Напрасно, обласканный Сталиным глашатай советского Дагестана писал о том, что смерти нет, подразумевая под этим, что люди продолжают жить только лишь в памяти народной, и от этого становятся бессмертными.
Есть и смерть, и жизнь после смерти, и рай, и ад, и все, во что так упорно не хотел верить Расул Гамзатов. Так и ушел этот рифмоплет со своими убеждениями. Рассказывают, что перед своей кончиной, он сильно тосковал по прошлому и горевал, что нет уже той атеистической державы от моря до моря.
Много вреда нанес Гамзатов горцам своими верноподданническими ужимками перед кремлевскими хозяевами. Манкурт до мозга костей, был крупным мастером фальсифицировать историю кавказских народов XIX века.
В его трудах захватническая война русских империалистов выглядит той «благородной» миссией, от которой «расширились горизонты ущелий, осветились горы!». Но самой чудовищной ложью стали намеки о том, что, якобы, «осчастливленные» русскими колонизаторами горцы сами жили мечтами о российском подданстве, о том, что без помощи русского народа не могли бы возродиться находившиеся на грани «вымирания» народы Северного Кавказа.
Сочинительства Гамзатова привели к тому, что образ горца в глазах гамзатовского читателя выглядит балагуром-пустомелей, одна рука которого неизменно занята рогом с вином, а другая держит палочку с шашлыком. Видимо, по себе судил о горцах Гамзатов, который слыл неутомимым болтуном и не мог равнодушно пройти мимо питейного заведения.
Поэтому больной темой для него всегда была судьба имама Шамиля, пламенного борца с пьянством и прочими грехопадениями, которого он тщетно пытался представить, как мечтателя о светлом будущем горских народов в составе России, раскаявшимся в ошибках «бесперспективной войны».
Так и не удалось Расулу обратить борьбу кавказцев под предводительством легендарного Шамиля в борьбу за счастье жить в разношерстной палитре братской семьи угнетенных народов империи. Но, как верноподданный сначала советской, затем российской империи, один пропагандистский пробел восполнить он все-таки сумел.
Уж слишком часто лауреат ленинской премии поддавался веяниям новых времен. Поэт-безбожник умел налету перехватывать настроения правящей верхушки, и перекраивать в угоду им память о своих соотечественниках.
Таким образом, стихотворение, посвященное в первом варианте мюридам Шамиля, позже преобразовалось в песню про русских солдат. К удовольствию кремлевских хозяев придворный поэт переделал стих, посвященный им вначале джигитам кавказской войны XIX века, воевавших против царских захватчиков.
И если бы Гамзатов остался верен своему слову, то известная песня про журавлей в исполнении Марка Бернеса должна была звучать вот так:
Мне кажется порою, что джигиты
С кровавых не пришедшие полей
В сырую землю были не зарыты
А превратились в белых журавлей…
Гамзатов всегда опережал желания коммунистических боссов, и когда выслали чеченцев и ингушей, первым бросился чернить их в своих пасквилях, что, впрочем, не помешало ему в период «хрущевской оттепели», после «реабилитации» вайнахов, слезно оправдываться, признавая свою писанину черным пятном на своей памяти.
Такие перепады были свойственны его рабской натуре. Он умел писать на потребу дня справа налево, и, наоборот, слева направо. Когда же хитреца спрашивали: «Почему пишешь слева направо?», - он отвечал, - «Слева сердце, слева вдохновение.
Все что нам дорого прижимаем к левой стороне груди» - «А почему пишешь справа налево?» - «Справа у человека сила. Правая рука. Прицеливаются тоже правым глазом». Такая и жизнь была у Гамзатова, как у флюгера, куда подует ветер политических перемен.
Вознося «правду» прошлого века – коммунизма, Гамзатов, любил язвить и высмеивать религиозные принципы горцев. Одной из его излюбленных тем был образ «угнетенной женщины Востока».
Гамзатов вдохновлено писал, как на заре социалистической революции одна из блудниц выступила против «жестоких» обычаев и бросила к ногам своего отца ненавистный платок. В своих поэмах дагестанский феминист отмечал, что «обычай жестокий над женской глумится судьбой», называя «героическими поступками» стремление и желание горянки уравняться в правах с мужчинами.
Не потому ли «подвиги» гамзатовских героинь, совершенные ими во имя новых «человеческих» отношений, привели к тому, что ныне немало кавказских женщин представляют собой жалкое скопище бесстыдниц, которым стало чуждо свое родное, и родным чужое.
Сегодня на Кавказе наблюдается печальная картина: блуд, пьянство, наркомания и разврат захлестнули этот некогда благородный край. Вот почему на Кавказе идет война…Война, в которой моджахеды жертвуют жизнями в борьбе за возрождение своих национальных традиций, за утраченное исламское счастье, за нравственное оздоровление и очищение своих народов от грязи и мерзости, за освобождение от русского образа жизни.
И эта война (инша Аллах!) продолжится до полного достижения этих благородных целей. Ведь, немало еще на Кавказе осталось обрусевших лицемеров, которые ведут себя так, что и не стоит совать пальцы в рот, как тебя безудержно рвет от лизоблюдства политических махинаторов.
Новаторы в деле пропаганды «дружественных», русско-дагестанских отношений открыли новый вид бизнеса – зарабатывание дивидендов на именах легендарных людей, и то, что не удалось Гамзатову, сегодня пытаются восполнить его идеологические последователи.
Особенную ретивость в этом проявляют выходцы из чабанов и торговцев кишмишом, такие, как неряха Гаджи Махачев и ему подобные, щеголяющие в кулуарах российской Госдумы в галстуках, повязанных поверх пожелтевших воротничков.
Эти кавказские «единороссы», возомнившие из себя великих политиков, и вовсе додумались до умопомрачительного кощунства, до которого недокумекал даже их покойный земляк. Представьте себе над словами о единстве России – портреты Пушкина, Ленина, Сталина, и среди них… имама Шамиля!
Как говорится, вот вам, бабушка, и Юрьев день! Но не долго осталось национал-предателям измываться над памятью наших доблестных предков, потому что выросло достойное поколение, которое продолжает их дела, а, говоря словами того же Гамзатова: «Горит Восток зарею новой!».
Багауддин Адуев, Кизляр,
