Вскоре после прихода к власти в 2000 году президент России Владимир Путин возложил цветы к кремлевской могиле Юрия Андропова, бывшего главы КГБ и Генерального секретаря Коммунистической партии. Также Путин восстановил мемориальную доску в память об Андропове в штаб-квартире наводящей ужас российской "секретной полиции".

Восстановление мемориальной доски, которая была снята после краха СССР, вызвало возмущение со стороны тех, кто пострадал от рук коммунистического режима. Однако для нынешних и бывших сотрудников сил безопасности этот шаг стал проблеском надежды на то, что лучшие времена еще впереди.

Надежды оказались не напрасны. За прошедшие четыре года Путин – бывший офицер КГБ и человек, которого все больше считают духовным наследником Андропова, – восстановил власть спецслужб и возродил принципы порядка, дисциплины и жесткого государственного контроля, которыми так дорожил Андропов. После десятилетия унижений и нищеты Федеральная служба безопасности, наследница КГБ, и родственные организации получили гораздо большее политическое влияние, чем когда бы то ни было после краха Советского Союза.

Так называемые силовики – этим словом объединяют прокуратуру, милицию, вооруженные силы и силы безопасности – заняли в российской политике важные посты, помогая Путину, бывшему главе ФСБ, создавать собственную политическую опору. Так как Путин почти наверняка победит на президентских выборах 14 марта, многие опасаются, что в последующие годы силовики ужесточат свою хватку.

Продолжающаяся в Чечне война России против сепаратистов и серия актов терроризма в Москве, в которых обвиняют чеченских мятежников, используются силовиками для получения дополнительной власти в сфере безопасности. Однако влияние силовиков простирается намного дальше вопросов, напрямую связанных с безопасностью, и распространяется на судебную систему, бизнес, экономику, СМИ и внешнюю политику.

Захват власти этими структурами не означает возвращения России к тоталитарной системе в советском духе. Также это не станет концом для рыночной экономики: после 10 лет реформ преимущества капитализма по сравнению с централизованным планированием слишком очевидны. Но растущее влияние силовиков значит то, что Россия движется к более авторитарному режиму, при котором демократический процесс и функционирование рынка подчинены органам государственной власти.

"В России до сих пор есть атрибуты демократии, но, управляемая силовиками, эта демократия может стать иллюзией", – отмечает Ольга Крыштановская, ведущий российский социолог.

У многих людей в России растущая власть спецслужб вызывает болезненные воспоминания о том, что советская система строилась на страхе перед силами безопасности.

"Страх и нетерпимость были главной идеологией советского государства. Возвращение этого страха – один из самых тревожных аспектов сегодняшней России", – говорит Александр Яковлев, помощник Михаила Горбачева, последнего президента Советского Союза, и бывший член советского политбюро.

Растущая власть силовиков и авторитарные тенденции в России вызывают все большую озабоченность на международном уровне.

Когда Путин пришел к власти в 2000 году, за влияние сражались три политические силы. Одна группа включала либеральных экономистов, которых Путин поставил во главе реформ; вторая группа состояла из бывших коллег Путина из Санкт-Петербурга, где президент начинал свою карьеру в КГБ, а позднее служил заместителем мэра; в третью группу входили члены окружения Бориса Ельцина, бывшего президента.

Спустя четыре года либеральные экономисты потеряли большую часть своего политического влияния, а из тех, кто окружал Ельцина, вообще никого не осталось.

Самым ярким признаком господства силовиков стала атака на Михаила Ходорковского, политически амбициозного олигарха и бывшего главу ЮКОСа, крупнейшей российской нефтяной компании. Он был арестован в октябре по обвинению в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов. Его доля в ЮКОСе была заморожена.

Силовики – это неоднородный блок: среди них есть давние соперники – силы безопасности, армия и министерство внутренних дел. Однако они едины в своей вере в превосходство сильного государства и считают себя его законными стражами.

"Главная цель блока силовиков – это утвердить силу государственной власти в стране и показать, что никто не может быть выше государства", – замечает Геннадий Гудков, бывший агент КГБ, который теперь руководит частным охранным предприятием.

По мнению многих и в ФСБ, и в армии, именно это является основной причиной нападок на Ходорковского. Игорь Голощапов, бывший офицер контрразведки КГБ, уверен, что "Ходорковский пытался приватизировать Думу и сформировать собственное лобби. Он угрожал основам государства".

Однако силовиками движет не только патриотическое рвение. Они хотят отомстить за потерю элитного социального статуса и привилегий. В августе 1991 года, пытаясь сохранить свое политическое влияние на фоне начала развала Советского Союза, высокопоставленные лидеры КГБ осуществили попытку переворота с целью свержения Горбачева. Однако заговор ГКЧП провалился, и в его последний день многотысячная толпа криками приветствовала ниспровержение статуи Феликса Дзержинского, основателя КГБ, которая стояла около штаб-квартиры организации. Для КГБ это было предательством.

Когда Горбачев возвратился в Москву после домашнего ареста в Форосе, он пообещал положить конец существованию этого "государства в государстве", одновременно российские газеты призывали к ликвидации КГБ.

Однако за этим последовало не уничтожение, а реформа. Комитет государственной безопасности был переименован и расколот на несколько независимых структур. Тысячи офицеров были уволены или отправлены в отставку. Многие высокопоставленные офицеры кончили тем, что устроились на работу к бизнес-магнатам, известным как олигархи. Другие открыли частные охранные предприятия. Те, кто остались в КГБ, получали мизерную зарплату и с негодованием следили за тем, как олигархи наживают миллиарды долларов, получая львиную долю при приватизации госимущества.

Силы безопасности не расстались со своей привычкой сохранять бдительность.

"По ходу мы собирали информацию об олигархах, – рассказывает Гудков. – В начале 1990-х никто не хотел обращать на это внимания, потому что целью было позволить олигархам награбить столько, сколько можно. Но золотым правилом КГБ всегда была установка на сбор информации, даже если тебе некому ее передать, потому что никогда не знаешь, что произойдет через пять лет".

"После избрания Путина они чувствуют, что настало их время", – отмечает Крыштановская.

Возрождение власти КГБ началось еще при Ельцине, который сам назначил Путина исполняющим обязанности президента после того, как неожиданно ушел в отставку под Новый год в 1999. Но только при Путине спецслужбы набрали политический вес, который позволяет им влиять на стратегические решения в стране.

Согласно исследованию Крыштановской, процент силовиков в высших эшелонах кремлевской власти увеличился с 4,8% при Горбачеве до 58,3% при Путине. Более половины неформального путинского "политбюро", которое состоит из 24 человек, – это силовики. В Кремле каждый третий чиновник имеет военное прошлое или опыт службы в силах безопасности, подчеркивает Крыштановская.

"Кремлевская администрация должна была просто содействовать работе президента. Но при Путине она превратилась в невыборный орган настоящей власти, как Центральный комитет Коммунистической партии", – говорит Яковлев.

Растущее присутствие силовиков еще более заметно в регионах. Четыре из семи президентских представителей в регионах связаны с армией или силами безопасности. У каждого из этих "супергубернаторов" есть штат в 1500 человек, 70% которых – тоже выходцы из армии или КГБ.

У силовиков значительные деловые интересы. Они контролируют "Рособоронэкспорт", государственную оружейную торговую компанию во главе с бывшим офицером КГБ, который служил с Путиным в Восточной Германии, и "Алмаз Антей", крупнейший оборонный холдинг, возглавляемый Виктором Ивановым.

Силовики, как считается, тесно связаны с государственной нефтяной компанией "Роснефть", соперником ЮКОСа, и "Газпромом", государственной газовой монополией. Многие российские наблюдатели считают наступление на ЮКОС частью борьбы силовиков за богатство олигархов.

Кроме того, выходцами из сил безопасности являются многие заместители министров в министерствах экономического развития и телекоммуникаций. Крыштановская считает, что некоторые их них "вовсе не покидали службы, а были приставлены к правительству для бдительного наблюдения за различными министерствами".

На внутреннем фронте укрепление силовиков означает, что они будут стремиться к большему влиянию на демократический процесс через контроль над важнейшими институтами. Во главе Российского фонда свободных выборов, организации, контролировавшей декабрьские парламентские выборы и назначенной контролировать мартовские президентские выборы, стоит бывший офицер КГБ Андрей Пржездомский.

В одном из недавних радиоинтервью Пржездомский назвал офицеров КГБ более всего информированной, подготовленной, трезвомыслящей и демократической частью российского общества.

Однако несколько политических партий, включая коммунистов, полагают, что результаты парламентских выборов были сфальсифицированы в пользу пропутинской партии "Единая Россия". В это время международные наблюдатели заявляют, что декабрьские выборы были свободными, но несправедливыми, учитывая необъективное освещение на государственных телеканалах предвыборной кампании в пользу "Единой России".

Влияние силовиков приведет к дальнейшим задержкам с каким бы то ни было политическим процессом в Чечне, где Россия увязла уже почти 10 лет назад. Для российских вооруженных сил любой мирный процесс будет означать потерю лица.

Во внешней политике отголоски холодной войны – уже различимые в отдельных заявлениях России, адресованных Западу, – станут громче. Проводя политику, которая отмечена яркой печатью влияния силовиков, Россия откладывает вывод своих войск из Грузии, где они дислоцированы еще с советских дней. Также Россия осуждает указания Европарламента на нарушения прав человека в Чечне и называет это вмешательством во внутренние дела России.

Но самый долговечный след силовики могут оставить в бизнесе и экономике. В недавнем интервью российской газете "Коммерсант" Сергей Иванов, министр обороны, бывший генерал КГБ и соратник Путина, заявил, что уровень инвестиций в разработки нефтяных месторождений должно определять государство, а не частные компании.

Любое усиление роли государства в экономике приведет к дальнейшим проволочкам с либерализацией российских монополий в сфере природных ресурсов, включая "Газпром", газовый гигант России. Сохранение "Газпрома" в неприкосновенности и под государственным контролем считается одной из самых важных целей силовиков.

Расширение власти силовиков скажется и на зарубежных инвестициях в Россию. Инвестиции в услуги и открытие производственных линий вряд ли будут проблемой для иностранных компаний. Однако покупать крупные доли в компаниях, связанных с природными ресурсами, как сделала BP, приобретя 50% в нефтяной компании ТНК, может стать значительно сложнее.

Вероятно, более всего деловой атмосфере угрожает чувство страха, которое расползается по российскому бизнес-сообществу. Вооруженные информацией о темных приватизационных сделках 1990-х, силовики могут держать российских олигархов в страхе перед наказанием. "Никто из нас не застрахован от того, что случилось с Ходорковским", – замечает один из олигархов.

Насколько далеко позволят зайти силовикам в достижении их целей и удовлетворении амбиций, будет зависеть почти целиком и полностью от самого главного силовика: господина Путина.

Лилия Шевцова, старший научный сотрудник Московского центра Карнеги, уверена, что Путин сумеет обуздать силовиков, если захочет. "Путин не хочет становиться заложником силовиков. Он будет использовать их как сторожевых псов, но никогда не передаст им полный политический контроль", – считает она.

Однако некоторые силовики, например Гудков, полагают, что их возрождение еще далеко от завершения. Сидя в офисе своего предприятия с портретами Феликса Дзержинского и Путина на стенах, Гудков говорит, что хотя при Путине положение силовиков улучшилось, "многие ждут большего от бывшего офицера КГБ".

Второй президентский срок Путина покажет, готов ли он соответствовать таким ожиданиям.

ИноСМИ
Financial Times