В южном пригороде Нальчика в поселке Хасанья хоронили 26-летнего Расула Цакоева. Перед смертью Расул Цакоев рассказал, что с ним произошло, и назвал своих палачей.
27 сентября неподалеку от офиса к Расулу Цакоеву подъехал автомобиль. Оттуда выскочили люди в камуфляжной форме и масках, накинули ему на голову мешок и увезли. Его уже раньше доставляли в Долинский УБОП, поэтому место, куда его привезли, было знакомым. Расула пытали всю последующую ночь. Сутки после этого он пролежал в каком-то подвале, периодически теряя сознание.
Через двое суток после ареста Расула забрали из подвала. Он помнит, как его выбросили из машины на свалке у Хасаньи. Физически крепкий человек, мастер спорта по боксу, он прошел два километра до заправочной станции, не имея ни малейшего шанса выжить.
Рассказывает Халимат, сестра Расула:
— Когда Расула привезли, от него шел сильный запах медикаментов. Я протерла ему лицо влажной марлей. К другим частям тела было страшно прикасаться. Я испугалась, что после таких побоев у него мог помутиться рассудок, и попросила поговорить со мной. Он меня успокоил, погладил по щеке, сказал, что все нормально, хотя уже знал, что не выживет. Я спросила: делали ему какие-то уколы? Расул сказал, что делали, по всему телу. На одном плече четко были видны четыре точки от иглы шприца. На щиколотках — следы от проволоки, такие же на локтях: его подвешивали то за ноги, то за руки. На шее у него были ожоги — сигареты тушили. От побоев были не просто гематомы, а вся кожа полопалась от ударов. Были проколы под ногтями, разбиты пятки, рваные раны на плечах, на запястьях — раны от наручников, руки синие и отекшие. В больнице выяснилось, что у Расула не работал ни один орган, кроме сердца и мозга. Все остальное было отбито. Легких на рентгеновском снимке не было вообще, они не просматривались, потому что были пропитаны кровью. Моему брату никаких обвинений не предъявляли, его просто забили насмерть.
Расул в здравом уме и твердой памяти рассказал, как его арестовали. Назвал имя человека, который отдал приказ пытать его. Но я даже мысли не допускаю, что кто-то будет наказан за убийство моего брата. Ни в наши законы, ни в наше правосудие я уже не верю.
Рассказывает друг Расула, который попросил не называть его имени:
— Мы виноваты только в том, что мы мусульмане. Хотя к ваххабизму никакого отношения не имеем. Но для них экстремист — это человек, который постится, совершает молитву, не выпивает, не курит, живет в согласии с совестью. Если я террорист, то почему мне не предъявят обвинение?
18 августа нас забрали из магазина, где мы арендовали небольшую площадь, торговали мобильными телефонами, привезли в УБОП и положили лицом на пол. Так мы пролежали с 5 до 9 вечера. Потом начали допрашивать: «Где вы были в течение дня?». Отвечаем: на работе. Нас опять положили лицом вниз. В 12 ночи приехала прокуратура, спрашивали то же самое. Мы поминутно расписали свой день, и в час ночи нас отпустили.
27 сентября около трех часов дня Расул ушел решать дела. Через час я позвонил ему, он сказал, что за ним следят. Еще через час его телефон уже был выключен.
Потом я звонил ему через каждые пятнадцать минут. На следующее утро приехали за мной. Обычная группа из шестого отдела и куча автоматчиков. Только один был не наш. Наши так не могут разговаривать — вежливый такой. Восемь человек работали в квартире. Перевернули все вверх дном. Ничего не нашли, увезли меня в отдел. В семь утра посадили в какой-то кабинет, и до полудня ко мне никто не заходил. После двенадцати зашел кто-то и начал говорить: «Мы знаем, что ты пособник, что ты ваххабит». Я ответил: пусть мне предъявят обвинение. В общей сложности со мной разговаривали пять минут, а в восемь вечера выпустили.
Рассказывает Джамал Цакоев, отец Расула:
— Никогда не было, чтобы Расул не позвонил и не сообщил, где он. Мы не спали всю ночь. Утром пошли в УБОП. Нам сначала никто вразумительного ответа не давал. Потом милиционер, который был на посту, сказал, что сын находится здесь, в отделе. Когда мы начали уже требовать официального ответа, нам сказали, что Расула увезли в Ханкалу. Мы потребовали встречи с начальником УБОПа, он отказался. Обращались в ФСБ, звонили в морг и в больницы — нигде никакой информации.
В девять вечера Расула привезли домой, а потом отвезли в больницу. Промучился он там четыре дня и не выкарабкался. Он был моим единственным сыном.
Когда Расул только пропал, я написал заявление в прокуратуру КБР, но с тех пор из прокуратуры никакого ответа не последовало. Когда мы принесли заявление, нам сказали, что это длительная процедура. Мы поняли, что никого там наше заявление не интересует.
Расул был моим единственным сыном. Я думаю, в планы тех, кто его выкинул на свалке, не входило, что он доберется домой живым. Расул узнал человека, который дал приказ собровцам воздействовать на него физически. Это был исполняющий обязанности начальника шестого отдела. Фамилия его Кяров, имени я не знаю.
Рассказывает Рамазан Фриев, заместитель главы муниципального образования поселка Хасанья:
— В поселке Расула уважали, считали очень хорошим человеком. Поэтому его смерть взбудоражила людей. Похороны превратились в митинг. Хотели даже пройти всем поселком к республиканскому Белому дому и положить на крыльцо тело Расула, но удалось людей отговорить, мы им сказали, что это может навредить другим молодым мусульманам.
В селе уверены, что Расула замучили спецслужбы. Молодые об этом говорят открыто. На месте Расула завтра может оказаться каждый. Старики призвали молодежь не выходить без особой нужды в город, сидеть по домам. Больше всего боятся блюстителей порядка.
Я не попала в Хасанью в день похорон Расула Цакоева. В 8 утра вместе с американским журналистом мы находились в центре Нальчика, он спрашивал школьников и родителей об их ощущениях после Беслана. В этот момент подъехали две милицейские патрульные машины. У нас потребовали документы и сообщили, что задерживают «до выяснения».
В Управлении внутренних дел Нальчика нас продержали около трех часов. В конце концов приехали люди из ФСБ, провели беседу с американцем, и нас отпустили.
На выходе меня удержал за рукав один из рядовых милиционеров. Вот его рассказ:
«Уже почти полгода мы работаем в усиленном режиме. Без выходных, без отпусков. Зарплату платят с задержкой на два-три месяца. А если за время дежурства никого не задержишь, то из зарплаты еще и вычтут. Униформу заставляют покупать на свои деньги. В милиции сейчас больше месяца никто не держится, остаются только те, кому вообще некуда податься».
…Две даты — 18 августа и 27 сентября. В сводках МВД Кабардино-Балкарии они значатся в связи с проведением войсковых операций по задержанию особо опасных приверженцев экстремистских течений и пособников террористов.
А 7 октября в Кабардино-Балкарии работала комиссия Госдумы РФ по Северному Кавказу, возглавляемая вице-спикером Владимиром Катренко («Единая Россия»). В задачи комиссии входит изучение ситуации в регионе. В Доме правительства комиссия встречалась с президентом, правительством, несколькими депутатами республиканского парламента. Среди прочих был выслушан и отчет министра внутренних дел Кабардино-Балкарии Хачима Шогенова. В полдень по итогам встреч провели пресс-конференцию.
«У меня многолетний парламентский опыт, но нигде и никогда раньше я не сталкивался с подобным настроем руководителей быть полезными своему региону и своей стране», — подытожил работу комиссии Владимир Катренко. В тот же день комиссия отбыла в Махачкалу.
