«Храбрый Кикила» – так назывался популярный в свое время среди малышей спектакль чеченского кукольного театра. В современном чеченском кукольном театре, укомплектованном промосковскими марионетками, появились сразу двое «храбрых Кикил», нарушивших по каким-то причинам неписаную «омерту», связывающую национал-помойку обетом молчания в тех случаях, когда речь заходит о массовых убийствах чеченских жителей русскими оккупантами. Но что-то изменилось в «датском королевстве», у изделий из папье-маше вдруг прорезался «критический» голосок.
В четверг 16 июня на сайте «Инопресса» появился перевод статьи английского журналиста из издания « The Guardian » Ника Пейтона Уолша под названием «Чеченское правительство признает, что в массовых захоронениях погребены мирные жители». Под «чеченским правительством» автор подразумевает тот самый чеченский театр марионеток, который живет в вагончиках на территории бывшей мебельной фабрики «Терек», перестроенной в «комплекс правительственных зданий». Английский журналист называет обитателей мебельного комплекса «правительством», хотя ему, скорее всего, прекрасно известно, что члены этого кукольного правительства оказывают на ситуацию в Чечне не больше влияния, чем табуретка или шкаф, некогда в широком ассортименте производившиеся фирмой «Терек».
Мебельный «комплекс» окружен блокпостами, бетонными стенами и заграждениями, колючей проволокой и тройным кругом охраны, набранной из тысяч оккупантов. Правда, по свидетельству редких журналистов, допущенных в этот укрепрайон, в вагончиках, внутри которых заботливо рассажены куклы, есть все удобства, включая даже телевизоры. С экранов этих телевизоров члены «правительства» и общаются с «управляемым» ими чеченским народом, покидая мебельную фабрику только в исключительных случаях, да и то в сопровождении как минимум одного моторизированного полка в расчете на одного члена. Эти героические вылазки за пределы мебельной фабрики, которыми марионетки время от времени изумляют чеченский народ, и являются главным признаком «нормализации обстановки» в Чечне, о которой кремлевский кукловод не устает заявлять уже почти шесть лет .
И вот на излете шестого года перманентной нормализации обстановки, храбрый Кикила № 1 с длинным титулом «председателя комитета правительства Чеченской республики по обеспечению конституционных прав граждан», некто Нурди Нухажиев, глотнув для пущей отваги мензурку валокордина, признал, что «на территории республики имеется более 50 коллективных могил». Правда, храбрый сановник не уточнил при этом, сколько именно останков чеченских граждан, чьи конституционные права он так самоотверженно обеспечивает в вагончике на мебельной фабрике, находится в этих захоронениях. Однако у Нухажиева, как и у всякой VIP -особы, есть свои «представители, которые, как пишет английский журналист, косвенно намекнули на число захороненных в коллективных могилах жертв: 60 тысяч. Такой вывод можно сделать из сообщения «представителей» о том, что в Чечне «60 тыс. человек потеряли родственника или близкого человека в результате исчезновений, которые регулярно происходят в республике последние пять лет».
Отдадим должное «представителям»: они говорят не о тех жителях Чечни, которые погибли при бомбежках и артобстрелах, и в большинстве случаев были похоронены родственниками на родовых кладбищах. Таких за Вторую российско-чеченскую войну насчитывается, по разным оценкам, от 150 до 200 тысяч. «Представители» Нухажиева говорят о тех, кто «исчез»: во время бесконечных «зачисток», облав, арестов на блокпостах и в прочих «контртеррористических» мероприятиях оккупантов и их прихвостней из кадыровско-ямадаевско-кикиевских банд. Количество чеченцев, заявивших о пропаже родственников и близких людей «представители» Нухажиева определили в 60 тысяч.
Конечно, можно сказать, что число заявителей превышает число тех, о пропаже которых они заявили. Но это не так. Потому что заявление о пропаже родственника или близкого, в соответствии с российскими юридическими нормативами, пишет, как правило, один человек: мать, отец, жена, брат, сестра, совершеннолетний ребенок и т.д., но не все сразу. Заявление о пропаже человека является основанием для возбуждения уголовного дела, а истцом в уголовном деле должно выступить юридическое лицо, к каковым, по российским законам, не относятся ни семьи, ни тем более кровно-родственные кланы. Поэтому число заявителей за редкими исключениями всегда совпадает с числом пропавших без вести людей. Укажем сразу же, что по чеченским данным, количество «пропавших без вести» во время Второй войны граждан ЧРИ составляет «всего» 37 тысяч человек.
Итак, Нухажиев заявил о том, что в Чечне обнаружено «более 50 коллективных могил» (точная цифра – 52), а его «представители» заявили о 60 тысячах «исчезнувших» жителях Чечни. Сразу же бросается в глаза, что число «обнаруженных коллективных могил» явно не соответствует количеству пропавших без вести людей. Потому что, если считать, что 60 тысяч «исчезнувших» чеченцев захоронены в 52 коллективных могилах, на каждую из этих могил приходится в среднем около 1200 захороненных тел. Если же сравнить количество коллективных могил с чеченскими данными, то на каждое тайное захоронение должно приходиться более 700 останков. Между тем, в Чечне уже открыто около десяти мест тайных захоронений, но даже в самых крупных из них обнаруживались лишь десятки, но не сотни тайно погребенных тел. Это свидетельствует об одном: на территории Чечни находится не 50 коллективных могил, а на порядок больше, и счет их исчисляется сотнями.
Для сравнения: в Первую российско-чеченскую войну при общей численности погибших мирных жителей в 100 тысяч, количество «пропавших без вести» чеченцев составляло по разным оценкам от 3 до 5 тысяч. Но коллективных могил только к весне 1996 года только на территории чеченской столицы было открыто более 150. Правда, около 30 из них содержали останки российских солдат, тайно закопанных оккупационным командованием в целях скрыть от общественности свои потери, но, в среднем, каждое тайное захоронение содержало в себе от 10 до 40 останков. Во Вторую войну, которая не только превышает Первую по продолжительности в три раза, но и отличается особенной жестокостью со стороны оккупантов, десятки тысяч «пропавших без вести» жителей Чечни (даже с учетом тех тысяч, кто вывезен за пределы ЧРИ и умерщвлен на территории России) во много раз превышает количество «обнаруженных» марионетками коллективных могил. А это означает, что основное количество мест массовых захоронений все еще засекречено оккупантами и их прихлебателями, которые прекрасно знают, где и когда они зарывали в ямы жертв своих расправ.
Теперь перейдем к храброму Кикиле № 2 – к субъекту, которого английский журналист из любезности называет «президентом Чечни», хотя этот бывший вокзальный шнырь, выдернутый Путиным из чеченской национал-помойки и усаженный на фугасный «трон», имеет такие же основания считаться «президентом Чечни», как мистер Ник Пейтон Уолш – претендовать на трон монгольского хана. Кикила Алханов, комментируя данные о «пропавших без вести» жителях Чечни, впал в такую буйную отвагу, что, зажмурив глаза и подстраховавшись на всякий случай памперсом, пискнул перед представителями прессы: «5-10% похищений в Чечне были совершены федеральными силами». Сделав это «сенсационное разоблачение», президент мебельной фабрики кивнул в сторону гор и позволил журналистам самим домысливать, кто похитил остальных 95-90% пропавших чеченских жителей, нисколько не сомневаясь, что российская пресса все «домыслит» как надо и в указанном направлении.
Адлан Бено,
