16 мая в Останкинском суде г. Москвы вынесен приговор журналисту Павлу Люзакову: два года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Приговор правосудным не назовешь…

Член Демократического Союза Павел Люзаков - редактор газеты «Свободное слово», непримиримый противник чеченской войны и известен резкими статьями в адрес российских властей. Власти отвечали ему взаимной нелюбовью, проводя обыски без законных оснований и интересуясь в основном компьютерными дискетами и рукописями. Наконец, Павла Люзакова осудили по статье 222 УК (незаконные приобретение, хранение, ношение …огнестрельного оружия).

Власти очень любят использовать огнестрельную тематику в своих преследованиях. Мы же настолько привыкли к судебному произволу (следственному тоже!), что относимся к справедливому суду, как к приятному исключению из правила. Увы, суд над Павлом Люзаковым таким исключением не стал.

Раз в три дня Павел Люзаков ездил из Москвы домой на электричке. Обычно, в позднее время. Несколько раз подвергался нападениям. Поэтому и решил приобрести для самозащиты газовый пистолет. Эти обстоятельства были подтверждены в суде свидетелями. Желая избежать бюрократических процедур, Павел Люзаков обратился к своему приятелю Юмашеву с просьбой достать для него газовый пистолет. Вечером 20 января этого года Юмашев позвонил Люзакову и договорился с ним о встрече. Во время которой и передал последнему пистолет, точнее, положил его во внутренний карман жилетки Люзакова. Естественно, в достаточно людном и освещенном месте Павел Люзаков свое приобретение осматривать не стал. Перед расставаньем Юмашев кому-то звонил…. Едва он ушел, Павла Люзакова задержала милиция. Из кармана жилетки извлекли пистолет – боевой, марки ТТ.

Есть все основания считать, что в отношении Павла Люзакова совершена провокация. Разумеется, верхом безрассудства для человека в его положении было бы иметь боевой пистолет. На суде оперативные работники показали, что у них давно имелась информация о намерении подсудимого приобрести огнестрельное оружие. Вместе с тем, это не слишком их обеспокоило - наблюдение за потенциальным преступником заранее не установили, столь любимых властями обысков у Павла Люзакова в этот раз не проводили. То есть, как будто бы давали возможность пистолет и приобрести, и надежно спрятать. Почему?

Все становится понятным, если учесть два обстоятельства. Во-первых, оперативные работники установили слежку за Палом Люзаковым только вечером, непосредственно перед встречей с Юмашевым. Во-вторых, задержан был только Павел Люзаков, хотя оперативники и следили за ходом встречи. Иначе говоря, им заранее было известно, что пистолет передаст именно Юмашев, а задерживать его они и не собирались.

Очевидна и недобросовестность следствия. Дактилоскопическая экспертиза не производилась, следствие даже и не интересовалось, есть ли на пистолете отпечатки пальцев и кому они принадлежат. Зачем, если и так все понятно? Ведь задачей являлось не обнаружение лица, у которого приобреталось оружие, а напротив, увод такого лица от ответственности. Не интересовала следствие и история пистолета: кому он принадлежал ранее и при каких обстоятельствах мог попасть к обвиняемому. В материалах следствия о попытках это выяснить - ни слова. Обвинительное заключение, скорее в духе художественного произведения, а не юридического документа, повествует: пистолет был приобретен обвиняемым у неустановленного лица в неустановленном месте в неустановленное время. Не озаботилось обвинение и установлением умысла со стороны Павла Люзакова на совершение преступления.

Предвзятость суда тоже не вызывает сомнения. Конечно, на суде Юмашев утверждал, что и слыхом не слыхивал о каком-то пистолете. Но судья Костюченко в своем приговоре не постеснялся такие показания Юмашева счесть доказательством вины подсудимого. Не отнесся критически к показаниям свидетеля, не желающего свидетельствовать против себя самого.

Или такой интересный эпизод. Понятой Кабанов на предварительном следствии показал: Павел Люзаков сказал при задержании милиционерам, что у него находится пистолет, но какой марки, он (Люзаков) не знает. В судебном следствии Кабанов несколько раз менял свою позицию по данному эпизоду, пока защита настойчивым допросом не вынудила его окончательно признать достоверность первых своих показаний. Тем не менее, в приговоре в качестве доказательства отмечено: «Из разговора он (Кабанов) понял, что задержанному известно, что за марка пистолета находится у него в кармане». Ссылки же на показания Кабанова в части «сказал о том, что не известно какой марки», в приговоре отсутствуют. Мало того, что за доказательство принят не факт, а лишь вывод, умозаключение свидетеля. Так еще судья даже не озаботился противоречиями в свидетельских показаниях и сомнения фактически истолковал в пользу обвинения, а не подсудимого.

Подобных судейских «шалостей» в приговоре хватает. Например, следствие провело баллистическую экспертизу незаконным образом, с нарушением статьи 195 УПК: следователь не ознакомил обвиняемого и его защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы. Следовательно, в силу статьи 74 УПК, заключение экспертизы является недопустимым доказательством и не может быть положено в основу обвинения. Но суд не согласился с требованием защиты об исключении заключения баллистической экспертизы из числа доказательств по делу. Мотивируя это тем, что «в судебном заседании сторона защиты (не оспаривая выводы данной экспертизы) отказалась заявлять соответствующие ходатайства о проведении дополнительной (либо повторной) экспертизы». Можно подумать, что сбор улик - дело защиты! Или что позиция защиты каким-то образом меняет факт незаконного порядка проведения экспертизы. Впрочем, игнорирование требований и доводов защиты есть фирменный стиль российских судов. Судья Костюченко тут не исключение. Да и вообще приговор составлен крайне небрежно. То в нем незаконное хранение огнестрельного оружия исключается как квалифицирующий признак из предъявленного обвинения – подсудимый пистолет нигде не хранил. То, несколькими строками ниже, хранение огнестрельного оружия вменятся подсудимому в вину.

В соответствие со статьей 299 УПК суд при постановлении приговора должен не только разрешить вопрос, доказано ли, что деяние совершил подсудимый, но и виновен ли подсудимый в совершение этого преступления. В силу статьи 5 УК лицо подлежит уголовной ответственности за те общественно опасные действия (бездействие), в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение, т.е. уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается. По обстоятельствам дела Павел Люзаков не мог сознавать общественной опасности своих действий – он не знал, что у него в кармане боевой пистолет. Следовательно, в соответствие со статьей 28 УК, его деяние должно признаваться совершенным невиновно. И, в соответствие со статьей 302 УПК, Павел Люзаков должен был быть оправдан, поскольку в его деянии нет признаков преступления. Этого не произошло.

Таким образом, российская судебная система в очередной раз доказала свою юридическую несостоятельность, подтвердила свою роль мальчика на побегушках у исполнительной власти.

Кирилл ПОДРАБИНЕК,

защитник Павла Люзакова