Любое кафирское государство не может существовать без идеологии, которая бы обеспечивала его жизнеспособность, влияя на умы населяющих это государство людей, превращая их в своих безропотных рабов, уводя их с правильной дороги, делая из них зомби, при этом убеждая их в том, что они свободны и идут к тому, что им и нужно.
СМИ — один из главных и определяющих элементов этой системы управления сознанием людей с помощью «невидимых ниточек». В США этот механизм налажен уже давно, и в последние несколько лет он направил все свои усилия на борьбу с Исламом.
Так, недавно вышла статья некоего Стивена Эмерсона, в которой он рассказал о том, как молодые американцы принимают Ислам и выходят на Джихад. Со свойственной для кафирских СМИ манерой, Эмерсон создал некое подобие сентиментальной новеллы, которая вобрала в себя и драматизм, и захватывающий сюжет, и семейную трагедию, и борьбу «добра со злом». Для людей особо восприимчивых получилось очень трогательно.
«Радикальный Ислам запрограммировал и натренировал моего сына убивать». «Они отняли у меня моего сына. Они отняли у него разум. Они изменили его мысли, они изменили его поведение… и они манипулировали им. Он больше не Карлос, теперь он Абду-ль-Хаким. Я прошу Бога вернуть мне моего сына».
С этой «цепляющей за душу» цитаты отца мусульманина Абду-ль-Хакима, коренного американца, принявшего Ислам и вышедшего на Джихад, начинается статья Эмерсона. Далее он рассказывает, что отец Абду-ль-Хакима всё ещё пытается понять, «как это произошло». Как его сын свернул с пути «счастливого молодого человека со светлым будущим» на путь Ислама и Джихада.
Эмерсон пишет, что-христианин вовсе не гнушался рассказывать спецслужбам о своём сыне. В интервью Следственному комитету по «борьбе с терроризмом» он объяснил, как Абду-ль-Хаким пришёл в Ислам, и как его семья пыталась это предотвратить.
Их семья была очень разгневана известием о том, что их сын отказался быть христианином-баптистом и принял Ислам в 2004 году. Он сменил своё имя на Абду-ль-Хаким Муджахид Мухаммад и «стал менять своё поведение». Далее Эмерсон, в который раз прокачиваясь по уже заезженному сценарию, пишет, что после принятия Ислама Абду-ль-Хаким «стал всё реже видеть свою семью». Эморсон удивляется тому, что мусульманин отпустил свою собаку на свободу, потому что Ислам запрещает держать в доме собак (шерсть и слюна собак являются нечистотами), а также пытался снять фотографию Мартина Лютера Кинга (баптист-проповедник XX века, лидер Движения за права чернокожих в США) с одной из стен дома, где жила его семья, потому как Ислам запрещает развешивать изображения живых существ на стенах.
Эмерсон пишет, что Ислам стал причиной того, что Абду-ль-Хаким бросил обучение в Университете штата Теннеси в Нэшвилле, хотя раньше мечтал стать успешным предпринимателем и взять на себя ответственность за семейный туристический бизнес, когда его родители состарятся.
При этом Эмерсон пишет, что решение Абду-ль-Хакима бросить колледж произвело на отца сильное впечатление. Автор приводит его цитату о том, что решение «выступало против всего того, за что мы ратовали, как современная афроамериканская семья». Дело в том, что сам отец не смог поступить в этот колледж, потому как его родители были не в состоянии себе этого позволить, поэтому он хотел сделать это возможным для своего сына Абду-ль-Хакима. Только вот ни отец ни автор статьи Эмерсон не объясняют, почему несбывшиеся желания отца должны быть основой при выборе сыном своего пути? И почему человек не может оставить то, что ему не нравится и заняться тем, что ему нравится? Есть мнение, если бы это произошло с кем-то ещё, то никаких возражений бы не было, но если это произошло с мусульманином, то здесь «что-то не так».
Эмерсон пишет, что отец был сильно обеспокоен тем, что, несмотря на десятки поездок в Нэшвилл, где жил Абду-ль-Хаким, он никогда не имел возможности встреться с имамами и местными проповедниками, которые разъясняли ему принципы Единобожия и обучали Исламу.
Эмерсон приводит слова отца, который говорит, что братья Абду-ль-Хакима хотели «отделить его от семьи и друзей». Они хотели, чтобы Абду-ль-Хаким следовал Корану и Сунне и считал свою семью неверующими, призывая их принять Истину и обратиться в Ислам. Однако семья агрессивно реагировала на все попытки Абду-ль-Хакима рассказать о Послании всем людям.
В 2007 году Абду-ль-Хаким отправился в Йемен, изъявив своё желание преподавать там английский язык. Родственники попытались отговорить его, но когда этого у них не получилось, они взяли с него обещание, что мусульманин будет избегать моджахедов.
Эмерсон приводит слова отца, который утверждает, будто Абду-ль-Хаким «и понятия не имел», что по приезде в Йемен его «взяли на крючок». У него якобы «отобрали» видеокамеру — подарок семьи.
Эмерсон пишет, что в Йемене Абду-ль-Хаким «посещал уроки радикального имама», там же женился. 2 месяца спустя, из-за слишком долгого пребывания в стране без визы, его арестовали. Кроме того, у него был найден поддельный сомалийский паспорт — как оказалось позже, Абду-ль-Хаким стремился выйти на Джихад в Сомали.
За мусульманина стал хлопотать отец, в результате чего, через несколько месяцев, госдепартамент США убедил марионеточного главаря «МВД» Йемена выпустить Абду-ль-Хакима. В январе 2009 года он был отпущен на свободу и принудительно депортирован в США.
За время пребывания в Йемене он понял, насколько сильно преследуют и угнетают мусульман, в его сердце проснулась ярость, он рвался отомстить за своих братьев и сестёр.
Тем временем, родители Абду-ль-Хакима разработали «план» по вовлечению мусульманина в лоно «западных ценностей», соблазняя мирскими благами: скорыми переездами и налаживанием семейного бизнеса.
Естественно, статья была бы очень «суховатой», если бы Эмерсон не рассказал о том, что, оказывается, в деле было замешано и ФБР (Федеральное бюро расследований). Эмерсон пишет, что сначала спецагент ФБР приезжал к Абду-ль-Хакиму в тюрьму в Йемене, чтобы поговорить с ним. Потом, после депортации в США, агент снова встретился с мусульманином, но уже в Нэшвилле. Эмерсон приводит слова отца, который говорит, что у него были «подозрения», будто ФБР хотело заставить Абду-ль-Хакима работать на себя. Семья же, напротив, хотела его вовлечь в семейный бизнес в Литл-Роке.
Но, пишет Эмерсон, только теперь понятно, что тогда ни ФБР ни отец не могли осознать ту степень «радикализации», в которой находился Абду-ль-Хаким.
В конце мая мусульманин купил оружие и боеприпасы и решил покончить с порочным качеством — постоянно откладывать. Он понял, что нет разницы — где. Главное — это стремление и желание сражаться на пути Аллаха.
Задача же кафирских писак — представить героев жалкими неудачниками. Эмерсон пишет, что Абду-ль-Хаким якобы сперва решил кинуть бутылку с зажигательной смесью в дом ортодоксального раввина, но она не загорелась. «Расстроенный» он отправился в Центр армейской подготовки во Флоренции, штат Кентуки, но и там его постигла неудача — Центр оказался закрыт, пишет Эмерсон. От безвыходности, идя обратно и увидев двоих курящих харбиев (военнообязанных) в камуфляже на стоянке рядом с Центром, он открыл огонь, убив одного и ранив второго.
Абду-ль-Хакима арестовали полицейские каратели. В следственном изоляторе он заявил, что убил бы больше солдат, если бы они были на стоянке. Позже он открыто признал, что собирался атаковать иудейские организации и военные центры по подготовке оккупационных сил США за то, что те в течение многих лет убивают мусульман в Палестине. Эмерсон пишет, что в числе целей, список которых спецслужбы нашли в компьютере Абду-ль-Хакима, якобы был и детский садик.
Очевидно, что статья Эмерсона — это ещё одна неудачная попытка представить героев из числа мусульман отнюдь не теми, кем они в действительности являются.
