Известный борец с кровавой русской империей, активист борьбы за свободу оккупированной русскими Карелии из Яянислинны ("петрозаводска") Вадима Штепа опубликовал в литовских СМИ статью о порочном круге России. В ней он в частности пишет:

- На летнем совещании послов и постпредов РФ, которое почему-то осталось не особо замеченным в СМИ, президент Путин открыл окончательный способ «поднять Россию с колен».

«Считаю также необходимым вновь вернуться к вопросу об облегченном порядке предоставления российского гражданства тем, кто был гражданином СССР и прямым потомкам родившихся в Советском Союзе или даже в Российской империи», - заявил он (эта ужасная перспектива стать рабом, эти угрозы Путина - очередная страшилка со стороны люто ненавидящего, как любой чекист, эмигрантов главного русского пса - КЦ).

Герой Сорокина как в воду глядел: символом будущей России станет «двуглавый орел, восседающий на красной звезде».

И это не такой уж оксюморон. Подъем российского триколора под мелодию советского гимна уже давно никого не удивляет.

Финны, поляки и прибалты, чьи предки родились в Российской империи, наверняка с осторожным интересом узнают, что отныне они тоже имеют право на российское гражданство. Зато жители среднеазиатских республик, без сомнения, будут рады – теперь никто не посмеет назвать их «нелегальными иммигрантами». Тем более – в перспективе создания Евразийского союза.

Вот только одно преуменьшение – на гербе СССР серп-и-молот покрывал весь земной шар. По этой логике, российское гражданство надо предоставить вообще жителям всех стран, где советские инструкторы учили строить социализм. Но на это, похоже, даже ресурсов "Газпрома" не хватит…

Итак, сегодняшняя РФ окончательно превращается в «уменьшенный СССР». Пусть и без доминирующей коммунистической идеологии (хотя для нее тоже отведена своя официальная ниша в лице ностальгиков из КПРФ). Но все с теми же имперскими претензиями и поучениями окружающему миру.

Когда Ельцин вначале 1990-х объявил РФ «правопреемницей СССР», под этим имелась в виду сугубо юридическая преемственность – кресло в ООН, вопросы зарубежной собственности и т.д. Однако при Путине это «правопреемство» переросло в историческую непрерывность. Если в 1990-91 годах Россия и СССР являли собой различные до противоположности политические субъекты, то теперь постсоветская российская история считается прямым продолжением советской.

Основная часть вины за эту историческую «загогулину» лежит на самом Ельцине, который испугался проводить люстрацию по образцу восточноевропейских стран, поскольку сам мог лишиться своего поста. И в итоге советская номенклатура постепенно, но неуклонно вернула себе власть, лишь поменяв корочки на партбилетах.

Только теперь она ведет себя гораздо хищнее и тверже. Она цепко усвоила урок «перестройки» и намерена ни в коем случае не повторить той ошибки. На рубеже 1980-1990-х годов во всех республиках СССР все же состоялись свободные выборы, в результате которых там возникла новая легитимная власть и кремлевская «вертикаль» рухнула.

Именно поэтому сегодня система идет на все, чтобы не допустить полноценных выборов губернаторов – которые вроде пообещала в декабре 2011 года под давлением гражданских протестов. Вводятся какие-то непроходимые «фильтры», отсекаются беспартийные самовыдвиженцы, а в некоторых регионах поздней весной губернаторы были спешно переназначены, чтобы отодвинуть момент выборов еще на несколько лет. Уж не говоря о том, что региональные партии по-прежнему строго запрещены – похоже, они действительно являют собой иглу имперского Кащея.

Однако сами эти действия власти, несмотря на внешнюю «стабильность», свидетельствуют о ее глубокой панике, сродни позднесоветской. Всякая система, для которой главным смыслом становится не развитие, а самосохранение, неудержимо движется к своему финалу…

Хотя изначально РФ могла развиваться по совсем иному пути, нежели уменьшенный римейк СССР. В первые же месяцы после его распада, весной 1992 года большинством российских республик, краев и областей был подписан Федеративный договор. Это был довольно противоречивый документ, фиксировавший асимметричную федерацию (республики наделялись гораздо большими правами, чем края и области), но вместе с тем – создававший возможности для появления на российском пространстве принципиально новой, договорной модели государственности.

Изначально ни РСФСР, ни СССР не были полноценными федерациями, которые образуются по принципу взаимной заинтересованности их субъектов.

По договорному принципу когда-то возникли США, которые с тех пор сохранили базовые федеративные основы своей государственности. И поныне для жителей различных штатов гораздо важнее и ближе свои избираемые мэр, шериф и губернатор, нежели полувиртуальный персонаж из Белого дома. (Голливуд их столько наснимал, что многие уже запутались.) Но если бы этому персонажу взбрело бы вдруг в голову «отменить» губернаторские выборы – он бы сам первым из этого Белого дома вылетел…

По договорному принципу в 1990-е годы формировался и Евросоюз. И хотя с тех пор в Брюсселе и Страсбурге возникла странная прослойка неизбираемой «евробюрократии», она тем не менее существенно уравновешивается расцветом многочисленных региональных движений, которые сохраняют и развивают федеративную природу ЕС.

Но в РФ после принятия конституции 1993 года Федеративный договор фактически был забыт. По этой конституции Российская Федерация утратила свой договорный принцип и учреждалась «сверху». Что и создало основы для возрождения имперских архетипов, проявившихся уже с началом первой чеченской войны. А в полной мере эти архетипы реализовались при Путине, когда слово «Федерация» в названии страны стало сугубо номинальным. Как образно заметил легендарный диссидент Владимир Буковский, российское государство традиционно строится не с «фундамента» (местного и регионального самоуправления), а с имперской «крыши». Поэтому она периодически в истории и обваливается…

На мой взгляд, главной идеологической развилкой ближайшего времени в России станет выбор между реальным федерализмом и имперским «правопреемством». Если федеративный принцип сближает Россию с современными странами, то стремление «продолжать империю» тормозит ее в каком-то историческом безвременье. Кроме того, федерализм обращает страну к внутреннему развитию, тогда как имперские комплексы постоянно втягивают ее в конфликт со всевозможными «внешними врагами».

И назревшая демократизация общественной жизни в России немыслима без нового пробуждения федеративных основ ее государственности. Одолеть всеподавляющую имперскую «вертикаль» может только новый и равноправный Федеративный договор. Но этого, кажется, до сих пор недопонимает московская оппозиция, которая часто вещает «за всю страну» и с таких же централистских позиций, что и Кремль. Если оппозиционеры тоже мнят себя «правопреемниками империи», то сильно ли они отличаются от власти?

Что бы ни придумывали всевозможные конспирологи, СССР рухнул вовсе не в результате какого-то внешнего «заговора». Это государство отделяло себя от окружающего мира именно идеологически. Однако в его идеологию к 1970-80-м годам уже никто всерьез не верил – коммунизм стал лишь темой для анекдотов.

Сейчас, в «правопреемнице» СССР такие анекдоты (или в более актуальном формате – сетевые демотиваторы) в массовом порядке уже возникают вокруг РПЦ, которая после коммунизма вновь стала претендовать на роль выразителя официальной идеологии и даже пытаться играть в инквизицию. Имперская история ходит по кругу…

Отдел мониторинга

Кавказ-Центр