Дети всё меняют. Подобно трагедиям в Коломбине и Данблейне, терроризм, подобравшийся к осажденной школе номер 1 в столице Северной Осетии Беслане (столица Северной Осетии – Владикавказ. – Прим. ред.), вызывает особую тревогу.
Кто в эти горячие дни глобального насилия, которое не выбирает своих жертв, не привык к терактам смертников в Ираке и других "горячих точках"? И кто в мире, где бы он ни находился, не тронут, не разгневан, не напуган при мысли о детях, окруженных убийцами в масках и поясах с взрывчаткой?
Сделав жертвами детей, кошмар в Беслане свидетельствует о предательстве, совершенном миром взрослых, его полную неспособность защитить невинных. Это общий позор и общая печаль. Это слезы стыда в разных странах и мольбы о быстродействующем средстве.
Чеченский конфликт, с которым тесно сплетается осада в Осетии, во многих отношениях приобрел международное значение с тех пор, как он вспыхнул вновь в начале 1990-х годов. Подобно Чехословакии в другие времена, кавказские республики – Чечню, Северную и Южную Осетию, Ингушетию и Дагестан – нельзя сбрасывать со счетов как дальние страны, о которых мы мало знаем, которые нас не волнуют. То, что происходит там, имеет значение здесь.
"Их страдания – это наши страдания, – заявил вчера министр иностранных дел Джек Стро. – Огромная ответственность, лежащая на президенте Путине и его правительстве, лежит и на нас".
Сам факт, что СМИ всего мира непрерывно освещают события, делает школу в Беслане общемировой реалией. Неизбежная мысль о том, что чеченский конфликт вновь противопоставляет мусульманские народы христианским, попросту – неверным, "ислам" – "Западу", звучит хорошо знакомым эхом событий 11 сентября.
Путин возлагает вину за эскалацию кризиса – пожалуй, самого тяжелого за время его президентства – не на чеченских боевиков, а прежде всего на международный заговор исламистов, связанных с "Аль-Каидой".
Доказательства подобных утверждений слабы и часто противоречивы. Но несомненно одно. Безрассудно бросившись в Чечню в 1994 году, Путин, его предшественник Борис Ельцин и когда-то гордая армия стали причиной таких невзгод, такой несправедливости, такой ярости и отчаяния, что, подобно американцам в Ираке, они создали питательную среду и зону притяжения для религиозных экстремистов, которых они пытаются уничтожить.
В результате российские генералы и переметнувшиеся на их сторону союзники сделали международной войну, которую не следовало начинать, которую давно уже можно было урегулировать мирно. Российские солдаты, служащие по призыву, до сих пор расплачиваются за эту глупость.
Риск распространения конфликта на весь регион растет с каждой вылазкой, каждым не отомщенным кровопролитием, каждым погубленным ребенком. С царских времен горные племена Кавказа сражались за землю и веру. Михаил Лермонтов в "Герое нашего времени" в 1840 году с восхищением отзывался о храбрости своих противников на южном фланге России.
Но сегодня угроза кавказской нестабильности стала масштабнее. Соседняя Грузия, родина ноябрьской "революции роз", не является образцом стабильности. И в силу совпадения, осада в Беслане вынудила отложить президентский визит в Турцию – страну, являющуюся исторической соперницей России. Путин хочет укрепить торговые и другие связи. Но, прежде всего, Турция нужна ему как оплот стабильности в регионе, ускользающем из-под контроля Москвы.
Долгое десятилетие разрушительного конфликта, вопиющих нарушений прав человека, перемещений беженцев, дерзких нарушений международного права также превратило Чечню в предмет международной озабоченности. Такие организации, как Human Rights Watch, Amnesty International и ОБСЕ, смело и честно ведут подсчет человеческих жертв и политических издержек непродуманного курса России. Снова и снова активисты пытаются добиться от западных правительств дипломатического давления, спонсирования политического процесса, честного признания Чечни тем, чем она сегодня является: угрозой миру и безопасности во всем мире, по определению ООН. Снова и снова эти правительства, включая британское, предпочитают отворачиваться от фактов.
Когда Тони Блэр говорит и "моральной ответственности" Британии в Дарфуре и Ираке, когда он рассуждает о критериях вмешательства, когда он посылает войска в Кабул и Фритаун, где здесь мысли о Чечне? 10 лет конфликта, десятки тысяч погибших – и никакого просвета.
Когда Стро говорил вчера о "расширении круга проблем", применительно к которым ООН будет теперь рассматривать возможность использования внешних сил, согласно главе VII (включая "свержение демократически избранного правительства, масштабные нарушения прав человека, гуманитарные катастрофы и кризисы с беженцами"), может ли он исключить из этого списка Чечню, подпадающую под все перечисленные категории?
Россия всегда настаивала на том, что чеченский конфликт является внутренним делом. Но теперь, когда Путин, попросив о международной поддержке, впервые предложил Совету Безопасности рассмотреть проблему, выбор, стоящий перед западными лидерами, ясен.
Британия и другие могут притворяться, что, как настаивает Путин, насилие на Кавказе является просто еще одним фронтом возглавляемой США "войны с терроризмом", закрывая глаза на цели и средства. Они могут дать Путину то, чего он хочет, то есть карт-бланш делать все, что он считает нужным. Или они могут найти в себе мужество изменить привычкам последнего десятилетия. Они могут вести сладкие речи, подобно Жаку Шираку и Герхарду Шредеру на последней встрече с Путиным. А могут настаивать на том, что в обмен на западную поддержку Россия наконец признала очевидное: Чечня является насущной международной проблемой, требующей согласованной, коллективной, ненасильственной международной реакции.
Так ли абсурдно предложение развернуть миротворческие войска ЕС или даже силы НАТО под эгидой ООН? Действительно ли невозможно международное посредничество в мирном диалоге, который в настоящее время не ведется?
Чечня покажет, возможно ли сделать эффективными новые, широко обсуждаемые после Ирака правила руководства гуманитарными интервенциями. Спору нет, Чечня – это чертовски крепкий орешек. Нет сомнений, что подобное предприятие чревато многими неожиданностями. Но дело того стоит, хотя бы ради детей.
The Guardian
Инопресса
