Чужая трагедия всегда удивительно банальна. Чужое горе незначительно. Чужая потеря невелика. До тех пор, пока человека не постигнет такое же горе, не захватит его душу, не заполонит постоянно повторяющимися и безответными вопросами его мысли, не защемит сердце — до тех пор мы не осознаем, как мало нам дела до чужой потери и как мало дела другим до нашей.

До сих пор его это либо не касалось вообще, либо касалось лишь относительно. До сих пор это происходило с людьми, которых он знал мало или не знал вообще. Но в последние два месяца ситуация изменилась кардинально.

Сначала увели парня, который жил на их улице (Ибрагим Хашиев — habar.org). Ему было лет 25-26. Увели утром. Ворвались вооруженные бородатые люди из российских силовых структур, без масок, говорившие на чеченском языке, закинули парня в багажник и исчезли. Никто из местного РОВД не смог сказать, куда он делся. Это было перед началом месяца Рамадан. До сих пор о нем нет ни одного известия.

Через неделю увели второго (Ваху Жовбатырова). Ему было лет 20-22. В сумерках его поджидали на двух газелях, накинулись, он сопротивлялся, но что ты можешь один против дюжины людей? Этот парень шел в мечеть, на вечерний намаз.

Днем, проходя мимо их улицы, он заметил, что грузовики перекрыли дорогу, и солдат, стоявших у них во дворе. Тогда он решил, что кто-то настучал и что-то ищут. Сейчас, думал он, ясно, что не искали ничего. Просто нагрянули для отвода глаз. Чтобы потом местные сплетники смогли сказать, что, дескать, не просто так его (Ваху) увели: «Государство знает кого наказывать, не был бы в чем-то замешан, не забрали бы». Мол, днем были, обнаружили что-то и, дабы пожалеть чувства родителей (как один из вариантов), не стали забирать из дому, у них на глазах.

Есть определенная когорта людей, которым выгодны такие разговоры. Они боятся перемен, боятся изменить привычный образ жизни и готовы терпеть такой произвол и унижение. Есть другая когорта, которые запускают такие разговоры специально и тем самым успокаивают людей.

Я долго находился под влиянием таких людей.

Этого парня знали многие. И уважали. За мужество, за веселый нрав, за безотказность в случаях, когда была нужна его помощь. Поэтому, через два дня после его исчезновения, его друзьями и знакомыми было решено организовать митинг с перекрытием федеральной трассы. Родные к этому решению отношения не имели, но его старший брат был поставлен в известность. Он должен был выступить с митингующими и объяснить их требования властям. Требования были просты – вернуть парня, если он невинен, либо наказать его по закону, если виновен. Но это решение не успело воплотиться в жизнь. Отцу парня сообщили, что если митинг будет устроен, то он потеряет и второго сына. Митинг не состоялся. О судьбе этого парня тоже ничего до сих пор не известно.

Через неделю увели ещё одного. Тут была другая схема. С рассвета, когда все спали, нагрянули в гости. Когда хозяева проснулись, солдаты уже вовсю хозяйничали во дворе, лазили в огороде, под навесом, в сарае. Через некоторое время завели понятых, и при них «обнаружили» самодельное взрывное устройство, которое этот парень, за неимением других мест для припрятки, или по своей глупости, или ещё по какой-то необъяснимой причине, решил положить в сарай дома и, причём, не спрятать, а именно положить туда…ну мало ли, ещё забудет, где спрятал.

Его официально арестовали, неофициально избили, подержали пару недель и отпустили, так как он отказывался признать свою вину, утверждая, что всё это было подстроено и ему подброшено. Его родители радовались, что сын вернулся живым. О здоровье речи даже не заходило.

Потом, на следующий день после его выпуска на свободу, на улице схватили ещё двоих (Умалат Берсанов и Акроман Угурчиев — habar.org). Силой вынули из машины и увели. Опять-таки две газели и одна приора. Об их судьбе тоже до сих пор ничего не известно.

Утром 8 сентября он проснулся поздно, так как долго не ложился спать. С утра настроение было хорошее, пока не вышел во двор. Там обеспокоенные мать и сестры поведали, что их улицу перекрыли солдаты и они не могут пойти ни на работу, ни на учебу. Выйдя на улицу, он увидел солдат и соседа, говорившего с ними. Подойдя, завязал диалог с одним из солдат. Он оказался разговорчивее остальных.

— Почему перекрыли?
— Обнаружились у вас кое-какие нежелательные элементы.
— Что, всю улицу перекрыли? Выйти нельзя? Тут людям на учебу, на работу надо.
— Пока не разберутся – нельзя. Всем выходной объявлен.
— Выходной жителям этой улицы?
— Да, жителям этой улицы.
— И долго собираетесь стоять?
— До обеда.

Пригласив соседа в гости, и, получив от него отказ, он зашел обратно. Позавтракал и пошел на работу обходной дорогой. Вышел на соседнюю улицу и остановился. Она тоже была перекрыта, но только в их сторону. Дома говорили, что перекрыли только их улицу и делают осмотр в одном из домов. А тут выяснилось, что перекрыли 6-7 улиц минимум, досматривают то ли 5, то ли 6 домов, и в некоторых домах слышались выстрелы.

Люди выходили из домов и не заходили обратно, несмотря на уговоры солдат. Одна женщина громко кричала на всю улицу. Говорила она без толку и без умолку, её пытались успокоить свои же, но безрезультатно. В один момент она даже двинулась на солдат, заявив, что не боится смерти, но один парень схватил за плечи и остановил её. Через пару минут после этого раздался взрыв и клумбы дыма поднялись вверх. Одна из женщин, стоявшая в толпе, заплакала. Кричавшая женщина начала орать, нести ещё больший бред. Уговоры на неё не действовали, хотя ясно было, что солдатам её крики безразличны. Надоев слушать её крики, он отвернулся и пошел на работу.

Днем выслушал много версий относительно случившегося от общих соседей и знакомых. Вечером с соседом пошел туда, к братьям погибшего, выразить соболезнования. Два старших брата убитого были во дворе, и вид у них был потерянный, потрясенный. Они рассказывали подробности всем, но делали это как-то машинально, без эмоций и как бы не веря, что это произошло с ними. До их рассказа он был уверен, что кто-то отсиживался в доме и отстреливался от солдат, а потом подорвался. Братья рассказывали о другом. Многочисленные соседи и свидетели события это подтверждали.

С утра к Албогачиевым вошли солдаты. Мать разбудила братьев и сказала им об этом. Солдаты потребовали паспорта, удостоверения личности. Собрав паспорта всех домашних, один из братьев передал их офицеру. Все паспорта, кроме одного, вернули после досмотра, всех домашних отвели на соседнюю улицу, приставили к ним нескольких солдат, а Имрану Албогачиеву сказали, что он нужен, дабы кое-что разъяснить и поэтому должен зайти с ними обратно в дом. Он пошел с ними. Через некоторое время раздались выстрелы. Российские военные убили его. Еще через некоторое время хлопок. Двоюродная сестра убитого и младший брат, больной неизлечимой болезнью, в это время находились недалеко от дома, крича и требуя вернуть им их брата. Солдаты ничего не могли поделать с ними, но удерживали силой и не пускали к дому. Потом те, кто вошел с убитым в дом, вышли, отошли от дома и спрятались за БТР-ом. При этом кто-то из солдат сказал: «Операция пятиминутка», или что-то в этом роде.

Через некоторое время раздался взрыв, от которого разрушились оба дома во дворе убитого, и повылетали стекла из окон домов нескольких соседей. Братья видели труп своего убитого брата Имрана. На теле несколько пулевых ран, на черепе две осколочные раны.

С самого начала один из братьев вызвал знакомых милиционеров из местного РОВД, где он работал раньше. Они приехали и остановились за пару кварталов. Дальше их не пустили. Он уговаривал их не бездействовать, не стоять. Начальник приехавших местных милиционеров разводил руки в сторону и объяснял, что они ничего не могут поделать. Им не разрешали. И всё.

То же самое и в это же время происходило на соседней улице. Там парня завели в сарай и подорвали (Ахмед Булгучев 1986 г.р.). Его разорвало на очень мелкие кусочки.

С самого утра в сети, на различных информационных ресурсах, появилась информация, что в Ингушетии введен режим КТО и в станицах Орджоникидзевская, Нестеровская, в селении Экажево блокирована группа боевиков, засевших в зданиях, и идет перестрелка. Через некоторое время, после обеда, появились новости, что боевики подорвали себя сами, не желая сдаваться.

Зелемхан Оздоев