Преступная драма с захватом заложников в Беслане завершена; большинство ее жертв выжили, пройдя через голод, жажду и шок, раненые и измученные, травмированные, вероятно, до конца своих дней. Тем, что они выжили, они обязаны вовсе не планомерным действиям спецслужб. На третий день драмы действия преступников, жертв и государственных служб стали хаотичными; и то, что события приняли такой оборот, было обусловлено их внутренним развитием. О подготовленном освобождении не было и речи. Выжившие просто легко отделались – так будет точнее.
Отделался, правда, не так легко, и президент России. Он не включился открыто в разрешение кризисной ситуации, как в большинстве случаев, что для них само собой разумеется, действуют главы правительства в демократических государствах. Причина этого может крыться в российской системе; Владимир Путин никогда не торопится с посещением горячих кризисных точек, он не руководит публично, перед телекамерами.
Это может быть только тщательно отрежиссированным совпадением: два независимых журналиста, работающих на русскоязычную аудиторию, не смогли добраться до места происшествия. Андрею Бабицкому попасть в самолет помешали "неизвестные" хулиганы. Анна Политковская с отравлением, не получившим официальных объяснений, была отправлена в больницу. Таким образом были устранены два свидетеля; и государственной власти это не показалось некстати.
Ее действия носили отчетливые признаки неорганизованности, а возможно, и некомпетентности. Глава Северной Осетии также держался подальше от развития событий, как и ведущие представители реальной (вооруженной) власти. Военные и спецслужбы старались предоставлять всем остальным как можно меньше информации. Стратегия служб, призванных обеспечивать безопасность, ограничивалась тем, чтобы отстранять нежелательных посредников. Уважаемый врач Леонид Рошаль пользовался доверием жертв, но мандата на переговоры у него не было.
Путин ограничился фразой о том, что спасение детей является приоритетом. Но кроющееся за этим обещание было не более чем иллюзией для успокоения населения. Путин участвовал в выполнении своего обещания так же мало, как и командиры, действовавшие на месте. Более того, Путин не рисковал ничем, что могло нанести вред его президентскому имиджу.
От решения дилеммы, поставить на карту жизни чуть ли не полутора тысяч неповинных людей, отдав команду на штурм, или же согласиться с политическим поражением, дав террористам уйти, Путин был избавлен. За этим стоит провал, значение которого еще невозможно оценить. То, что "сильное государство" бездействовало, поскольку решение явилось результатом цепи случайностей, демонстрирует его слабость. Удручающий выход – более ста человеческих жертв – не дает права закрывать глаза на то, что штурм школьного здания мог бы повлечь за собой еще большие потери.
Все случившееся стало для президента неожиданностью. Для президента, который пришел на свою должность для того, чтобы раз и навсегда навести на Северном Кавказе порядок. Получилось наоборот. Общественность России это – пока еще – не обсуждает. Она имеет однобокую информацию о гнусных действиях "черных" – чеченцев, осетин, ингушей и их соседей, к тому же ее оберегают от правдивой информации о гнусных действиях государственной власти. Поэтому ей известна только одна сторона террора и ничего – о государственном терроре. Она пока еще поддерживает Путина или игнорирует данную тему. Но это может сильно измениться после Беслана.
По крайней мере, на это нужно надеяться. Ведь если общественность не умеет делать выводы, если она не может настоять на политическом решении проблемы, то ей следует готовиться к новым сюрпризам террористов.
Frankfurter Rundschau
ИноСМИ
