Встретил своего знакомого.

Говорю: вот так постепенно и вползем в застой. Будем приходить, смотреть эту идиотскую программу «Время», смотреть на Катю Андрееву, которой теперь только тамбовский кот товарищ, больше никто – и то он ей уже не товарищ. Ей никто уже не товарищ.

… Смотреть хихикающую дуру по «Аншлагу», смотреть пляшущих скотов, заколдованную Валерию, дурацкие телесериалы, слушать о том, как ЦСК выиграл в Лиге кубка, и засыпать в кресле под музыку «Прогноз погоды».

На утро бежать под дождем на работу. Целый день работать неизвестно для чего, ждать обеденного перерыва, ждать окончания рабочего дня, ждать отпуска, ждать очереди в поликлинике. Потом – ждать пенсии...

Платить за квартиру половину пенсии или зарплаты. Приходить домой и рыдать, когда на телеэкране пляшут скоты, чувствуя, как уходит жизнь.

И так каждый день. День сурка. Вернее – день суки. Время остановлено как в рекламе. Все повторяется. Каждый выходной – одно и то же. Новый год – одни и те же куранты. Это первое, что мы видим в наступившему году, что же удивляться, что с этим мы и живем весь последующий год?

В отличие от прежнего застоя, тут уже не будет веры ни в какое будущее, ни в какое обновление. Не будет чувства нарастающей молодости, – как в прошлом застое. Будет что-то другое.

Я даже не знаю, застой ли это будет, потому что он будет зиждется на совершенно новом информационном ресурсе. Брежневский строй держался на дефиците информации. А этот будет – на переизбытке, и еще: постоянной перелицовке информации. – Такой системный постмодернизм, постоянное вторжение в психику, а цель та же самая – заглушить в обществе любой протест.

Шквал информации перманентно-кататрофической: там взорвали, там вертолет рухнул, там два губернатора разбились, там сорвало линии электропередач. Там президент тявкнул… Там министр улыбнулся. И вот так каждый Божий день. И чем больше будет катастроф, тем больше рекламы таблеток по радио «России», – ему сейчас только гробы рекламировать.

Я не знаю, сколько лет мы таким образом просуществуем. Я думаю, мы раньше околеем или сойдем с ума. Мы разобьем телевизор и вынем оттуда собаку и придушим ее. Мы вынем Катю Андрееву и оторвем ей усы.

Кто знает, может однажды очнемся от оцепенения. Но перед этим нас ожидает волна самоубийств и депрессий. Во время застоя всегда повышается количество самоубийств: люди не могут вынести этого однообразия жизни, этой спертой духоты.

Но пока... Пока мы все просто устали и хотим отдохнуть от пятнадцати лет непрерывной перестройки.

Только где он, этот Дом отдыхающих?

Андрей Новиков,