05 февраля 2000 года. Чечня. Поселок Алды

- Мама, вставай, проснись! Алихан плачет. Мам, ну мам?! Дада, дада?! Четырехлетний Аслан, пытался расшевелить свою истекающую кровью мать, которая уже ничего не слышала, а рядом с ней, без сознания, лежал раненый дед.

Так они провели в своем подвале четыре дня, боясь высунуться на улицу, потому что село беспрерывно обстреливали, уничтожая все живое, все, что движется. Когда, на какое-то время обстрел прекращался, наступала такая пугающая тишина, что казалось в селе больше нет никого в живых.

Снаряд, угодивший в наш дом, завалил выход из него, и я, истекая кровью, не мог даже пошевелиться. А рядом со мной лежала мертвая сноха. На руках ее, не переставая, плакал грудной шестимесячный Алихан. Ребенок давно ничего не ел и требовал у матери молока. Ему было невдомек происходящее вокруг, и в его плаче слышался упрек, что вот он пришел в этот мир, и хочет жить и кушать.

Рядом вертелся Аслан, уже не по-детски рассуждая: - Дада, как мне помочь тебе, что делать? - крутился он в растерянности возле меня. - Не плачь, Алихан. Слезы не к лицу мужчине! Ты уже большой, и должен понимать, что твою мать убили русские, - успокаивал он своего шестимесячного брата, как будто бы тот его понимал. И, уставший от плача и изнуренный голодом, ребенок заснул.

Я, осторожно постарался высвободиться из-под развалин, но не смог встать. Ноги не слушались. Они, оказывается, были переломаны в нескольких местах. Я постарался успокоить взволнованного внука, - Аслан, все будет хорошо. Потерпи, - ведь ты мужчина. - Да я и не плачу, - отвечал мне он, - вот только маму жалко, и оттого хочется плакать, но я не буду, слышишь, дада? Однако тут же слезы хлынули из его глаз и он, обняв ноги мертвой матери, зарыдал.

Так, он долго плакал у ног своей родительницы, а я не стал ему мешать, ведь уже никто ему мать не вернет. Малыш вспоминал свою маму, которая будила его по утрам, целуя в щечку, ругая его, когда он не доедал, или шалил. И вспоминая все это, Аслан знал, что это уже никогда не повторится, и прижимался всем телом к трупу своей матери и выл, как волчонок. Маленький человечек, стал осознавать тяжесть великой потери.

Так, миновало четверо суток. Мы все еще находились в заваленном подвале своего дома, оторванные от белого света. Алиханчик, так больше и не проснулся. Голод убил его, а рядом со мною лежал в забытьи Аслан. Он весь горел и бредил. Я был беспомощен, и слезы катились из моих старых глаз. - Я свое прожил, - думал я, - но в чем же вина этих детишек, которым бы еще жить и жить, - спрашивал я себя.

Когда обстрел закончился, люди начали выходить из своих убежищ. Кто-то из сельчан больше не увидел белого света, среди которых моя сноха и ее грудной Алихан. Над каждым домом нависло горе. Всюду был слышен плач, причитания и слезы чеченских матерей, жен и дочерей.

Слезы так и не высохли на моих глазах, и каждую минуту увлажняли бороду.

- Дада, зачем ты плачешь? Вот я вырасту, пойду воевать и отомщу за маму и братика.

Я посмотрел на Аслана и подумал о том, что же сделала война с этим маленьким мальчиком. Что он видел за свою жизнь? Что его ждет?

Со слов очевидца событий зимы 2000 года в поселке Алды

записал Ваха БАНЖАЕВ.

***

Дороже чем жизнь - свобода!

О Аллах! Дай мне силу, чтоб с ума не сойти.

Это мой единственный сын лежит - рассказывает Асуева Залпа жительница с. Чечен-Аул, он покинул меня и этот земной мир. Его пять дней назад, ночью из дома забрали российские солдаты, подъехав на БТР. Я спрашивала их куда? Зачем? Почему?

- Сыночки, отпустите, родные за что? - молила я их, преграждая им путь, не давая его посадить на БТР, но один из них, поздоровее, с такой силой швырнул меня, что я упала, ударилась головой об угол забора и потеряла сознание. Куда я только не обращалась, куда я только не ходила, но он нигде не числился.

Я, старая мать, боялась сойти с ума от безнадежности. Каждое утро уходила из дому, ходила по всем инстанциям, но везде говорили один ответ: - «Такого нет» и каждый вечер я приходила в слезах. Что же это? Думала, что когда я умру, прощальный обряд произведет надо мною мой сын, будет первым, кода будут нести меня на погребение. А теперь?! Его нет рядом...

Сегодня рано утром пришли жители села и сказали, что труп, найденный на окраине села походит на моего сына, крепись мол, что поделаешь... И это был мой Умар, который еще пять дней назад крепко обнимал меня, приговаривая: - «Мам, я так сильно люблю тебя, слышишь меня, мам?» Он был таким заботливым, нежным, верным, честным, добрым.

Он за свои 23 года даже и мухи не обидел, не говоря о людях. Не воевал и не участвовал в военных действиях, а был всегда рядом со мною, ухаживая за своей больной матерью, кроме него у меня никого из родственников не было. А сейчас, вот он, лежит передо мною: 

8 пулевых ранений на теле, раздробленная правая рука. О, мой Умар! Зачем мне теперь и жить?! «Вай дели» - плач матери... На камнях перед мертвым сыном сидела мать, у нее уже не было сил и плакать, она все рыдала и рыдала, припадая к ногам сыну, желая вместе с ним покинуть этот ужасный мир, где проливается невинная кровь близких и родных, простых, не в чем не повинных людей.

Она рыдала и не могла успокоиться, думая, что ее Умар вот-вот станет и успокоит ее, как всегда бывало. Но в этом жестоком мире нет чудес. На этот раз, горе обрушалось на ее хрупкие плечи и она одна, некому стереть с лица слезинку, не кому сказать: «мама».

Односельчане понимали ее скорбь, но ничем не могли ей помочь и не знали, как утешить мать, потерявшего единственного сына. Когда она подняла голову и посмотрела на меня, в глазах я увидел безразличие, опустошенность, боль потери, ей хотелось только одного, уйти вместе с ним...

Она не отпускала его руку, не давала забирать его, плача, цепляясь, словно за последнюю надежду, крича:_ «Умар, встань, не покидай свою мать». И вновь: слезы, стон, крик, плач... И словно, она уходила в забытье, говорила с ним.

Видя эту картину никто, не сможет оставаться равнодушным. «Неужели российские матери не понимают» - шептала она, молящими глазами, - ведь мы все матери! Только мать, потерявшая своего дитя может понять, что сейчас со мною, только тот, кто потерял самых близких ему людей...

Не мало времени прошло после этих событий, но мать, стоящая на колени перед трупом своего сына - не выходит у меня из головы. Ее взгляд мне никогда не забыть, взгляд потерянности, безысходности. Люди, что же это происходит? Ведь эта не единственная мать, сколько таких? Вы знаете?

Чеченский народ не встал на колени перед могучей Россией, которая отстаивает свои принципы, купаясь в чеченской крови, уничтожая этот гордый, свободолюбивый народ. «Нужно прожить эту жизнь, так чтобы не было мучительно, больно за бесцелью прожитые годы», говорит Маяковский, так и говорит любая чеченская мать, своему дитя, воспитывает гордым и свободолюбивым.

Для чеченца дороже, чем жизнь - свобода, ведь в его крови течет кровь его непокоримых предков. Когда-то говорить, что он чеченец - была большой гордостью.

А теперь, убивают просто за то, что он - чеченец, просто потому что в наших жилах течет кровь гордого, честного, справедливого, непокоримого народа. Люди мира! Матери мира! Хотя бы на минуту, представьте себе стоящую на коленях одинокую, хрупкую, старую женщину, перед мертвым единственным сыном. Пусть эта боль проникнет и в ваши сердца.

с. Чечен-Аул
05.12.2000г.

Записано со слов пострадавшего  
В. Банжаевым