Они зверски пытали 15-летнего мальчика
Рассказывает Лом-Али: Меня задержали «федералы» для «выяснения личности» шестого августа 2002 года, хотя все документы, удостоверяющие мою личность, были при мне. Мою личность «выясняли» 6 месяцев. В первый же день, 6 августа, в 5 часов вечера меня подозвали к решетке и спросили: «За что попался?». На мой ответ, что я не в курсе, зачем я здесь, что меня привезли со строительных работ во время «зачистки», мне задали новый вопрос: «Откуда у тебя турецкая монета?». «Нашел», - ответил я? и услышал: «Ты у меня сейчас гранатомет найдешь!».
Меня затащили в комнату обшитую «шубой» - без окон, посадили на стул, руки пристегнули наручниками за спиной. Предо мной поставили телефонный аппарат полевых условий, один провод одели на большой палец левой руки, второй, - на большой палец левой ноги, и пояснили, что этот аппарат бьет током. Мне также популярно объяснили, что если я не подпишу бумаги, в которых мне приписывалось: 2 гранатомета, 4 автомата, 1 пистолет, 8 гранат Ф-1, то я испытаю на себе действие этого аппарата.
Я ничего подписывать не стал и действительно испытал силу тока в этом аппарате. С этого момента начались ужасы, которые нормальному человеку не могут присниться даже в кошмарном сне. Очнулся я в камере, из которой меня увели на допрос.
Через некоторое время «федералы» – «контрактники» в платках, пьяные, вывели меня и еще одного парня во двор заводской комендатуры Грозного и нецензурно выражаясь, угрожая расправой, приказали чистить туалеты. Получив отказ от меня и того юноши, нам обоим надели мешки на головы и из автоматов стреляли под ноги, угрожая расстрелять. Получив вторично отказ, меня избили до полусмерти, сломали 5 ребер с правой стороны и закинули в камеру.
За время пребывания в фильтре, 6 долгих месяцев, мне пришлось увидеть и пережить много жестоких, зверских пыток. Но страшнее всего это унижение человеческого достоинства. Издевательства, нарушение всяких норм морали, которые творились российскими маньяками над нами чеченцами.
15-летнему мальчику из села Урус-Мартан, который попал под обстрел и был ранен в руки и ноги, на моих глазах протыкали раны длинными медицинскими ножницами, по кусочкам отрезали половину левого уха. Сделали какой-то укол, после которого он потерял сознание и долго не мог прийти в себя, всю ночь рыгал желчь. Такими методами его «просили» подписать «признание» в совершении «терактов» в Грозном, которых он не совершал. Меня заставили тащить этого мальчика в камеру пыток и обратно - он не держался на ногах.
Так как пытки проводили на моих глазах, и я не мог ничем ему помочь (а это очень страшно, когда ты бессилен, чтоб защитить слабого), то отказался вторично тащить его в камеру пыток. После моего категорического отказа меня предупредили, что или он, или я подпишем эту бумагу, им нет разницы. Я наотрез отказался что-либо подписывать. Меня избили и вновь поднесли бумагу, где было «признание» в совершении нескольких «терактов» и «разбойных нападений». Я снова отказался это подписать, т.к. понимал, что живым в любом случае, мне тогда не выйти.
Тогда, эти звери, потащили меня в баню с деревянной обшивкой и пригвоздили шашлычным шампуром левую руку к стене, вместо молотка по шампуру били прикладом автомата. В этом положении меня продержали около трех часов, затем меня бросили в камеру. Через день опять, за отказ подписать бумаги, мне проткнули руку в том же месте, что и прежде, и теперь приковали к большому пеньку, который лежал во дворе. Но ни под какими пытками я ничего не подписал (ломали ребра, приковывали за руки к стене, тушили об меня сигареты, душили полиэтиленовым пакетом, надевали на голову удавку и закручивали на затылке до адской боли, приставляли нож к горлу до крови).
Через 5 месяцев моего заключения, ко мне пришли работники Красного Креста. Я им объяснил, что я ничего противозаконного не совершал, что меня забрали с работы во время «зачисток». Только от них я узнал, что нас содержат на территории центральной комендатуры Грозного. Когда задержали, я был увезен в комендатуру Заводского района, но оттуда перевезен неизвестно куда.
Работники МККК дали мне карточку и сказали, что они меня зарегистрировали и дадут моим родственникам знать о моем местонахождении.
В течение пяти месяцев я считался без вести пропавшим. Через несколько дней, после посещения Красным Крестом, я был этапирован в СИЗО Чернокозово. В течение месяца мне залечили раны и синяки, как бы подготовили к встрече с родственниками. Моему старшему брату удалось передать мое дело в суд, и меня через шесть с лишним месяцев заточения судил выездной суд Заводского района, который вынес «оправдательный приговор». Я знаю, что это единичные случаи, когда чеченцам дают возможность так вот «судиться».
Считаю, что мне «повезло» больше, чем кому-либо другому, так как очень много чеченских ребят, которые не причастны ни к каким правонарушениям, испытывают по сегодняшний день в российских концлагерях - «фильтрах» нечеловеческие муки, только за то, что они ЧЕЧЕНЦЫ.
Я вышел оттуда, если и не калекой, то все-таки инвалидом: и физически, и психически. Нервы мои не годятся никуда, мне очень тяжело с окружающими меня близкими мне людьми, так как я знаю, что очень часто я незаслуженно могу обидеть их, и ничего не могу с собой поделать.
Рассказ записан А. Гехоевой
ИА DAYMOHK
