В последнее время Владимир Путин и Герхард Шредер со своими взаимными признаниями в симпатии похожи на близнецов. Неудивительно, что и представители немецкой экономики по мере сил обхаживают Путина. Сегодня в Германии под руководством Шредера царит атмосфера полного отсутствия критики в отношении всего, что делает и говорит российский глава государства, переизбранный весной 2004 г. на второй срок.

Чечня? Пусть там идет война, лишь бы к нам поступал наш газ. Арест Ходорковского? Не надо обращать внимания, главное, чтобы процветали наши фирмы. Журналисты, которых заставили замолчать? Ну да, в общем-то. . .Разгром демократической оппозиции? - Внутреннее дело россиян. Сведение счетов с неугодными в обход права и закона? Расизм? Неофашизм? Нет, здесь мы тоже не будем вмешиваться.

Во время своего визита в Германию в декабре 2004 г. Путин с самого начала снял все вопросы, касающиеся войны в Чечне, и ничтоже сумяшеся отправил всех вопрошающих домой - есть своих рождественских гусей, потому что в Чечне никакой войны нет.

Но это было ложью. Однако те, кому Путин вешал лапшу на уши, даже глазом не моргнули. Канцлер Шредер лучезарно улыбался. А мы-то в России так долго верили, что Германия в борьбе за демократию на нашей стороне, что на Германию мы можем в любой момент рассчитывать. Теперь ясно: надеялись мы напрасно. Германия стоит на стороне Путина, а не на нашей. Все слова, все призывы, в том числе и мои, растворились в этой атмосфере заискивания перед русским президентом. По сути, важно только одно: Путин знает немецкий, и этого достаточно, чтобы не только все прощать ему, но и даже отбросить свои собственные, казалось бы, глубоко укоренившиеся демократические принципы, на которых, как мы думали, несокрушимо зиждется общественное устройство Германии.

В декабре 2004 г., то есть всего несколько недель назад, в Москве находилась парламентская делегация немецкого Бундестага. Один из депутатов пригласил нас, меня и Руслана Аушева, на ужин. Руслан Аушев не только бывший президент Республики Ингушетия и убежденный сторонник мирных переговоров с чеченскими мятежниками как единственно возможного пути для прекращения терактов в России. Этому мужественному человеку удалось также во время трагедии с захватом заложников в Беслане в сентябре 2004 г. добиться от террористов освобождения 26 женщин и детей. Великий подвиг во имя спасения людей, за который президент Владимир Путин отблагодарил его чудовищной дискредитацией.

Эту ситуацию мы и изложили немецкому депутату. Он долго и внимательно слушал нас, иногда одобрительно кивая, казалось даже, что он сочувствует. Во всяком случае, наши горькие слова о катастрофическом курсе, по которому Путин ведет Россию, он каждый раз запивал большим глотком пива. Затем господин депутат Бундестага зевнул, показывая, что устал. Я поняла, что нужно быстро действовать и задала свой самый важный вопрос, который был для меня единственной причиной, чтобы принять это приглашение на ужин: 'Готов ли немецкий Бундестаг принять активное участие в политическом процессе в Чечне и содействовать началу переговоров между чеченскими мятежниками и правительством Путина, в соответствии с концепцией Комитета солдатских матерей, который хочет привлечь институты гражданского общества в качестве посредников между обеими сторонами конфликта?'

Однако тем самым я привела депутата Бундестага в некоторое замешательство. Он прикрылся общими фразами. Такой поворот вещей был не по вкусу господина парламентария, ведь наше изложение драматической ситуации уже удовлетворило его потребность в экзотике. И он дал понять, что ответом на мой вопрос будет 'нет'.

Ну а зачем тогда этот ужин? Зачем же и предыдущие встречи с другими немецкими парламентариями? Мы все время просили их о поддержке, и никогда не получали помощи. Если речь шла о чем-то, что могло оказаться неприятным для президента Путина.

Признаюсь, что я впадаю в депрессию, когда вижу, как Европа ведет себя по отношению к Путину. Это роковым образом напоминает времена коммунизма и хорошо известный, унизительный для человека принцип: пусть там будет железный занавес, пусть там тирания, пока мы можем держаться в стороне, пока к нам аккуратненько продолжает течь нефть и струиться газ. Разве Европа выступила против Сталина, даже когда стало известно, что Россия платит за его террор миллионами человеческих жизней? Разве волна возмущения поднялась против застойного режима Брежнева, который гноил целое поколение российской интеллигенции, лучшие головы российского общества в тюрьмах и лагерях?

Сейчас ненамного лучше. Европа предоставляет нам право в одиночку гибнуть под руководством Путина. Но мы не хотим гибнуть, мы боремся за себя, пытаемся вырваться на свободу, выжить, спасти нашу вновь обретенную демократию.

Анна Политковская

"Der Tagesspiegel", Германия