Капитан Ульман покидал зал заседаний окружного военного суда под рукоплескания семерых из двенадцати присяжных
«Дело Ульмана» началось 11 января 2002 года на окраине селения Дай Шатойского района Чечни. В тот день там, в горах, ловили «раненого Хаттаба» — шла спецоперация. Развед-группа ГРУ Генштаба под командованием капитана Эдуарда Ульмана, десантировавшись с вертолета, никакого Хаттаба не обнаружила, но встретила на дороге рейсовый «уазик». В машине было шесть пассажиров. Не зная о спецоперации, они просто ехали домой из райцентра Шатой по горным селам. Первыми очередями гэрэушники расстреляли директора сельской школы из Нохчи-Келоя 69-летнего Саид-Магомеда Аласханова. Спустя два часа — остальных. Многодетную мать Зайнап Джаватханову, завуча Абдул-Вахаба Сатабаева, лесника Шахбана Бахаева, водителя Хамзата Тубурова и Магомеда Мусаева. Трупы всех разведчики сожгли. Преступление раскрыли по горячим следам, дело дошло до суда, и перед присяжными, выбранными из жителей Ростова-на-Дону, оказались непосредственные исполнители и организаторы казни мирных граждан — капитан Ульман, лейтенант Александр Калаганский, майор Алексей Перелевский, прапорщик Владимир Воеводин. Обвиняемые не отпирались — рассказывали все как было. Свидетели тоже были откровенны — картина преступления не могла не быть предельно ясной для присяжных. Однако вердикт, оглашенный 29 апреля, оказался катастрофически циничным: да, убивали и уничтожали тела, но невиновны. Во-первых, потому, что исполняли приказ (в судебных заседаниях доказано, что приказа не было). Во-вторых, «уазик» по первому требованию военных не остановился (в судебных заседаниях доказано — остановился).
Что же случилось 29 апреля в нашей стране? Что означает этот вердикт гласа народного?
Прежде всего, присяжные ХОТЕЛИ ОПРАВДАТЬ военных палачей и только поэтому оправдали. Они не услышали никаких доказательств, кроме тех, которые ХОТЕЛИ СЛЫШАТЬ. Они поверили только обвиняемым — и на слово. Никакие иные свидетельства их не задели, какими бы весомыми они объективно ни были. Присяжные истолковали все обстоятельства казни, только как толковали их преступники.
И совсем не потому, что присяжные были кем-то ангажированы — они были ангажированы лишь самими собой. Ну о каком-то давлении на коллегию можно говорить? Если 7 из 12 присяжных аплодисментами приветствовали убийцу Ульмана, когда его освобождали из-под стражи... Когда ты вершишь правосудие по убеждению — тогда ты ликуешь.
От чего была радость? От того, что отстояли «своих» против «чужих», «наших» против «не наших». Суд присяжных задумывался как суд по совести против «басманного правосудия». А получился в Ростове — по праву мести, по дворовому принципу: «наших бьют», надо спасать. Когда «наши» и «не наши» — мы и чеченцы. 29 апреля это известное всем общественное настроение оказалось узаконено в рамках юридической процедуры.
Без сомнения, это — принципиальное решение времен второй чеченской войны. Освящение палачей силой закона. Оправдание группы Ульмана значит предельно простые вещи — что убивать чеченцев можно, кем бы чеченцы ни были. И это даже не кровь за кровь — а кровь за национальную принадлежность. Гарантия оправдания отныне — в существовании института присяжных, за введение которого так страстно боролись передовые юристы России.
Доборолись: смертная казнь, на которую, ради вступления в ЕС, был введен мораторий указом президента, и ни один судья в России не имеет права вынести подобный вердикт, — теперь де-факто разрешена к применению военными, причем по их собственному усмотрению. То есть — смертная казнь по самосуду дозволена. Вердикт ростовских присяжных — по сути индульгенция эскадронам смерти, действующим в Чечне. Самосуд стал выше закона. По суду.
А теперь — почему? Почему присяжные так хотели ОПРАВДАТЬ?
Просто потому, что они — и есть мы. Часть нас. Сегодня, после вердикта, много разговоров: а кто они, собственно, эти присяжные? Каков их социальный статус? Где «таких» взяли?..
Бессмысленные пересуды. Правда состоит не в том, школу они окончили или институт: большинство в стране имеет среднее образование, и большинство в этой коллегии — со средним образованием; большинство «нас» работает на низкооплачиваемых должностях — и большинство в этой коллегии работает на невысоких зарплатах…
Правда в том, что большинство в стране считает чеченцев вторым человеческим сортом, приветствует правовой расовый нигилизм, оправдывает суд Линча и мечтает о возвращении смертной казни. Аплодисменты присяжных убийце — овация победы одних граждан России над другими. Конечно, овация тупика, не сулящая будущего, — но эта овация — исповедь ныне живущего большинства.
…Их хоронили в таких крошечных белых коконах, и не потому, что мертвые были маленькими детьми. Просто тогда, в январе 2002-го, от каждого казненного осталась лишь горсточка обугленных костей, и старики намотали побольше белых простыней, чтобы живым было полегче…
Кто видел, никогда не забудет. Кто не видел, тому легче. Судить.
P.S. 5 мая в Северо-Кавказском окружном военном суде должно было состояться итоговое заседание по «делу Ульмана». Но итоговым оно не стало. Рассматривались технические, процедурные вопросы. Следующее заседание назначено на 7 мая.
Новая Газета
