Генпрокурор России Владимир Устинов носится с идеей введения в вооруженных силах института военного духовенства. Он убежден, что только попы спасут армию от разнузданной дедовщины, повального пьянства, коррупции и иных преступлений. На прошедшем не так давно в Москве Всероссийском совещании работников прокуратуры своего гражданского босса поддержал и главный военный прокурор страны. К слову, Владимир Путин, который сидел в президиуме, не высказал по этому поводу никаких возражений.
Идея, следует признать, не нова, а позаимствована у царской России. Полковые священники осеняли крестным знамением не только и не столько освободительные походы московского воинства, коих было не так то уж и много, сколько, по-преимуществу, имперские захваты русской армией территорий сопредельных государств и народов. Захваты эти зачастую сопровождались тем, что сейчас принято называть геноцидом. Под молитвенное бормотание полковых крестоносцев в рясах дикая мужицкая армия крестьянской (простите за вынужденную тавтологию) России жгла кавказские сакли и накалывала на свои окровавленные штыки даже грудных младенцев.
В советские времена, чтобы завербовать в стукачи КГБ очередную партию служителей Русской Православной Церкви, никакого согласия Синода или Патриарха не требовалось. Недаром РПЦ считалась одним из филиалов Лубянки. Правда, в армию «страны победившего атеизма» путь им был заказан. Ныне на введение в вооруженных силах института военных священников потребовалось формальное согласие Патриарха. Результат был предсказуем. Алексий, который не Первый, с радостью согласился и сразу же благословил «богоугодный» эксперимент. Главное управление воспитательной работы министерства обороны тоже вроде бы не против. Но для окончательного решения идею должен одобрить сам Главковерх, то бишь Путин. Впрочем, за этим дело не станет,–
полагают наблюдатели. Кремлевский лидер известен своим пристрастием к возрождению староимперских символов и прибамбасов. Даже церковь посещает, и креститься научился, словно российский император. А еще, поговаривают, завел себе личного духовного пастыря, словно семейного доктора. Так что, судя по всему, не отвертеться российской армии от смычки (случки?) с РПЦ.
Однако введение в армии института военного духовенства породит немало проблем. Во-первых, не менее трети российских срочников – либо атеисты, либо представители других религий и конфессий. В самом деле, не может же православный поп «окормлять», к примеру, татар-мусульман или бурятов-буддистов. Во-вторых, институт военных священников – дорогое удовольствие. Кто за него будет платить? РПЦ? Сомнительно. Государство? Накладно. Так весь Стабилизационный фонд в прорву ненасытных поповских глоток уйдет. А тут еще военную полицию создавать надо. В третьих, а найдутся ли среди российского духовенства желающие покидать тихие насиженные местечки, приносящие стабильный доход, и отправляться на Северный Кавказ, в ту же Чечню, где расквартированы десятки российских воинских частей и подразделений. Какому попу, если он не дурак, захочется рисковать своей жизнью «ради мирской суеты»?
На Западе военный капеллан – существо бессемейное. А православным попам жениться и иметь детей не возбраняется. Спрашивается, кто будет кормить эти семьи, если отцы семейств будут мотаться по гарнизонам? Да любого российского попа спросите: согласится ли он даже за 1000 долларов быть полковым священником и «спасать» армию от дедовщины, коррупции, пьянства и суицидов, если, сидя у себя на приходе, получает 2 штуки баксов в месяц только от богобоязненных старушек, не считая других источников доходов?
А еще есть Конституция, которая провозглашает принцип отделения церкви от государства, а само государство многонациональным, многоконфессиональным и светским. Если в армии вводится институт военного духовенства, да еще и финансируемый за государственный счет, то это означает только одно – нарушение Основного закона, которое может оспорить в Конституционном суде любой гражданин России. Гипотетически, разумеется. Ибо упомянутый Основной закон для Кремля вовсе не закон. «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло», – это и есть кремлевское разумение Конституции.
Когда наверху заговорили о необходимости организации военной полиции, многие поняли, что в Кремле и в Минобороны судорожно пытаются найти хоть какой-нибудь эликсир для спасения стремительно криминализирующейся армии. А когда озвучили идею о военных священниках, стало окончательно ясно, что крах неминуем, и нужны стрелочники. Ведь заставить попов бороться с коррупцией, пьянством и дедовщиной в вооруженных силах, это все равно, что лечиться у гадалки. Дорого, но бесполезно…
