Иногда сильным мира сего не позавидуешь. Например, президенту страны в тот момент, когда он должен извиняться перед близкими людей, погибших в результате его политики. Владимиру Путину не повезло: за первый президентский срок ему пришлось обращаться к гражданам своей страны, оплакивающим невосполнимую утрату, около десяти раз.
За время его правления террор стал обыденностью настолько, что гибель мирных граждан перестала быть поводом для общенационального траура: смерть 47 пассажиров пригородной электрички близ станции Ессентуки в начале прошлого декабря была официально отмечена только в Ставрополье и Карачаево-Черкессии, гибель москвичей в метро — только в столице.
Не удивительно поэтому, что во всех случаях слова соболезнования, звучащие из уст российского президента, не отличались оригинальностью. То, что произошло — трагедия; власть скорбит вместе с вами и клянется победить террористов — вот примерное содержание каждой речи. За исключением последней, в которой президент сделал неожиданное признание.
По сути, Владимир Путин впервые заявил о возможной связи между продолжающимся террором и его собственной личностью. При этом он обратился с завуалированным предупреждением не только к тем, кто взрывает общественный транспорт, но и к российской публике, занятой обсуждением грядущих президентских выборов. Звучало это так: «Собственно говоря, нам никакого косвенного, дополнительного подтверждения не нужно – мы-то наверняка знаем, что Масхадов и его бандиты связаны с этим террором… Не исключаю, что это будет использовано… в качестве рычага давления на действующего главу государства».
А мы-то — сотни тысяч пассажиров московского метро, вспоминающие теперь о смерти при каждом объявлении «Осторожно, двери закрываются!» — мы-то могли подумать, что террористы оказывают давление на нас самих. Заставив задуматься в первую очередь не о выборах, а о собственной безопасности. Но от таких мыслей — рукой подать до вывода о том, что стране нужна власть, которая в состоянии эту безопасность обеспечить.
Четыре года назад подобный вывод, красной нитью проходивший через тогдашние предвыборные внутриполитические дебаты, был для Владимира Путина как нельзя кстати — потому что именно к нему обращались взоры публики, потрясенной взрывами московских домов. Хотя с точки зрения профессиональной этики ему следовало бы тогда скромно избегать этих взоров. Если хронологически совместить произошедшее в столице с вехами его карьеры, то получается, что готовить взрывы террористы беспрепятственно начали еще в то время, когда Владимир Путин возглавлял ФСБ России. И не стань он премьер-министром за месяц до теракта, его карьера чекиста могла бы закончиться отставкой.
В любом случае, на исходе первого президентского срока стало очевидно, что гарантом безопасности наш президент не стал.
До февральской крови в московском метро были декабрьские жертвы — 6 убитых московских прохожих, которых взорвала у гостиницы «Националь» женщина-смертница, и пассажиры электрички, взорванной у Ессентуков. До этого случился сентябрьский теракт в электричке, в результате которого были убиты 6 и ранены 80 пассажиров, едущих из Кисловодска в Минводы (президент в этот день, 3 сентября, находился в Ростове-на-Дону на совещании по проблемам водохозяйственного комплекса, и кремлевская пресс-служба даже не сохранила сведений о его реакции на теракт — в отличие от описаний посещения главой государства водоочистных сооружений). 1 августа "КамАЗ" со взрывчаткой, управляемый смертником, сравнял с землей Моздокский военный госпиталь: 50 человек были убиты, более 80 ранены. 5 июля две чеченки взорвали себя в очереди к кассам рок-фестиваля на московском аэродроме Тушино. Погибли десять человек, около 60 получили ранения. А за полгода до этого был Норд-Ост. Гордиться нечем.
Ровно год назад, 9 февраля 2003 года, Владимир Путин заявил в интервью французскому телеканалу «Франс-3», рассказывая о Чечне: «эта проблема практически для нас сегодня закрыта. И никакой войны на Северном Кавказе нет. Но это не значит, что в Чечне вообще нет проблем, связанных с вопросами сепаратизма. И эта проблема может быть решена исключительно политическими средствами в рамках широкой автономии на базе российской Конституции». При этом президент говорил и о том, что чеченцам нужно провести референдум о своей будущей Конституции, выбрать республиканского президента и другие легитимные органы власти.
Референдум состоялся, под надзором федеральных войск прошли выборы в мятежной республике. В январе 2004 года начальник антитеррористического центра Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД Юрий Демидов сообщил журналистам, что в 2003 году в России произошел 561 террористический акт, унесший жизни примерно двух сотен человек. Ранены были более шестисот. При этом 70% терактов пришлись на Чечню. Рост общего числа актов террора по сравнению с 2002 годом составил 50%. Эти данные свидетельствуют о том, что надежда Кремля на политическое урегулирование путем имитации свободных выборов в зоне военного конфликта оказалась наивной.
Таким образом, сначала взявший на себя ответственность за решение чеченской проблемы силовым путем, а затем заговоривший о политическом урегулировании, Владимир Путин за годы своего президентства с задачей не справился. Чечня сохранила статус территории, где пропадают люди и расходуются боеприпасы с обеих сторон. Более того, президент оказался не в силах противостоять убийствам мирных жителей в остальной России. При внимательном взгляде на вещи возникает подозрение, что этого человека в свое время причислили к «силовикам» ошибочно. К успехам, которые он достиг за годы своего президентства, относятся кое-какие результаты в административной и экономической областях – вроде повышения финансового рейтинга России до инвестиционного, экономического роста и т. п. Военных успехов не видно.
При этом у него даже нет возможности сослаться на плохую работу исполнителей собственной силовой политики — просто потому, что они его вполне устраивают. Признав в 2000 году во Владимире Путине сильного лидера и спасителя от злых чеченцев, многие избиратели рассчитывали на мифическую мощь КГБ, сиречь ФСБ. Все время путинского президентства это ведомство возглавляет один и тот же человек — Николай Патрушев. Он не подает в отставку ни после того, как в Москву прибывает вооруженная группировка с целью захватить в заложники почти тысячу человек. Ни после того, как больше ста заложников погибают при освобождении.
Его ведомство управляет вооруженной операцией в Чечне, но это не мешает налаживанию в республике конвейера по подготовке смертниц. Ни один взрыв не выносит директора ФСБ из кресла, и ни малейшего упрека за халтурную работу не звучит в его адрес со стороны президента — бесстрашно противостоящего международному терроризму, каких бы жертв россиянам это ни стоило. Что это значит — полное отсутствие других кандидатур в наших доблестных спецслужбах? Или безразличие президента к тому, что происходит? Или, что было бы хуже всего, зависимость?
Таким образом, неспособность Владимира Путина справиться с чеченской проблемой избранным им путем очевидна и подтверждена временем. Что может сделать достойный лидер в такой ситуации? Признать это и предоставить народу выбрать другого. Или, на худой конец, самому избрать иной подход, опирающийся не на слова о могуществе, а на силу и справедливость, найти других союзников в этом деле. Но не повторять мантры о невозможности диалога с международным терроризмом, в то время как порожденные собственной политикой террористы планируют убийство очередной порции избирателей.
Зоя ОРЬЯХОВА
