Глядя дома, вечером, телевизор, услышал за окном свист, смех, какое-то блеяние. Из подъезда выкатила ватага молодежи с криком:
– Аллах Акбар!
Что интересно, в это же самое время по ТВ идет фильм о «ваххабизме». И там кричат то же: «Аллах Акбар!». Только уже без свиста и смеха.
Сочетание русской провинции с Аллахом и Акбаром, согласитесь, странноватое. Одно дело, когда Аллах Акбар там, в Чечне, и совсем другое – здесь, в городе Рыбинске Ярославской области.
Насколько я знаю, в городе Рыбинске Ярославской области нет ни одного ваххабита. Более того, в городе Рыбинске Ярославской области нет ни одного даже мусульманина.
Если так, то от чего же в городе Рыбинске Ярославской области прямо напротив городской администрации кричат «Аллах Акбар»?
Можно, конечно, сказать, что в городе Рыбинске Ярославской области ребята просто дурью маются.
Допустим, это действительно дурь: вряд ли кто из них знает, что вообще означает это выражение. (Кстати, вы сами-то думаете, что? А ничего страшного, как ни странно. В переводе с арабского «Аллах Акбар» значит «Бог Велик». И больше ничего. В принципе, любой христианин, заканчивая молитву, может сказать эту фразу. Другое дело, что в русском восприятии это звучит как: «Пасть порву, моргала выколю». В русском представлении этот клич имеет, видимо, исключительно кровожадный смысл. В Аллаха в Рыбинске никто не верит, а вот пасть порывают довольно часто.)
То, что возглас «Аллах Акбар» русифицируется, у меня нет никаких сомнений. Можете думать что угодно, например, что это дурь. Никакая это не дурь! Это радикальная метафизика ненависти, перенятая у врага за неимением своей собственной.
Чтобы понять, о чем идет речь, приведу следующий пример.
В середине 1970-х годов, после выхода на экраны фильма «Семнадцать мгновений весны», в СССР среди молодежи началось увлечение фашистской символикой. Представить такое раньше было невозможно: чтобы фильм про советского разведчика воспринимался как повод интереса к фашизму!
Между тем, все обстояло именно так: сразу после фильма Лианозовой в Москве и Ленинграде начали появляться «советские фашисты». Тоже ведь были ребята и тоже «дурью маялись». И до чего домаялись?..
Вообще, мне кажется, фильм Лианозовой совершил тогда какую-то психоаналитическую провокацию в советском обществе (об этом в свое время немало писали в прессе), может быть, как раз с него и начался разворот позднего социализма в сторону весьма загадочную и странную. Поворот этот происходил очень плавно и исподволь – перестройка в нем просто эпизод, – знаете, как поворачивается гигантский айсберг, обнажая потаенные свои стороны.
Советский корпоративный айсберг переворачивался в свой идеологический антипод. Происходила смена ценностей (цинизм и юмор здесь верные показатели). Нельзя сказать, что результатом стал именно фашизм (тем более, немецкого образца), однако метка, за которую схватилось взбудораженное сознание советских молодых людей 70-х, была совершенно определенной. Это был фашизм «с человеческим лицом». Идеал поздней постперестройки.
Так вот, вспоминая сейчас о фильме Лианозовой, я не могу отделаться от ощущения, что история повторяется. На этот раз не с немецким, а чеченским противником. Ведь это российское «Аллах Акбар» (совершенно парадоксальное и невозможное на фоне продолжающейся войны, на которой именно с этим кличем моджахеды громят наши колонны), разве это не новый вариант прежнего «штандартенфюрер – истинный ариец»? Разве это не та же «игра во врага» и – в конечном счете – «проваливание во враждебное зазеркалье»?..
Удивительно, но в российской радикальной культуре сегодня образовалась пустота. Существует недостаток здорового экстремизма, как проявления «энергетики цивилизации» (военного, политического, вообще фундаментального). Судите сами: весь наш экстремизм – это уголовное «мочить в сортире». Почему мы уверены, что моджахеды так испугаются наших сортиров или конфискации имущества? Мы что, их за собственных зеков считаем? Эти люди свободно и даже с радостью идут на смерть (об этом за две войны накопились тысячи свидетельств с нашей, русской стороны). И это к ним-то мы пытаемся применить фразу «мочить в сортире»?! Это их мы пытаемся напугать «конфискацией»?! Мы что, вообще, что ли, свихнулись? Я не хотел бы моджахедам приписывать какие-то фантастические качества, но видит Бог, это не для них. (Вы спросите: для кого тогда? Отвечаю: видимо, для нас. Это у нас такой «экстремизм», который можно подавить «мочительными» или «конфискационными» методами; у чеченцев экстремизм немножко другой.)
Ведром воды можно затушить костер из поленьев, но когда идет уже внутриатомная реакция, здесь лей – не лей, все равно гореть будет; так какого черта мы зажгли на Кавказе этот атомный огонь, я не понимаю.
Еще более дурацкая идея (кажется, ее озвучивали наши генералы в Чечне) – публично казнить моджахедов на площади; вырывать там сердце, печень и прочее. Это вы где – в исламском мире такие казни хотите ввести?! Вы, товарищи военные, вообще, что ли, спятили? Вы десять лет в Афганистане отрывали людям почки и селезенки, и чем закончилось?
Кстати, хочу обратить внимание на одну важную вещь: в Афганистане вас никто не «предавал». Это вы про Чечню можете сказать, что вас там Лебедь предал, в Афганистане вы десять лет воевали, и все равно ушли. Тем, кто не знает, хочу напомнить, сколько там уничтожено жителей: 1 млн. человек. Это одна двадцатая часть Афганистана. Это если бы у нас кто-то уничтожил тридцать миллионов. И что, победили?!
Мне вот просто по-человечески непонятно, как можно за десять лет, находясь на чужой территории, уничтожить один миллион человек, а потом еще удивляться, почему нас так «международные террористы» обижают.
Так вот: кого, скажите, вы собираетесь «публично казнить» на площадях? Может быть, ту 16-летнюю чеченскую девушку, которая села на груженый взрывчаткой КАМАЗ и сходу въехала в российский блокпост? Так ей ведь наплевать, где вы ее казнить намерены. На площади или не на площади. И Шамилю Басаеву, я так думаю, тоже наплевать. Он свой выбор сделал. Кого вы вообще хотите запугать?! Пусть ваш омоновец тоже сядет на КАМАЗ и въедет на чеченскую военную базу. Хоть один случай такой предъявите, или хотя бы придумайте, а потом уже воюйте с ними.
Вы, товарищи генералы, хоть знаете, с каким кличем ваша славная армия в атаку идет? «Ура»? Нет. «Блядь!» Моджахеды «Аллах Акбар» кричат, а мы им «блядь, блядь, блядь». Можно еще лучше придумать: «За Родину, за блядь в Кремле!»
Как ни странно, в России сейчас нет настоящего экстремизма. Нет радикальной военной культуры. Есть какая-то, я извиняюсь, херня, взятая с уголовной «зоны» и воспроизведенная президентом-гебистом. Бессмысленная, бездуховная жестокость, которая способна только разжечь огонь войны. И больше ничего.
Жестокость – это антоним ненависти (в священном ее смысле). Она – свойство скорее трусости. Мне кажется, Россия, которая выбрала такую стратегию борьбы с исламскими радикалами, обрекла себя на неудачу. Коммунистам удалось уничтожить бандеровцев на Украине и басмачей в Средней Азии не «мочением в сортирах».
Верой в свой коммунистический строй. Вы же ни хера давно ни во что уже не верите. Когда вы идете в бой и кричите «блядь», это передает всю вашу национальную идею, всю вашу российскую метафизику.
Расскажу такой случай. Очень давно я видел сцену: парень из микрорайона, где я живу, с ножом пошел на уголовника, крича вот это самое: «а-а, блядь!». Уголовник цигарку спокойно закурил и сказал: «на блядь (…) бывает», – и с хрустом сломал ему руку. Сам слышал.
Вот то же будет и с вашей российско-армейской «блядью». Если в атаку идут с «блядью», получают (…). Проверено практикой.
Противопоставить религиозному фундаментализму можно только такой же религиозный фундаментализм (в некоторых случаях – «права человека», но опять-таки: если проникнуты религиозным, христианским духом, а не херней, как у нас).
Но я сомневаюсь, что в России существует сейчас такая абсолютная система ценностей. Российский национализм, которым хотят заменить религиозные ценности, на самом деле не является религией. Я думаю, что вообще ни один национализм религией не является.
Для того чтобы национализм или патриотизм стал «священным», в него должна влиться более серьезная идеология, чем он сам. Чеченский национализм, кстати, не исключение – у него есть фундаменталистская подпитка. А у русских ее нет. Российский национализм «до неба не достает», он носит сугубо материальный и экономический характер. Никто, будем говорить откровенно, в эту вашу Россию не верит. Коммунисты верили в свой Советский Союз, древние русские тоже верили в свою святую Русь, которая была чем-то большим, чем Русью – псевдонимом Божьей благодати. А вот сегодняшние российские солдаты, умирающие «за Россию», в нее НЕ ВЕРЯТ. Это общеизвестный факт. Я сам в этом убеждался, общаясь с ними. Единственный мотив, заставляющий их воевать – это (помимо денег) корпоративная злость. Война «за своих». За Серегу, за Пашу, за Х…шу, за нашу е…ую Родину. Да еще, пожалуй, страх и недоумение перед «этими фанатиками». Страх, трансформированный в ненависть.
Но это очень плохая ненависть. Как вы можете «ненавидеть», скажем, талибов, которые для русских все равно что инопланетяне: они прут, несмотря ни на что. Понятно еще, как можно ненавидеть Басаева (он бывший «свой»). А вот эмира Хаттаба как можно было ненавидеть? Тут просто нет точки соприкосновения. Ненависть в воздухе повисает.
Вообще, чем больше я наблюдаю российскую армию, тем больше убеждаюсь в ее бездуховности. Обратите внимание: у нас даже слово «дух» стало ругательным! Это ведь диагноз, который мы сами себе поставили: дух – значит враг! Мне рассказывали смешной случай, как в церковь пришел контуженный «ветеран Чечни» и услышал, как батюшка читает:
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!».
Тот стеклянные глаза в него вперил, а выходя, спросил у знакомого: «Чего это он про духов каких-то?».
…Меньше всего мне хотелось бы, чтобы мою статью приняли за призыв к религиозному экстремизму. На самом деле экстремизм есть псевдоним веры в абсолютные вещи. Нельзя воевать, не веря в абсолютные ценности. В жизнь, в смерть, в вечность. Солдат, который не верит в вечность, бессмыслен. Непонятно, во что верили спецназовцы «Альфы» в 1979 году, когда зарезали спящего Амина и начали десятилетнюю бойню, окончившуюся для них крахом. В «интернациональный долг»? В продвижение русской цивилизации?
Александр Проханов, певец этой паскудной войны, в одном своем романе весьма откровенно описал, как это происходило. Шел, к примеру, советский спецназ, встречал пастухов и всех убивал, ножами, без шума. Русский ваш Паша или Х…ша брал спецназовский нож и резал им горло мальчику-пастушку. И что – здорово русская цивилизация продвинулась, Александр Андреевич? Дорезались, падлы? Что мешало этой находящейся тогда в зените цивилизации, имевшей самую большую в мире армию, завоевать какой-то там Афганистан. Завоевали?
Что сейчас мешает вам завоевать и покорить «маленькую Чечню»?
То, что вы ни во что давно уже не верите.
…Вот я слышу, как по рыбинским переулкам идет ватага молодежи и кричит:
– Аллах Акбар!
Я понимаю, что им далеко до «Аллах» и до «Акбар». Далеко до неба. До духа. Но они кричат почему-то именно это, а не «слава России». (Кстати, если сейчас посреди двора кто-нибудь закричит «слава России», его в сумасшедший дом тут же упрячут.) Не правда ли, странная история?
Не менее странная, чем двадцать пять лет тому назад, когда молодые люди, куражась, вскидывали руку в фашистском приветствии.
Штандартенфюрер Штирлиц истинный ариец? Вперед, к русскому ваххабизму?
Андрей Новиков
«Чеченпресс»
