Гуантанамо. Что это? Американская военная база на Кубе? Тюрьма, где помещены пленные талибы и члены организации "Аль-Каида"? Или это ад? По данным международной правозащитной организации Нumаn Rights Wаtсh, с 11 января 2002 года американская администрация отправила в Гуантанамо более 700 человек, задержанных в самых разных регионах мира. Есть среди них и таджики...
В настоящее время здесь удерживаются примерно 660 человек, в том числе и несовершеннолетние дети. Этот своеобразный "следственный изолятор" существует уже два года, но общественность, по-прежнему, не имеет никакой информации о пленниках: кто они, что им вменяется в вину, будет ли им предъявлено официальное обвинение или они будут освобождены? Когда это произойдет? Никаких слушаний и расследований по определению правового статуса пленников не проводилось, судебный контроль отсутствует – узники Гуантанамо вне правового поля.
Абдурахмон (имя изменено) - гражданин Таджикистана. Он почти два года провел в заключение на военной базе Гуантанамо. И вернулся на родину одним из первых 11 таджикских пленных этой американской тюрьмы.
- Абдул Рахман, где и как вы попали в плен американцев?
- Это долгая история, а если коротко, в плен я попал в Афганистане, куда в 2001 году поехал искать своего брата.
- Как все произошло? В Афганистане вы воевали на стороне талибов?
- Нет, к талибам я никакого отношения не имел. Я находился среди узбекских муходжиров (беженцев) в Кундузе. Все они были гражданами Узбекистана, которые бежали от каримовского режима. Многие из них бежали целыми семьями, с женами и детьми. Среди них были даже старики. Я работал у них в лагере шофером. Когда американцы вторглись в Афганистан и начались бомбежки, все кто был в лагере, разбежались. Я тоже думал вернуться на родину, но у меня не было ни документов, ни денег.
В конце зимы 2002 года, когда я находился в городе Тахор, раис (председатель) одного соседнего села предложил мне поработать у него шофером. Я решил подзаработать немного денег на дорогу и уехать. Он сказал мне, что машина находится в одном из кишлаков Мазари Шарифа. Мы вместе с ним поехали туда. Когда приехали, он оставил меня в одном доме, а сам пошел якобы за ключами от машины. Через две-три минуты, в дом ворвались афганские полицейские, скрутили мне руки, завязали глаза и, отъехав от дома метров пятьсот, сдали меня, уже поджидавшим там американским военным. Те тут же заставили меня надеть специальный комбинезон для арестованных синего цвета.
Я понял, что меня специально привели и оставили в этом доме, чтобы продать американцам как террориста или члена Талибан. В то время за рядовых талибов американцы платили по пять тысяч долларов, а за офицеров до - 10 тысяч. Но афганские полицейские так увлеклись этим бизнесом, что, когда уже некого было сдавать, они старались поймать и продать американцам любого прохожего. Среди арестованных были даже просто душевно больные люди. Некоторым из них посчастливилось съездить на "экскурсию" в Гуантанамо.
Меня привезли в город Баграм, и с марта по май месяц 2002 года меня и многих других пленников держали в местной тюрьме. Потом нас перевели в Кандагарскую тюрьму. А в сентябре того же года самолетом привезли в Гуантанамо...
- Как с вами обращались американские солдаты?
- Бить не били, но издевались. Когда мы находились в тюрьме Баграма, меня ужалил скорпион, я попросил, чтобы мне оказали помощь, но солдаты собрались возле меня и спокойно начали наблюдать: что же будет дальше. Они оказали мне помощь только тогда, когда мне стало совсем плохо. И в Баграме, и в Кандагаре они издевались над нами. Под дулом автомата заставляли часами сидеть перед ними на коленях, держа руки на затылке. Они часто заставляли нас делать именно то, что запрещается Исламом. Иногда для своих солдат они устраивали тренировки по "зачистке". Солдаты врывались на территорию, где содержались арестованные, одних ставили к стенке, других валили на землю и, придавливая их головы сапогами к земле, обыскивали.
Когда нас отправляли в Гуантанамо, перед тем как посадить в самолет нам на уши надели наушники, чтобы мы не слышали ничего. Руки и ноги, естественно, были в оковах. На глаза надели какие-то очки, через которые ничего не было видно. Надели на нас респираторы, чтобы мы не могли говорить. На руки надели рукавицы, сверху намотали скотчем, чтобы мы не могли снять их. Некоторым из нас в наушники вставили какие-то колючки. Другим подпиливали внутреннюю часть оков, делая их зубчатыми.
Самолет до Кубы летел почти 28 часов. По прибытию на Кубу у многих на голове, на руках и ногах были глубокие раны, из которых сочилась кровь, местами проглядывала кость.
- Мы слышали, что многие пленные Гуантанамо не хотят возвращаться на родину. Что там лучше, чем в санатории. Это правда?
- По сравнению с нашими тюрьмами, их места заключения, конечно же, лучше.
Везде чисто. Кормили неплохо. Пленные могли пользоваться разной литературой, в том числе и Кораном. Отношение охранников к нам тоже было лучше, чем в Баграме или Кандагаре. Но, хотя они всегда говорили нам "плиз", на самом деле эти солдаты были заранее проинструктированы, и действовали по указанию своих начальников. И если кто-то из нашего "барака" “провинился”, они наказывали всех. А в каждом "бараке" сидело по 48 человек.
Наказывали по разному. Например, бывало, что кто-то из нашей камеры поссорится с охранником, и в наказание, солдат во время уборки обрабатывал нашу камеру каким-то химикатом, у которого очень острый запах, и этот запах сохранялся в течение всей ночи. Утром просыпаешься с опухшей головой, весь организм какой-то вялый, и только в течение дня постепенно приходишь в себя.
- Может, они обрабатывали камеры обычным хлором?
- Нет. Я знаю запах хлора. Это что-то другое. У этого химиката какой-то необычный и слишком острый запах, он намного хуже хлора. Если кто-то из пленных совершал какое-то более “серьезное нарушение”, его закрывали в отдельной железной камере, похожей на обычный контейнер. На потолке этой камеры было небольшое отверстие, через которое поступал в камеру холодный воздух. Меня закрывали в такой камере, и не раз. Ну, а тех, кто, несмотря на все эти наказания, не желал им подчинятся, не выполнял их требований и продолжал бунтовать, они отправляли в "Дельта блок".
Наш лагерь был разделен на несколько блоков. Я слышал, что в "Дельта блоке" кроме непокорных, содержались и психически больные. Что с ними делали там, я не знаю.
- Допрашивали ли вас там? Давали ли вы показания?
- На допросы меня водили раз сто. Никогда не били на допросах, но использовали все методы психологического воздействия. И я был вынужден подписывать все, что мне давали. Говорить то, чего на самом деле не было, и даже утверждать то, что я воевал на стороне талибов. Они мне часто говорили, что они не будут нас судить. И это меня еще больше настораживало. Я думал, что они расстреляют нас без суда.
- Абдурахмон, вы вернулись оттуда больным, неужели Вы там ни разу не проходили медицинское обследование?
- Проходили. Мы прошли медосмотр еще в Баграме. И в Кандагаре тоже нас обследовали. У меня никаких заболеваний не нашли. И в Гуантанамо первые четыре месяца я не жаловался на здоровье. Ежедневно, упорно занимался физическими упражнениями и весил почти
Охранник записывал обо всех происшествиях во время своей смены, и о том, что я не принимаю пищу, но никакой помощи не оказывал. "Смотрящие" офицеры ежедневно читали записи охранников и были в курсе - кто из заключенных, в каком состоянии находится и чем занимается. Кроме охранников за нами наблюдали и через многочисленные миниатюрные видеокамеры, установленные над нами. Так что их офицеры прекрасно знали, что я болею, и что я уже который день не ем.
Они ждали, пока мне не станет совсем плохо, и только потом поинтересовались, на что я жалуюсь. Меня обследовали и прописали какие-то лекарства. Проверяли прямо в камере. То есть, привязывали меня к койке, проверяли пульс, давление, температуру. Чаще всего давали обезболивающие. Я не знал, что у меня за болезнь. Боли в животе участились. По началу эти лекарства помогали, но позже лекарства никакого действия не оказывали, боли не прекращались ни на минуту. И только тогда у меня взяли анализы. Результаты анализа шокировали меня. Они выявили у меня болезнь - гепатит "С".
В конце апреля 2003 года они сказали, что в моей печени выявлены какие-то "пятна" и мне нужно сделать операцию. Как я понял с их слов, эти пятна были местом скопления каких-то вирусов. Я до сих пор не понимаю, как в мой организм могли попасть эти вирусы. Тем более что нам в лагере регулярно делали прививки от разных болезней (так нам объясняли). Когда в первый раз проводили вакцинацию, мы все отнеслись к этому с опасением и отказались от уколов. Тогда они нам сказали, что у них нет никаких злых умыслов, и в доказательство, сделали прививки, своим солдатам, а потом уже нам. Но последующие прививки они делали уже без показательных проб на своих солдатах, и мы не знали, что за препараты в нас вводят.
...Мне сделали операцию, но не на печень - удалили желчный пузырь. Они объяснили это тем, что вирус мог поразить этот внутренний орган, и после этого я мог в любой момент умереть. Операцию на печень мне так и не сделали. Не знаю, сколько еще мне осталось жить, но оперировавшие меня врачи сказали, что я проживу еще 10 лет. Из них почти два года уже прошли, и я чувствую, что вряд ли протяну еще восемь...
(Пояснение. Академик АН РТ, доктор медицинских наук, профессор Х. Мансуров: - Желчный пузырь удаляется в двух случаях - либо при наличии камня в желчном пузыре, либо при нагноении этого органа. Но больному с диагнозом - Гепатит С, желчный пузырь мог удалить или, мягко говоря - глупый врач, или же если этот врач хотел убить своего пациента)
- После операции вы находились в госпитале?
- Нет, как только я в первый раз встал с кровати, меня сразу же перевели обратно в камеру. Правда, питание у меня было особое - диетическое. Первый месяц вроде бы все было нормально. Никаких болей в животе не было, и я чувствовал себя хорошо. Но через некоторое время все повторилось опять. Мне снова пришлось добиваться того, чтобы мне оказали медицинскую помощь. И я вновь оказался в том самом контейнере-морозильнике, где первые три дня провел в одном нижнем белье. На седьмой день я объявил голодовку. Только так мы могли там добиться что-нибудь.
После этого они отправили меня обратно в камеру. Были такие случаи, когда все арестованные одновременно объявляли голодовку. И причем это происходило стихийно. Люди просто не выдерживали унижения.
Помню, как у одного афганца нашли в органах якобы какой-то нарост или опухоль. Ему сделали операцию так, что распороли весь живот почти до горла.
Таких загадочных болезней и странных операций было очень много. Например, у одного араба из соседней камеры были выделения с кровью и на теле появились болячки. Говорили, что он заразился сифилисом или СПИДом. Не знаю, которой из этих болезней он заразился, но было видно, что эта болезнь находится в крайне запущенной стадии. То есть ему, преднамеренно не давали нужные антибиотики. Он тоже не мог объяснить, откуда у него эта болезнь. Когда военные девушки разным способом соблазняли его, он в их сторону даже не смотрел. Араб постоянно читал Коран и был очень богобоязненным человеком.
Он очень мучился, по ночам стонал от боли, плакал, но не переставал молиться. А еще один араб, которого много мучили, объявил голодовку и в течение трех месяцев ничего не ел. Правда, мы ему по ночам давали, что ни будь попить. Через три месяца он уже не мог двигаться, но до последнего момента, пока не потерял сознание, он отказывался принимать пищу. Тогда американцы привязали его к своей койке, всунули ему в нос специальные трубки. Через них они вливали в его желудок суп и другие жидкие блюда и соки. Когда он пришел в себя, как только его развязали, он выдернул из носа эти трубки.
Его снова привязали, вставили шланги на место. Они объяснили ему, что это бесполезно и что его могут месяцами держать привязанным. Потом араб вроде смирился с этим, и где-то, через десять дней, он уже встал на ноги.
Среди арестованных были и раненные. Некоторым из них первая операция была сделана неудачно, и их раны начали гноить. Им тоже американцы специально не оказывали помощь, пока гангрена не поражала их кровь. Потом они отправляли этих раненных в операционную, где им ампутировали раненную руку или ногу.
- Абдул, сколько наших граждан было там?
- Нас было там одиннадцать человек. Троих из наших граждан привезли туда из Пакистана. Позже выяснилось, что они находились в Пакистане на законных основаниях. Они учились в одном из ВУЗов Пакистана, их американцы тоже продержали почти полтора года, потом вроде отпустили. Были ребята из Согдийской области, с юга республики, в общем, с разных регионов.
Я общался по мере возможности со своими земляками. Одного нашего земляка мы называли доктором. Он был врач по профессии. В Афганистане, при Талибах, работал и как любой порядочный врач, лечил всех подряд, не разделяя на друзей и врагов. На него, так же как и на других арестованных, у которых был сильный иман (вера), они оказывали особое давление - как физически так и психологически. Его, так же как и меня и многих других арестованных отправили домой по состоянию здоровья. Позже я узнал, что он отдалился от своих родных и стал дервишем.
- Граждане, каких стран еще находились в Гуантанамо?
- Там были граждане 48 государств. Были французы, уйгуры из Китая, иранцы, пакистанцы, узбеки, русские. Еще одного привезли прямо из Боснии. Он у себя на родине работал тренером по каратэ. Якобы среди его учеников оказались люди, которые имели отношение к “Аль Каиде”. Сколько бы он не говорил, что он не причем и что он не может отвечать за всех кто посещал его занятия, все это было бесполезно.
Но если босниец рвался домой, то уйгуры наоборот не хотели возвращаться на родину. Их в Китае ждал расстрел. А международные организации, как я слышал, требовали не выдавать арестованных тем государствам, которые не гарантировали им сохранения жизни.
Русские тоже почему-то отказывались ехать в Россию. Тех, кто отказывался ехать на родину, отправляли в специальный лагерь. Говорили, что там днем арестованные разгуливают по территории лагеря, играют волейбол и свободно общаются друг с другом. А вечером расходятся по своим камерам. Я тоже хотел остаться в этом лагере, или добиться того, чтобы меня отправили в нейтральное государство, для дальнейшего лечения. Там говорили, что Саудовская Аравия и Канада изъявили готовность принять всех больных из Гуантанамо, и вроде некоторых туда отправляли. Но сколько бы я ни просил, американцы мне в этом отказали.
- Почему Вы не хотели возвращаться на родину?
- Ну а кому я здесь такой нужен? Тем более у меня здесь ни кола, ни двора.
С тех пор как я вернулся на родину, прошло полгода. И пока ни от кого, ни какой помощи я не получал. Спасибо таджикским спецслужб, которые были задействованы в нашем возвращении. Они первые месяцы после моего возвращения помогали мне деньгами, и по сей день, регулярно навещают меня, интересуются самочувствием. В данный момент я проживаю у своего брата, которому я тоже весьма благодарен. Он выделил мне одну комнатку в своем доме. Хотя у него тоже взрослые сыновья, которым пора жениться. А содержать такого больного как я семья моего брата просто не в состоянии. Тем более что мне нужно особое, диетическое питание, я регулярно должен принимать дорогостоящие лекарства.
В Гуантанамо сотрудники Красного креста говорили мне, что их представители в Душанбе будут оказывать мне всяческую помощь. А американцы, вообще "золотые горы" обещали. Они сказали мне, что в Таджикистане есть их представители, которые помогут мне приобрести квартиру, создадут все условия и возьмут на себя все расходы на мое лечение. Но пока от них ни слуха, ни духа. Хотя, где-то я читал, что по Женевской конвенции, если они меня прооперировали, они обязаны после операции обеспечить меня нужными медикаментами до моего выздоровления или же смерти.
P.S Абдул Рахман в Душанбе обратился за помощью в Международный Комитет Красного Креста, ему обещали помочь. Помогли сдать здесь все анализы. Результаты анализов подтвердили наличия у него в организме вируса гепатита "С". Но ввиду отсутствия в республике специального аппарата ПЦР, с помощью которого можно было бы определить генотип вируса и прописать необходимые лекарства, наши врачи рекомендовали ему обратиться в Институт вирусологии г Москвы. Мы в свою очередь, обратились в Посольство США в Таджикистане, чтобы выяснить, как они прокомментируют данный случай и собираются ли они оказать Абдул Рахману хоть помощь. И с ноября 2004 года по сей день мы не получили от них ответа.
Всем кто хоть чем-то может помочь Абдул Рахману, могут обратиться по телефону в Душанбе: 27-03-74 c 10:00 до 16:00, e-mail: pamir@bk.ru
Подготовили: Шухрат Шодиев, независимый журналист, Зебо Таджибаева, инф.агентсво Asia-Plus
Для информации: Материал опубликован в душанбинской еженедельной газете "Крим-инфо" 1(297)06.01.05.
