К 60-летию депортации чеченского народа
Один день из жизни человека кажется такой пустяк, потому что за ним следует второй, а потом третий и четвертые дни. Но не рассказать хотя бы хоть об одном дне своей жизни я не смог. Потому, что, во первых, приближается годовщина депортации чеченского народа в Казахстан, Сибирь и лагеря ГУЛАГа. А во вторых ,страхи, которые меня преследуют не дают мне спокойно жить - быть не за что убиенным.
Сталину и Берия, Маленкову и Калинину не давала покоя мысль, что на всем постсоветском пространстве была установлена коммунистическая диктатура, а чеченцы всячески сопротивляются установлению коммунистического режима на своей территории. Как в свое время писал поэт А. С. Пушкин «Смирись Кавказ, идет Ермолов», так и Сталин хотел, чтобы про него написали «Смирись Чечня идет Сталин». Сталиным и Берия был изучен предыдущий опыт «покорения» чеченцев задолго до советской власти, когда Ермолов брал в заложники женщин и детей, родственников чеченцев, борющихся против порабощения; когда один случайный выстрел из населенного пункта был ему поводом для уничтожения всего живого в данном населенном пункте.
Но генерал царской армии Ермолов жесточайшими методами в многолетней борьбе не смог поработить чеченцев и вынужден был бежать из Чечни, заявив, что чеченцы не подлежат к порабощению, а подлежат уничтожению. Эти «крылатые» слова были выбиты при советской власти на памятнике, установленном в центре г. Грозного, после депортации чеченцев, «великому полководцу», генералу царской армии Ермолову. Исходя из опыта невозможности поработить чеченцев царской Россией, Сталиным и Берия было принято решение весь чеченский народ в товарных вагонах утопить в Каспийском море, и тем самым решить «чеченскую проблему».
За несколько месяцев до депортации чеченцев, в Чечне объявили, что будут широкомасштабные учения и под этим предлогом несколько месяцев стягивали войска для убийства чеченцев, которые жили и не подозревали какое «светлое будущее» их ожидает». 23 февраля 1944 г. в 4 часа утра были окружены все населенные пункты и каждый дом в населенных пунктах . Кто оказывал малейшее сопротивление расстреливали на месте, а также инвалидов и больных, которые не могли самостоятельно передвигаться.
В последний момент было изменено решение о том, чтобы чеченцев утопить в товарных вагонах в Каспийском море. Решение было трудное, они спали и видели чеченскую землю без чеченцев. Но был 1944 год, шла вторая мировая война, экономика Советского Союза была разрушена, и в связи с тем, что вагоны нужны были для народного хозяйства, было принято решение выслать чеченцев в Казахстан, Сибирь и в лагеря ГУЛАГа. В невыносимых условиях, думают они, сами умрут.
Около 70% чеченцев погибли в период и после этой депортации.
-Если противиться станешь ты
-Скажешь нет, этому не бывать
-Придут люди, умеющие убивать...
Мне эти слова всегда ассоциируется с русским языком, когда даже я вижу во Франции русских молодых людей, передо мной невольно предстает картина молодого русского солдата, убивающего ребенка. Эти ассоциации и страхи меня преследуют до сих пор, да не обидится на меня весь русский народ.
Это было летом 1996 года, в июне месяце, в первую войну. Я был менеджером одной фирмы, занимающейся торговлей, в это время я находился не на территории Чечни. И мне приходит телеграмма с известием, что моя мама умерла, - "похороны состоятся через два дня"- с подписью неизвестного мне человека. Горе и ужас охватили меня от слов "умерла твоя мама". Я даже не вникал в текст телеграммы. Думал, какая зловещая судьба. В эту войну, год назад, погиб мой отец-пенсионер, похороны были для меня тяжелыми, ему было всего 64 года, он был физически здоровым человеком. Теперь погибла мать, что думаю делать дальше, дальше осталось погибнуть мне и Россия одержала свою "великую победу". Когда успокоился, внимательно прочитал телеграмму, подумал, наверное, это ошибка, или чья то злая шутка. У нас по обычаю хоронят до восхода солнца после смерти, и не может быть, чтобы похороны были через два дня.
Я знал случаи, когда более или менее благополучных людей из числа чеченцев под каким -нибудь предлогом вызывали в Чечню и убивали. Можно объявить, что убили еще одного боевика, а война все спишет. Но все равно – «надежда умирает последней» - с двойственными чувствами я поехал хоронить свою мать. С большим трудом, через кордоны блок-постов, через унизительные проверки я добрался до предполагаемого места убиенного тела моей матери. Но несмотря на разрушенный город и со свистом пролетающих мимо тебя бронемашинами, с сидящими на них автоматчиками, готовыми выстрелить тебе в спину; несмотря на идущий спецотряд мимо тебя с собаками, которые по первому их приказу готовы тебя разорвать, и не смотря на ту миссию с которой я приехал, глаз радовался цветущим деревьям, мелким зеленым плодам на деревьях. «Новая жизнь» - думаю, несмотря на весь этот кошмар, как красиво на фоне ясного неба смотрятcя плоды вишни - и очень захотелось жить. С этими мыслями я шел по улице. На улице никого нет, только в метрах ста от меня, сгорбившись в длинном до земли платье, в хорошо обвязанном платке, с охапкой дров, тихим, никуда не спешащим шагом, идет женщина.
Я подумал: «какая счастливая женщина, она жива, несмотря на эту ужасную войну». Вдруг кровь резко хлынула мне в голову, седьмое чувство подсказывало, что это, наверное, моя мама. «Но она же умерла», - думаю я. Эта женщина как - будто тоже что - то почувствовала, она резко развернулась, остановилась и стоит. Расстояние между нами с каждой секундой уменьшалось, и чем ближе я к ней подходил, тем сильнее меня одолевали чувства, которые я до той поры не испытывал. С каждым моим шагом я не только чувствовал, но и видел черты, уставшей от войны женщины, с тяжелыми морщинами на лице. Я понял, это моя мама. Было ощущение как-будто я оторвался от земли и ноги мои меня сами несли. Она меня сразу не узнала, я не видел на ее лице радости встречи - был какой- то неприкрытый страх, в ожидании врага. За эти секунды через мою голову прошли тысячи мыслей. Что еще хуже могло случиться, чем смерть моей матери.
Когда до моей матери осталось несколько шагов, вдруг из ее рук плавно и непроизвольно скатились на землю дрова, которые она держала в руках, ее лицо зацвело. Я обнял свою маму, крепко ее прижал. Она мне почти шёпотом: «Сынок, зачем ты приехал, зачем было так рисковать, тебя же могли убить. Здесь убивают за все, и ни за что». Я пытался удержать свои слезы, теперь уже слезы радости, но они жгли мне глаза и вырывались наружу. Слезы по щекам хлынули вниз, задевая прижатое ко мне лицо моей матери, и скользя падали на землю. Моя мама тоже заплакала: «Сынок, все хорошо, мы еще живы».- «Мама я приехал тебя похоронить, мне пришла телеграмма, что ты умерла. А слезы, это слезы радости, что ты жива». – «Не переживай сынок, значит долго буду жить, есть такая примета». Я аккуратно собрал в охапку дрова и мы тихо, молча пошли с моей мамой в дом, где она жила у родственников.
Когда мы вошли в дом, я спрашиваю, зачем ей дрова, на дворе вроде лето? «Сынок, нет ни газа, ни света, все приходиться готовить по старинке». Мы с мамой обсудили все, что касается этой тяжёлой военной жизни. «Сынок, -говорит мне мама, - у меня плохое материнское чувство, прошу тебя уезжай сегодня, пока не стемнело, тем более у тебя работа». «Мама, я хочу, чтобы мы вместе уехали. Что тебя здесь держит? Я буду спокоен, и ты будешь со мной рядом».- «Нет, сынок, я не уеду отсюда никогда. Здесь моя Родина, здесь похоронен твой отец. Если меня здесь убьют или я умру сама, это для меня большее счастье, чем жить на чужбине. Как я оставлю могилу твоего отца. А ты, сынок, уезжай, ты молод, у тебя все впереди. Единственное, что я хочу в этой жизни, чтобы эти красноносые варвары, убийцы оставили нашу Родину, тогда и помирать не страшно».
Я говорю маме, что сегодня хочу остаться с ней и повидать друзей, которые остались в живых., а завтра рано утром уехать. «Не надо, сынок, ты еще успеешь их увидеть. У меня плохое предчувствие, уезжай прямо сейчас. Не терзай душу, если с тобой что-нибудь случится, я этого не перенесу» - говорит мама. Я убедил ее, что хотел бы хотя бы встретиться с Вахой, так звали моего друга, а завтра уеду. «Ну ладно, тогда иди быстрее, если у него задержишься, то домой не иди, оставайся там ночевать. Сказав «хорошо мама», я пошел к своему другу. Настроение у меня было хорошее. Мама жива, смерть оказалась неправдой. Вокруг зеленые деревья, ярко светит солнце, иду в гости к своему другу. Что еще можно пожелать человеку, думаю я, и с этими мыслями пробираюсь через город, который в прямом смысле просвечивается. У домов нет окон и такой волнующий сквозняк охватил весь город.
Когда я дошел до улицы Лермонтова, с проезжавшего мимо БТР с автоматчиками наверху, это обычная картина в Чечне и в г.Грозном, солдаты спрыгнули с бронемашины – «Ваши документы?» Я предъявил свой паспорт. – «Ты что сучья отродье для этих мест хорошо одет», - этими словами, продолжая оскорблять, поставили меня лицом к бронемашине, ударяя по ногам, голове и корпусу прикладом автомата. Я через силу удержался на ногах, только у меня сильно перехватило дыхание. Боялся падать, боялся повторных ударов. Не давая мне очухаться, они вывернули все мои карманы, а там у меня были достаточно приличные деньги, которые я взял на случай похорон. На свою беду забыл их оставить у мамы. Когда они нашли деньги, они возбудились, начали еще больше кричать и материться, оскорбления сыпались в мой адрес с ужасной скоростью, сопровождая ударами приклада автомата. Я падал, они меня поднимали. Говорили, что «мы тебя убьем жестоко». Что у них приказ, людей более или менее здоровых, из числа мужчин тихо убивать. Но у них к нам есть и свои счеты, здесь они сами себе командиры и считают, что моя жизнь принадлежит даже не Господу Богу, а им. – «Если ты думаешь, что мы тебя просто застрелим, глубоко ошибаешься, ты будешь умирать долго и мучительно, мы это не раз проделывали!»
В этот момент, на свою беду, на шум с калитки своего дома вышла молодая женщина с ребенком 3-4 лет отроду. Она вышла, когда меня избивали. Она кинулась к солдатам с криком: «Что вы делаете, вы же его убьете!» И тут прогремел выстрел, я непроизвольно повернулся в сторону выстрела. Увидел брызги крови и летевшую женщину, ее подняло, ударило об деревянный забор, ее бездыханное тело упало на землю. С криками: «Мама, мама!» - ребенок побежал к окровавленному телу своей матери. Ребенок трепал свою мать, и истерично кричал и плакал, звал ее снова и снова: «Мама, мама», но она ему не отвечала. Один из солдат подошел к мертвой женщине, пихнул ее ногой, сказал: «Готова». – «А с этим что делать?» - показав на ребенка, спросил он у своих товарищей. – «Да прикончи его, зачем нам лишние проблемы, подрастет будет мстить, а так на нашем счету еще один будущий боевик». Он за волосы поднял ребенка и выстрелил ему в грудь, тот ударившись, как маленький мешок об забор, упал на свою мать.
Молодая в расцвете сил женщина и цветущий ребенок погибли от рук этих безбожников. Что за люди были это, кто так безжалостно и без зазрения совести убивает людей? Что это за люди, дающие им приказы убивать других людей? На эти вопросы в тот момент я не нашёл себе ответа.
После того, как они убедились что женщина и ребенок мертвы, они продолжая меня избивать, закинули на бронемашину и уехали прочь. Я постоянно терял сознание. Когда мы остановились я приподнял голову и увидел высокий длинный забор. Я узнал это место, это был Грозненский мясоперерабатывающий комбинат. Пустой, ничего не выражающий, взгляд военного человека остановился на мне. – «Ну что, сука, очнулся? Мне было тяжело отвечать, а еще больше опасно, я молчал. – «Видишь, тварь,- продолжал он, - мы не то, что вы, мы гуманные. Мы просто убили женщину, а могли ее изнасиловать. А ребенка, видишь, он убил;, тот даже ничего не успел почувствовать, а могли над ним поиздеваться, это в нашей власти. С этими словами они вытащили несколько бутылок водки. Налили в граненные стаканы поверх. Один солдат произнес тост: «За нашу великую победу! За нас ребята» - и на одном дыхании выпил эту водку. Потом опять меня сильно избили. Я потерял сознание, когда я пришёл в себя, мне объяснили: «Что касается тебя, то ты будешь умирать долго, настолько долго, насколько нам не надоест». Я понял, что мне не жить. Не было никакого страха, страх появился позже. Так сильно болела голова и тело, что смерть казалась избавлением.
Потом они налили по стакану водки, а потом еще и еще, они сильно запьянели. «Нам пора, - сказал один из них, кажется его звали Олегом, он был среди них старшим. - А что будем делать с этим? - спросил другой. - Возьми и стрельни ему в ухо с газового пистолета, потихоньку сдохнет, пусть сука помучается, - сказал старший. Единственное, что я помню, как мою голову обхватили и дуло газового пистолета засунули в правое ухо, потом выстрел и запах газа…
Очнулся я от резкой боли в правой ноге. Меня укусила собака, лежал я на стихийной свалке мусора. Вокруг меня стояла стая собак, собак - людоедов, их в то время в Грозном было очень много. Я сразу не мог сообразить: «Где солдаты, и почему я здесь, откуда эти собаки?». Инстинкт самосохранения работал четко. Я оглянулся по сторонам, рядом со мной лежала большая палка с гвоздями. Вооружившись этой палкой, я потихоньку стал отгонять собак. Но их зловещий и голодный взгляд, сопровождающийся рычанием, меня мобилизовал.
Я думал, что страшное позади, нужно продержаться до рассвета. Самое интересное, я оказался на реке Сунжа, в том месте, где мы с друзъями в детстве купались, прямо возле ивы, у которой мы любили сидеть. Стало расцветать, и собаки стали чувствовать себя менее уверенно, я смог их прогнать. Потом я еле - еле добрался до первого дома, постучался и зашёл к незнакомому мне человеку. Я весь был в крови, с большим трудом с помощью хозяина дома я привел себя в порядок. Что случилось со мной я ему не рассказал. Страх, который я испытал от вчерашних происшествий, говорил мне, что лучше никому ничего не говорить, а побыстрее надо уезжать. Я послушал свой страх и уехал.
Сегодня я вновь задаю себе те же вопросы, что возникли у меня в тот день: Что это за люди, убивающие людей просто так? Кто эти солдаты, убившие женщину, а потом ребенка? Что это за люди, посылающие их убивать других людей? Кто такой Ельцин и кто такой Путин?
Я только сейчас нашёл ответ на эти вопросы. Эти солдаты, убившие женщину, а потом ребенка - это Ельцин и Путин, только они еще не стали президентами.
Шахид Зубайраев
ИА DAYMOHK
