Будни чеченской войны
В Страсбургском суде по правам человека ставятся все новые рекорды. Так, в прошлом году в адрес испытывающих все возрастающую нагрузку судей успешно работающего института Совета Европы поступило 31 398 индивидуальных жалоб.
В составе коллегии - по одному судье из 43-х стран-членов Совета Европы. Удивительно, но в коллегию нет чрезмерного наплыва жалоб из того региона Европы, актуальными явлениями для которого являются убийства, насильное переселение, похищения и пытки людей. Речь идет о сепаратистской Чечне, что в российской части Северного Кавказа, откуда жалобы поступают редко. И это несмотря на то, что там свирепствует российская армия и при условии, что Россия почти четыре года назад, 5 мая 1998 года, подписала Европейскую конвенцию по правам человека.
«Антитеррористическая акция»
Для Москвы с лета 1999 года в северокавказской Чечне проходит «антитеррористическая полицейская операция». Это слова, которые могут оправдать кого угодно, особенно после событий сентября прошлого года. «Ликвидировать намного проще, чем затевать судебный процесс в связи с нарушением прав человека, - такой циничный вывод делает один российский журналист с чеченским опытом по поводу того, что волны жалоб из кризисного региона до сих пор так и не наблюдается. - Прокурор сначала совсем не желает принимать жалобы, да там и вообще слово за военными трибуналами, - так рисует он контраст между чеченской политикой российского президента Владимира Путина и напоминаниями из Страсбурга о необходимости соблюдения прав человека, остающимися без всяких последствий.
Москва ведет уже вторую войну против сепаратистских поползновений чеченцев. После первой военной кампании в середине 90-х годов, которая завершилась признанием де-факто независимости маленькой северокавказской республики, Путин в 1999 году, тогда еще в качестве премьера, снова отправляет российскую армию на марш в Чечню.
С той поры между российской армией и чеченским Сопротивлением бушует особо ожесточенная партизанская война. При этом российские военнослужащие в связи с тем, что враг зачастую ведет действия из подполья, используют в качестве мишени гражданское население.
Для Ахмеда Закаева - члена чеченского правительства в изгнании - продолжающиеся российские акции по «зачистке» ни что иное, как «геноцид чеченского народа». Политик в изгнании и соратник также находящегося за пределами страны чеченского президента Аслана Масхадова смог недавно заявить об этом в Страсбурге, где русских и чеченцев пытаются заставить, правда, пока безуспешно, пойти на политическое разрешение конфликта.
Менее резкие, но не менее ясные слова адресует Москве Адриан Северин (Adrian Severin) - президент Парламентского собрания ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе): «Борьба против какой-то этнической или религиозной группы имеет столь же мало общего с борьбой против терроризма, как и использование последней в качестве инструмента для достижения своих геополитических целей».
Для Москвы чеченское Сопротивление, разумеется, - «терроризм». Этот термин является также идеальной завесой для того, чтобы избавить себя от поиска политического решения конфликта и соблюдения прав человека. По поводу заявлений свидетелей, например, журналистов, работающих в стране, Россия систематически протестует и без того.
Это наглядно описывает в своей книге «Нежелательный свидетель» похищенный на несколько месяцев, а потом обвиненный «в сотрудничестве с бандитами» журналист "Радио Свободная Европа» Андрей Бабицкий. Он был освобожден только после вмешательства международной общественности. Недавно во время организованной в Париже акции солидарности в поддержку чеченцев, в которой приняли участие три министра чеченского правительства в изгнании, прозвучали обвинения по поводу «совершенных в Чечне военных преступлений». Россия, посчитавшая себя оскорбленной, отреагировала на это вызовом в российское внешнеполитическое ведомство французского посла в Москве.
Совет Европы, который в прошлом году все же принял решение о символических санкциях в отношении России, лишив временно российского депутата в Парламентской ассамблее права голоса, судя по всему, раз за разом довольствуется отдельными уступками Москвы. Так, в прошлом году Совет Европы смог приставить трех экспертов к Владимиру Каламанову, назначенному Путиным «уполномоченным по правам человека» в Чечне. Только в последний момент российский президент продлил на три месяца ограниченное по срокам пребывание уполномоченного в зоне военных действий. Из милости, как дал этим понять Страсбургу Путин.
Разумеется, уполномоченный Путина по правам человека не может ничего изменить в том, чтобы Россия соблюдала условия, о которых она заявила при подписании Европейской конвенции по правам человека. В особой мере это касается статьи 5, которая регулирует применение защитных мер при незаконном взятии под стражу и аресте.
«Атмосфера безнаказанности»
И, судя по всему, именно по этому пункту российская армия старается основательно использовать поле для своего маневра. Лишь в своей последней резолюции по Чечне Совет Европы констатировал, что в республике сложился «климат всеобщей безнаказанности», поскольку случаи «тяжких нарушений прав человека» остаются в целом не расследованными.
В принципе жалобы в адрес Страсбургского суда по правам человека могут подаваться лишь тогда, когда исчерпаны все внутригосударственные возможности правового характера. И это, возможно, та причина, почему из тысяч жалоб чеченских граждан дорогу в Страсбург нашли только 120. В связи с теми ужасами, которые сеет российская армия среди чеченского гражданского населения, они вряд ли дают картину истинного размаха нарушений прав человека. «Работает ли вообще почта в Чечне?» - задаются вопросом, сознавая свое бессилие, чиновники Страсбургского суда по правам человека.
«Die Presse», ИноСМИ.ру
www.inosmi.ru
