Огромное упущение человечества в том, что оно до сих пор не придумало способа информировать людей обо всех происходящих событиях одновременно.
Когда-нибудь мы наверняка этому научимся, но пока, к сожалению, умеем это делать только в последовательном порядке, выкладывая события друг за другом, как закуски на столе. Типа: вот Багдад, на горизонте что-то дымит. Следующим Хусейн, объявляет джихад. Потом Буш, его устраивает только победа. Дальше Путин, клеймит кулачное право и то, что “сильный всегда прав и может делать что хочет”. Теперь вдребезги разрушенный Грозный, здесь население выражает готовность идти на референдум. За населением — военные, у них пропали в Чечне два вертолета. За военными идет Дума, депутаты бьются в истерике по поводу Ирака, нашей Брестской крепости в мировом масштабе. И так далее, и так далее — одно событие за другим в порядке значимости.
Хотя на самом деле все они происходили не по очереди, а примерно в одно и то же время. Мало того, в это же самое время помимо всего вышеперечисленного случилось еще и множество других событий, и — что характерно — все они имели различное значение для разных людей.
Ну, например, американцы бомбят Ирак, там душный страх и горе, кого-то ранило, и есть убитые. А в Вашингтоне той же ночью идет дождь, утром пахнет мокрой землей и весной и вспоминается что-то детское. И то, и это происходит в единый момент времени: там страх, здесь покой. И как ни стараются люди в спокойном месте понять, что творится в месте страшном, все равно ничего не получается.
Средства массовой информации не умеют развернуть панораму событий во всей красе и естественности, так как не разработано соответствующих технологий. Панорама получается плоская и одномерная.
В жизни — объемность, глубокие контрасты и сложная взаимосвязанность событий. В пересказе — простая линейная последовательность. Из-за того, что люди не видят в это же время других сторон и других “медалей”, они воспринимают события прямолинейно и однобоко.
Взять войну в Ираке. Почему она будит в россиянах столь сильные чувства протеста и возмущения, если в это же самое время у них идет своя война в своей Чечне, которую раскрутили отнюдь не американцы, а родные власти, руководствовавшиеся теми же принципами “кулачного права” и “сильный всегда прав”, за которые они сейчас обвиняют американское руководство?
У нас своя Чечня, своя чума, с которой неизвестно что делать. Но почему-то она граждан совершенно не беспокоит. Почему-то их гораздо больше занимает Ирак, который за тридевять земель. Загадочная русская душа в действии.
Хотя эту загадку как раз отгадать не трудно. Страсти по Ираку — они не столько “за Ирак”, сколько “против американцев”. Все, что делают Штаты, вызывает в россиянах отторжение просто потому, что мы раньше с американцами были равны, а теперь мы упали, а они, наоборот, поднялись. И мы им этого не можем простить. Обида сильнее здравого смысла. Чечня рядом не стояла с этой нашей ужасной обидой, поэтому чеченская трагедия занимает в умах россиян гораздо менее значительное место, чем Ирак.
Впрочем, обида — не событие, это состояние души. А если говорить о событиях, то вот какое из них следует рассматривать и воспринимать одновременно с войной в Ираке — завтрашний референдум в Чечне и яростную подготовку к нему, на которую были выделены значительные средства, давшие возможность отлично заработать российским пиарщикам и чеченским управленцам.
Эти два события схожи по сути своей. И там, и здесь военным путем “экспортируется добро”: устраняется неправильная власть, избранная местным населением, и устанавливается новый правильный режим, удовлетворяющий требованиям экспортеров. Просто в Ираке этот процесс еще в самом начале, а в Чечне он уже дошел до той стадии, когда его результат необходимо легитимизировать.
Разумеется, при любом “силовом экспорте добра” главным двигателем всегда являются прагматические соображения, а вовсе не идейные. Причем их прагматизм зачастую обусловлен даже не государственными интересами, а интересами отдельных личностей. Деньги, нефть, бизнес, сферы влияния, рейтинги популярности — и в чеченских войнах они всегда были и остаются главным двигателем, и нынешнюю иракскую кампанию двигает то же самое. Масштабы только разные.
Прагматические соображения полагается прикрывать высокими идейными мотивами — борьбой с международным терроризмом, заботой о безопасности граждан, поисками оружия массового уничтожения, ликвидацией тирании, свободой чеченцам, свободой иракцам и прочая, и прочая.
Так принято. Обязательно должны быть высокие мотивы. Хотя по большому счету это уже пережиток. Пора от них отказываться.
Если бы, скажем, Буш сразу откровенно признал, что США будут свергать Хусейна, потому что с ним каши не сваришь, а Америке нужна иракская нефть, и еще необходимо подобраться к Ирану, чтоб держать под контролем весь Ближний Восток, а вообще Буш-младший хочет “доделать то, что не удалось отцу”, такой у него каприз, — если бы все это сразу было открыто высказано, Европа отнеслась бы к войне гораздо спокойнее. Людей просто очень раздражает, когда их обманывают, держат за дураков...
Тем не менее надо признать: несмотря на то что высокие мотивы вторичны и не являются главными причинами военных вмешательств, они играют очень важную оправдательно-успокоительную роль. Если война заканчивается обещанным “добром” и на завоеванной территории устанавливается очевидное всем счастье и благополучие, завоевателей обычно прощают. Ну да, поубивали кучу народу. Но ведь оставшимся в живых теперь гораздо лучше живется. Вот так-то, победителей не судят.
Здесь главное не просчитаться и добиться заявленной цели. Но для этого необходимо знать, какие все-таки настроения царят на той территории, куда твои бомбардировщики и танки несут добро и счастье.
Какие настроения у иракцев? Для меня, скажем, это загадка, темный лес. Из репортажей ничего понять нельзя, они очень поверхностные, к тому же ясно, что никто там не скажет правды журналистам и никто не скажет правды российским депутатам, прилетевшим на пару дней в Багдад поддержать нашу Брестскую крепость.
Поэтому неизвестно, чего хотят “простые иракцы”. Может, они как раз хотят, чтоб скорее пришли американцы и интегрировали их в свое мультикультурное общество, и по ночам уже учат английский язык. А может, наоборот, они ненавидят американцев и будут сражаться до последней капли крови последнего иракского младенца. А может, им вообще все до лампочки, они только думают, как бы денег побольше натырить, бакшиш насобирать, а кто там и как ими правит — не имеет значения.
С чеченцами, напротив, все ясно: никто из них не относится хорошо к русским, никто не хочет жить под русскими, и русские сами этого добились своей многолетней варварской войной. Но делать чеченцам нечего, они так измучились за последние годы, что сейчас согласны на все, даже на референдум.
Это напоминает банальную историю женщины, которая пытается уйти от нелюбимого мужа, но он не сдается, приходит и лупит ее смертным боем: “Все равно будешь, сука, со мной жить”, и в конце концов она соглашается, а про себя думает: “Черт с ним, лишь бы не бил, соглашусь сейчас, а там видно будет. Может, какой-нибудь отравы ему подсыплю или сам он себе другую найдет”.
Вот и референдум наш тоже как раз об этом.
Видите, как плохо бывает, если не просчитать заранее настроения.
Впрочем, до тех пор, пока средства массовой информации не научатся показывать все события одновременно, любой просчет “экспортеров добра” легко исправляется. Изложение происходящего в линейной последовательности позволяет создать у публики то впечатление, какое нужно.
Мы видим избирательный участок и голосующих чеченцев и понимаем, что дела в Чечне идут на лад. И даже если потом нам покажут чеченца, которого в ходе зачистки федералы избили так, что он стал инвалидом, мы все равно будем думать, что это единичный случай, а вообще все налаживается. Но если бы удалось показать одновременно, как его бьют, и тут же рядом глава администрации кладет в карман деньги, выделенные на агитацию, дети рвут на кусочки красивые плакаты, а на блокпосту водители дают омоновцам взятки и проклинают их по-чеченски — впечатление у нас было бы совсем иное, верно?
С войной в Ираке та же история. Ей стараются придать вид компьютерной игры. Неодушевленные обезличенные механизмы сталкиваются, загораются, что-то вспыхивает красиво и мощно. Ничего страшного. В кино мы все это сто раз видели, и нынешние кадры всамделишной войны отличаются от голливудских только низким качеством и невысокой зрелищностью.
А если бы удалось показать одновременно, как торжественно летят в высоком небе бомбардировщики, и капитан с бритыми висками командует “Fire”, и президент Буш в Белом доме расхваливает своих солдат, и здесь же страшный грохот, взрыв, пожилые женщины в черных платках кричат, обнимая себя за животы, и дети прижимаются к стене и плачут, и всем им больше всего на свете хочется сейчас стать маленькими-маленькими, как муравьи? Согласитесь, если бы все это можно было увидеть одновременно, совсем другой эффект был бы.
И можно было бы добавить сюда еще чеченский пейзаж: останки домов, торчащие, как черные обломки зубов во рту бомжа. И деловитое московское утро, и спокойствие людей, у которых есть свет и тепло в домах. И возбужденных депутатов, ищущих для себя мелочной выгоды. И мать, оставшуюся без сына, и сына, оставшегося без ноги, и ногу, оставшуюся без туловища...
Да, если бы все это разнообразие сюжетов можно было увидеть одновременно, мир, наверно, немножко изменился бы. Во всяком случае, в нем стало бы меньше вранья и обманов.
Московский Комсомолец
