Рассказывает Элиханова Минга (Гудермес, 2000 год):
- Мой сын для меня все, верните мне его, - плакала Минга, - обращаясь в разные инстанции, разыскивая своего сына. Его увезли во время зачистки села. Через месяц упорного поиска она напала на след, ей сказали, что он в лагере, расположенном в Ханкале. Носила передачи, ходила на свидания, считая дни, его вызволения. «Он ни в чем не виноват!», - твердила она, стараясь доказать невиновность Мурата, но ее мольбы никто не слышал.
- Я не знаю, как я выжил, - говорит Мурат. – Это было горение в аду, откуда живым, редко кто возвращается. Меня избивали, заставляя подписать какие-то непонятные мне бумаги, просили признаться в том, что я был «боевиком». Били по голове, заставляли ползать на коленях, унижали, оскорбляли. А мы? Что мы могли сделать? Мы хотели выжить, но и остаться людьми. У меня было сломлено несколько ребер, на голове несколько швов, отбита левая почка, поражена печень. Били током, стараясь получить желаемый результат. Но Аллах дал мне силу, и я выдержал испытания, ниспосланные мне. Они меня не сломали. Инвалидом II группы я вернулся домой.
- Аллах милостив. Он услышал меня, - рассказывает обрадованная возвращением сына Минга.
Да, любая мать чувствовала бы то же самое. Но много матерей, которые так и не нашли своих сыновей. Матерей, которые так и не дождались их возвращения. Матерей, которые не нашли даже тело, чтобы похоронить и оплакать. Чтобы было где, хоть склонить от слез голову, зная, что там покоится душа своей кровинушки. Да, много не найденных сынов, которые просто пропали без вести, словно, речь идет и не о людях…
Эта несправедливая война каждый день уносит новые и новые жизни наших братьев и сестер. Не высыхают слезы с глаз наших старых матерей. Старики наши не успевают предавать земле останки убитых. Мы не успеваем оплакивать, а число жертв растет с каждой минутой каждого дня «контртеррористической операции».
А если так пойдет дальше? Что же будет? Не настанет ли день, когда не останется тех, кто обязан предавать наши тела земле. Кто должен сказать перед тем, как засыпать землю, последнее слово. Я этого боюсь…
Записал Ваха Банжаев
