«Проблема даже не в убитых, - говорит мой старый знакомый Алхазур, - не в тех невзгодах, через которые прошли чеченцы. Они, может быть, напротив, как-то укрепили дух народа, закалили волю, а с другой стороны, припомнили людям, что такое деятельное состраданию, вновь, как во времена сталинской ссылки, научили их откликаться моментально на чужую беду и спешить на помощь».

«Все это в прошлом», - говорит Алхазур. Он считает, что чеченцы прямо на глазах становятся совсем другим народом. Проблема в том, что качества, образующие национальный характер, из которых вырастала культурная и этническая идентичность, выбиваются. Алхазур задается вопросом, является ли программа насилия, разрушающего морально-этические нормы, традиции народа, продуманной, специально разработанной системой мер? «Ну нет, конечно, - отвечает он сам себе, - не является. Это просто естественное следствие репрессивной стратегии, которую условно можно назвать «мочить в сортире». Для ее успешной реализации требуются самые подлые, востребовано дно человека, наихудшие его свойства».

В начале второй войны федеральный центр выбирал между несколькими группами чеченцев, предложивших свои услуги по усмирению мятежной республики. Основным конкурентом Ахмат-Хаджи Кадырова был Беслан Гантамиров, который на начальных этапах войны даже казался фигурой более предпочтительной для федерального центра, поскольку его люди активно участвовали в боевых операциях. Кадыров же только приступил к формированию своих силовых подразделений.

Довольно быстро, однако, выяснилось, что Гантамиров действует в четких границах, определяемых негласными нормами чеченского поведения. Его люди не только воевали, но и в иных случаях препятствовали федералам издеваться над гражданским населением. Более того, до сих пор ходят слухи, что они помогали переправлять раненых боевиков из блокированного Грозного в больницы за пределы города.

Алхазур уверен, что избранная Путиным для Чечни стратегия безудержного произвола не могла сопрягаться ни с какими, пусть даже рудиментарными, формами чеченского этикета. Поэтому выбор был сделан в пользу тех, кто демонстрировал готовность очистить свою душу и память от всяких следов неформального кодекса поведения чеченца. На этот путь и вступил Ахмат-Хаджи Кадыров.

Не все у него получилось сразу. Гантамировская традиция еще долго давала о себе знать. Например, отряды ополчения в Ведено, Шатое, других селах, сформированные из местных жителей, не только помогали федералам бороться с боевиками, но еще и пресекали попытки произвола со стороны военнослужащих во время «зачисток». Конец ополчения оказался печальным. Группы были не просто расформированы - федералы мстили бойцам за несговорчивость и желание защитить интересы населения. Многие бойцы отряда Супьяна Тарамова, помогавшего «восстанавливать советскую власть» в Ведено, были похищены и убиты. В Шатое ополченцев, передвигавшихся по селу на машине, военнослужащие подорвали без долгих разговоров.

В 2004 году на «зачистки» бросили чеченцев. Это вызвало шок у населения. Село Старые Атаги пережило огромное количество спецопераций. Достаточно сказать, что там фактически не осталось мужчин, которые хотя бы один раз не подверглись задержанию и избиению. Когда там появился отряд ОМОН Мусы Газимагомадова, люди малейшую грубость со стороны его бойцов воспринимали как тяжелейшее оскорбление. И это несмотря на то, что чеченские омоновцы вели себя не в пример сдержаннее федералов. Но они были «своими», от них не принималось никакое неоправданное и даже оправданное насилие.

«Это был самый излет «гантамировского периода»», - считает Алхазур. По его словам, в чеченских силовых структурах уже стала брать верх линия Кадыровых на забвение всяких внутричеченских норм. Кого тогда набирали в кадыровскую милицию? Поскольку в первые годы войны народ еще считал низостью идти на услужение к федералам, первый эшелон рекрутов комплектовался из наиболее криминализированной части предвоенных бандформирований. Похитители людей, убийцы - люмпенизированный сброд и составил костяк будущей армии нынешнего главы Чечни Рамзана Кадырова.

Алхазур говорит, что сегодня уже никого не удивляет, когда вооруженный подросток избивает старика, когда оскорбляют женщину, когда происходят вещи, невозможные ранее среди чеченцев. Кодекс чести, подразумевавший, что человек должен отстоять свое достоинство, оберегать своих родных, близких, знакомых, не просто не действует в силу страха перед насилием. Люди привыкли обходиться без него, и общая порча нравов уже перекинулась на отношения между людьми.

Мужчины не боятся показывать свой страх, не опасаются пережить унижение. «Люди стали хуже, нас планомерно, каждый день заставляют отказываться от нашей идентичности», - говорит Алхазур.

«Недавно был случай, когда сотрудник милиции застрелил человека без видимых оснований. Сначала, как водится, послали стариков, которые стали просить простить убийцу. Но это только начало обязательной процедуры примирения. Далее сам виновный должен явиться со словами раскаяния. Однако на этом этапе милиционер решил просто использовать свои связи и служебное положение. К родителям зачастили сотрудники силовых структур, которые стали угрожать им неприятностями в случае, если они не пойдут на примирение.

Рамзан Кадыров, на которого, видимо, тоже давит груз прошлого, сказал как-то по телевизору: «Не надо говорить о том, что было. Давайте говорить, исходя из того, что есть»».

«Это невозможно, - говорит Алхазур, - вина должна быть искуплена. Преступник должен действительно осознать всю тяжесть содеянного. Только в этом случае появляется гарантия, что он не совершит новое преступление. Наш закон не просто примиряет и дает чувство морального удовлетворения, он прежде всего рассчитан на то, чтобы защищать все общество».

«Но, - добавляет он после недолгого размышления, - существует пословица «У любого конфликта всегда есть отец» (муьлохчу девнан шен да ву), которая означает, что для определенных видов преступлений у чеченцев не предусмотрены сроки давности. Через 10, 20 лет, когда появится возможность, у преступников спросят за то, что они делают сейчас. А это значит, что, возможно, честь и достоинство начнут к нам возвращаться».