(Дураки вечны)

 Рассказ

Осенью восемьдесят третьего года прошлого века я лежал в психушке Академии Наук, более известной как институт Снежневского, находившемся на Каширском шоссе.

В этой клинике произошел разговор с моим лечащим врачом Андреем Георгиевичем Бильжо, ныне известным художником-карикатуристом.

Разговор происходил в тот день, когда мне – прямо в клинике для душевнобольных – исполнилось семнадцать лет. Я переживал этот факт и запомнил свой день рождения очень хорошо, потому что Андрей Георгиевич утешал меня, что, мол, ничего страшного в этом нет, – встретить свой день рождение в психушке. И добавил еще:

- Я вот тоже свой день рождения встречал…(Он запнулся). На работе.

Иначе говоря, в той же психушке. Мы оба встречали свои дни рождения в психушках, – только он как врач, а я как пациент.

И он мне говорит:

- Допустим, ты не шизофреник (Он, правда, написал мне диагноз «шизофрения»). Но у тебя слишком развито воображение. Тебя нужно заземлить.

- От этого вы меня и лечите?

- Выходит, от этого и лечим.

- Галоперидолом?

- Галоперидолом.

- Но стоит ли заземлять, Андрей Георгиевич? Ведь воображение – это орган, которым развивающий человек, допустим, ребенок, ощупывает мир. Сегодня это воображение, завтра – уже что-то другое.

- Ты не ребенок, – жестко прерывает он меня.

- Простите, но я имел в виду под «ребенком» нечто развивающееся. Да собственно я и очень молодой человек, – еще три дня назад мне было шестнадцать, а сейчас мне семнадцать. И где я? Я психушке. Вместо того чтобы учиться, развиваться, меня гноят здесь.

- Тебя никто не гноит! Тебя лечат!

- Но вы же сами сказали, что меня не отчего лечить. Меня заземляют. Как молнию. Ваша психиатрия – это громоотвод. А куда заземляют? Только в землю. Выходит, меня направляют в землю!

- Перестань играть! Ты не на сцене!

- Андрей Георгиевич, почему когда человек говорит искренне, его обвиняют в том, что он играет? Когда же люди фарисействуют, то никто не говорит, что они играют?

- Ты пробудешь здесь еще ровно, сколько нужно, – жестко говорит Бильжо.

Из папки его что-то выпадает. Это рисунок.

- Хочешь посмотреть? – внезапно ласково говорит Бильжо.

Он не выпускает рисунок из рук, только показывает, я вглядываюсь в него и вижу… Петровича. На нем изображено какое-то непонятное существо, что-то кричащее или бьющее кого-то по голове стулом, или еще что-то.

Что это за существа, я не понимаю до сих пор.

Спустя девять лет, когда я был уже печатаемым известным журналистом, я к удивлению своему начал обнаруживать этих самых Петровичей в том самом журнале – «Новое время» – в котором я публиковался. (На обложку этого журнала выносились порой очень странные картинки, что говорит о том, что у редактора не все были дома). Внутри тоже были странные рисунки, состоящие из Петровичей, которые били друг друга периодически скамейками, кричали и делали другие непонятные вещи. Было очевидно, что редактор заболел ипохондрией, если он позволяет печатать всю эту дурь.

Однако, взглянув на последнюю страницу, я обнаружил того же самого Петровича. Но это был Петрович уже в текстовой форме, то есть некий Ганюшкин, писавший полную бредятину. Редактор и ему давал место в своем журнале. Впоследствии Ганюшкин умер, а редактор, видимо, забыл. Бильжо же стал расти просто на глазах. Он стал работать в «Коммерсанте», и стал считаться выдающимся художником России. Там же в «Коммерсанте» работал некий Максим Соколов, считавшийся выдающимся журналистом России. (Мне не раз кивали на этого Соколова и говорили: вот как писать надо, вот он великий журналист. – Нет уж, спасибочки, отвечал я. Я так писать не буду, потому что не хочу в свинью превратится).

Между тем, мой бывший лечащий врач перешел работать на НТВ. Случилось это в конце 90-х. К тому времени все газеты были уже переполнены его Петровичами. Петровичи уже не просто кричали друг на друга, а матерились. Петровичи хватались за автоматы и шли на войну. Больше того, Петровичей размножилось так много, что они организовались и готовились выбрать такого же президента.

Мой лечащий врач достиг пика своей славы. Он был признан в новой России выдающимся мозговедом и сатириком. Каждую неделю его огромные тараканьи усы мелькали в программе Шендеровича «И-того».

Иначе эту передачу можно назвать «С приветом». Там все были немного и-того. Бильжо вел там отдельную рубрику «Мозговеда», комментировал политические проблемы, поигрывая в руках ключиком. – Жест этот мне был прекрасно знаком, поскольку все двери в отделении психбольниц отпираются именно такими ключиками, а врачи время от времени поигрывают ими. Больные же смотрят на эти ключики как голодные собаки, словно это ключик из сказки о Буратино. Врачи поигрывают ключиком, а больные – смотрят. Вот им-то Бильжо и вертел в руках в передаче Шендеровича «И-того». Он рассуждал о том и об этом. Его почему-то слушали.

Дураков, как известно, заземлять не надо. Они и так заземлены – с рождения. Если их заземлить еще больше, они перестанут рождаться. Современная же психиатрия, как и современное телевидение, без дураков никак не могут. Им нужен – и-того.

В октябре девяносто девятого, когда Путин приходил к власти и вся страна обливалась кровью, картинки Бильжо, к моему великому изумлению, начали появляться уже в программе «Время». Там же появилась Катя Андреева и Максим Соколов, тоже карикатуры. Удивляться вроде нечему. Хотя я удивился бы еще больше, если бы карикатуры Бильжо стали раздавать, вместо кортиков, перед боем солдатам. Солдаты все погибли, зато кортики и Собака, которая им все это раздала – остались. Вымрут постепенно и все россияне, которые просияли. Даже россиянки вымрут. Те самые, которые пока забивают мячами голы в пользу сборной России и трясут телесами на пьедесталах. Даже они не вечны. Даже они дотрясутся телесами. Но вот карикатуры Бильжо останутся. Они останутся как напоминание о нашей эпохе, в которую мы жили. Даже тот телевизионный Петрович, который в кино снимается, вымрет.

Рисунки Бильжо вечны. Дело в том, что это история нашей болезни.

Человек, который когда-то лечил психов, сам стал психом, давайте это признаем. Больше того – психами стали все те, которые его печатали. Психами едва не стали также те, кто видел все это. В частности, я.

В один из новогодних дней я увидел Бильжо, поющего на канале НТВ. Песня была посвящена плюшевым игрушкам, и я понял, что это конец. Он, можно сказать, исполнял свой интернационал. Зрители, которые смотрели все это, не понимали, кто перед ними. Я это прекрасно понимал, потому что пролежал у него три месяца и он назначал мне галоперидол.

На этом история с Бильжо обрывается. Его вскоре уволили. Но из НТВ дураков перевели работать на радио «Свобода». Там сейчас ведет встречу с интересными гостями Егор Яковлев. Там и-того Шендерович. И там, как ни странно, и Бильжо. Его представляют как «известного сатирика», и он комментирует события в стране и в мире. Дураки вечны.

Андрей Новиков,