. Алексей сказал, что не курит. Люди, встретившие Никитина у моста, были, с его слов, похожими на одних из прислужников кировских милиционеров. Они стали избивать А. Никитина каким-то предметом и нанесли ему серьезные увечья.

– Что вы сожете сказать по поводу инкриминируемых вам преступлений, в частности по поводу убийства четверых лиц? – спросил судья.

– Я не признаю этого убийства. По этому поводу я выскажусь потом. Мне необходимы мои личные заметки, которые я делал, их нет сейчас со мной.

Воспитанники клуба «Патриот»

– Чем изначально Сухорада помешал сотрудникам милиции? – спросила адвокат Олеся Моисеева.

– Он негативно относился к тому, чем занимались сотрудники милиции, – сказал Максим Кириллов. – Негативно относился к наркотикам. Сотрудники милиции, естественно, знали его отношение.

– Чем занимались сотрудники милиции? – спросила Олеся Моисеева, адвокат Максима Кириллова.

– Их деятельность была связана с производством наркотиков, – ответил Максим Кириллов.

– Расчитывали ли вы на то, что вмешается вышестоящее руководство и прекратит бесчинство в Кировском районе? – спросила адвокат О. Моисеева.

– Я вообще полагал, что сотрудники будут привлечены за противопроавные действия как в отношении кировской молодежи, так и в отношении нас, но действия сотрудников оставались безнаказанными.

– У вас были какие-то определенные места, даты встреч? – спросила адвокат О. Моисеева.

– Нет, определенных мест и времени не было. Мы встречались, где собиралась вся кировская молодежь, – ответил Максим Кириллов.

– Среди вас был руководитель? – поинтересовалась О. Моисеева

– Среди нас никогда не было руководителя, – сказал Максим Кириллов. – Каждый имел свою точку зрения, жил индивидуально по своим нормам, которые считал верными".

Отдел мониторинга

Кавказ-Центр