Чеченские мунафики оправдывают свое предательство просто – они объясняют, что стали пасами русских кафиров, что бы бороться с так называемыми «ваххабитами», которые мол, пытаются навязать чеченцам чуждую идеологию. При этом, чуждыми объявляется все, что не соответствует практике гэбэшного «ислама», взращенного в Чечне за 70 лет советской власти.
«Ваххабитом» в Чечне (а теперь уже по всей России) объявляется любой мусульманин, вздумавший регулярно посещать мечеть или носить бороду. Такое же «обвинение» немедленно получает любая женщина, решившая скрыть свою наготу от посторонних или молодой человек, отказывающийся от сигарет и спиртного.
Что касается чеченских моджахедов, то они записываются в «ваххабиты» без всяких особых примет.
Чеченцы познакомились с идеологическими хитросплетениями Москвы еще в первые годы независимости, когда перед вторжением в 1994 году российские телеканалы стали резко педалировать «ваххабитскую тему».
Надо признать, что Лубянке все же удалось довольно серьезно продвинуться в своих усилиях по расколу чеченского общества. Кульминацией этого раскола стала однодневная война в Гудермесе летом 1998 года, когда кадыровско-ямадаевски банды, стоявшие тогда у власти в Чечне, сумели спровоцировать столкновения между частью ветеранов первой русско-чеченской войны и исламской молодежью. Однако это было максимумом того, что сумели добиться агенты Москвы и российские спецслужбы. Гражданской войны не получилось. Политическая и идеологическая прозорливость чеченского народа не позволила разыграться трагедии.
Ничего нового русские придумать с тех пор не смогли и стратегия «чеченизации» так и осталось единственным идеологическим изобретением Москвы, которое она все еще пытается внедрить в чеченское общество. Роль главного «чеченизатора» отрабатывает Кадыров-младший.
Однако, судя по результатам, эта стратегия бесперспективна. Люди прекрасно осознают, что «чеченизация» - это демонстративный вызов чеченскому обществу, его традициям, общественным институтам, самому укладу жизни чеченского народа. Именно благодаря своим традициям и менталитету, сильной основой Ислама в сознании народа, чеченцы смогли противостоять царской, советской, а сейчас и русистской России.
В чеченском обществе есть множество институтов для внутричеченского урегулирования, которые основаны на Шариате и защищены его авторитетом. Даже сегодня, в условиях войны, внутренние конфликты решаются посредничеством этих институтов и прямым их участием. Но банды, созданные кремлем из чеченских мунафиков, действуют наперекор традициям.
По неписаным законам, чеченец может поднять руку на чеченца только для защиты своей чести. Преследование соотечественников, (а тем более родственников своих оппонентов) по политическим мотивам, и тем более, их убийство, неофициальным чеченским кодексом расценивается как тягчайшее преступление перед народом, мерзкое предательство и подвергается всеобщему остракизму и проклятию.
Члены чеченского общества, идущие на такие преступления, осознанно вычеркиваются этим обществом из своих рядов и подвергаются неумолимому преследованию вне зависимости от срока давности совершенного преступления.
Ни длительные войны, ни тотальное уничтожение, ни даже сталинская депортация не смогли лишить чеченцев этих принципов.
Кадыровские банды и прочие группы мунафиков, исполняющие основную роль в российской стратегии «чеченизации» войны, бросили вызов устоям чеченского общества. Это очень серьезный просчет Москвы и роковая ошибка тех, кто встал на сторону кремля. Их судьба предрешена. Они подписали себе смертный приговор.
Магомед Мусаев
