Каждое утро мимо разбомбленного аэропорта, севернее Грозного, вдоль казарм тянется по забытой богом стране, пока не исчезнет в тумане полей, группа мужчин, будто скованная одной цепью процессия. Впереди лязгает машина разминирования, за ней молча следуют саперы с металлоискателями и с собакой-ищейкой. Они охотятся в этой разрушенной войной республике за смертью.
День за днем отделения саперов отмеряют в Чечне по 600 километров. Они борются с дьявольским изобретением человечества: мины маскируются под мобильные телефоны или пачки сигарет. В уличной пыли валяются проволочные сетки, прикосновение к которым металлического миноискателя сапера вызывает взрыв. Саперы нашли в два раза больше мин, чем в прошлом году. Взрывы гремят ежедневно, кто-то лишается жизни или ноги в этой бесполезной игре из кровавых злодеяний и мести.
Памятник из алюминиевых ложек
В воскресенье в Чечне продут выборы, так как Кремль предписал мир и избрание президента республики, хотя единственно, что определяет стабильность или нестабильность - ежедневное количество погибших. Там, где дорога из Толстой-Юрта спускается к Грозному, на обочине валяются остатки сгоревшего джипа, в котором несколько недель назад подорвались на дистанционно управляемой мине и погибли шесть военнослужащих из воздушно-десантных войск.
Бронетранспортеры на небольшой высотке стерегут деревянный крест и к нему в придачу ложку в качестве памятника жертвам и два сапога. С начала войны российские вооруженные силы потеряли предположительно более 6 000 человек. Назвать приблизительное количество жертв среди гражданского населения невозможно, видимо, это десятки тысяч человек. Теперь Москва хочет политического решения войны, которое, как хороший компресс, должно подействовать на чеченскую рану в коллективном российском подсознании. Повлиять на то, чтобы кровь не лилась, по крайней мере, в ближайшие месяцы перед парламентскими и президентскими выборами.
На окраине города - выкрашенный в ярко красный цвет камень. Там, где прежде, в советские времена, стоял монумент, возвещавший, что вы въезжаете в столицу Чечни, смотрят в небо два согнутых металлических рельса. Чья-то рука начертала на каменном постаменте - «Грозный». Притом, что город вряд ли можно спутать с каким-то другим населенным пунктом. Он все еще представляет собой громадное пространство, заполненное развалинами. Неприятную картину этой пустыни, полной разбитых стен и искореженного металла, скрашивают только кустарник и трава. На изрешеченных снарядами фасадах зданий новые, бело-голубые уличные указатели обещают лучшее будущее.
Наступает оно боязливо. По городу, в котором раньше насчитывалось более полумиллиона жителей, снова ходят маршрутки. На улицах стоят торговцы с пятилитровыми бутылями бензина, изготовленного подпольным образом. «Блок-посты» на улицах называют теперь по-граждански: «контрольно-пропускные пункты». За стенами из бетонных плит с амбразурами и маскировочными сетями сидят забаррикадировавшись солдаты, будто в небольших крепостях, над которыми развеваются выцветшие флаги России. С недавних пор часовые разговаривают с народом через свои указатели на чеченском языке: «Саза топ тухурью!» - «Стой или буду стрелять!» Электроснабжение восстановлено только наполовину, обещают пустить воду. В Грозном сейчас снова примерно 300 000 жителей.
Идет активное строительство - в казармах. 46-я бригада окапывается в образцовых казармах за колючей проволокой, земляными валами, проездами-слаломами из бетона, за шлагбаумами. «Навечно», - как уже однажды в 19-м веке приказывал российским войскам на Кавказе пресловутый генерал Ермолов. Аккуратно выкрашенные бордюры дорожек. Красные, белые и синие лампы напоминают луна-парк. Русское представление о новом порядке уже обрело свои очертания в казарме. Только в горах, на юге, слышится иногда артиллерийская канонада, это идут бои с парой тысяч обращенных в бегство боевиков.
Восстановление города почти не продвигается. Строительных кранов не видно. Посреди развалин стоит новенькая, желто-белая бензозаправочная станция, ни одного посетителя - будто инопланетный пейзаж. Ярко выкрашенное главное здание электростанции спряталось в целях защиты от террористических актов со стороны террористов-смертников за стеной высотой с грузовик. Цвет этой стены - истинный цвет Грозного: серый, цвета пыли. Крепости из мешков с песком на крышах являются свидетельством чрезвычайного положения, которое официальные лица представляют как «период мирного становления». Из-под растрескавшегося асфальта на улицах виднеется каменистое основание, которое укладывали в 1945 году немецкие военнопленные. «Мы должны ремонтировать души, а не улицы», - говорит один российский офицер.
Целям лечения душ после ковровых бомбардировок и кровавых зачисток должны теперь послужить выборы посреди руин. Впрочем, у возможного нового президента в Грозном может быть только один лик: прищуренный взгляд из-под каракулевой папахи. Это мрачный образ действующего президента и фаворита Кремля Ахмада Кадырова, только его портреты расклеены на фабричных воротах и голых стенах домов. Еще восемь лет назад 52-летний муфтий вел против русских священную войну. С весны 2000 года он - на стороне Путина и поэтому является для большинства чеченцев предателем. Кадыров, в частности, почти ни с чем не справляется: деньги для восстановления, поступающие из Москвы, расхищаются, экономика не развивается, он не может убедить почти никого из боевиков сложить оружие. Однако Кремль поневоле вынужден делать ставку на него, поскольку он уверенно крепит свой режим.
После состоявшегося в марте референдума по конституции Кадыров вышвырнул из правительства, администраций градоначальников и региональных ведомств нелояльных к нему политиков. Шесть его бывших телохранителей взяли в свои руки в результате мирного переворота подразделение специального назначения ОМОН. Они носят позолоченные часы из наградного фонда главы республики, обеспечили всех милиционеров футболками с изображением Кадырова, которые те охотно их надевают, выезжая по служебным делам. Кадыров вооружил личную армию, насчитывающую несколько тысяч человек, поставив во главе ее своего сына Рамсана. И это в республике, где любой обладает властью в той мере, в какой может применить оружие. 5-го сентября эти люди, между прочим, штурмовали в Грозном единственный критически настроенный телеканал.
Но как бы Кадыров ни доминировал в рамках избирательной кампании, страх потерпеть поражением очень велик. Москву, судя по всему, не мог успокоить даже большой список «мертвых душ» (он стал возможен благодаря героической армии России). Кремль приглашал для беседы трех серьезных конкурентов Кадырова. После этого Гусейн Джабраилов и депутат парламента от Чечни Асланбек Аслаханов свои кандидатуры сняли. Перед этим Аслаханов заявлял, что остановить его может только «пуля в лоб». После разговора с Путиным он предпочел занять пост советника, по каким вопросам - до сих пор никто не знает. Уговорить не удалось только московского предпринимателя Малика Сайдуллаева. Тогда из списков кандидатов его вычеркнул под формальным предлогом фальсификации списков избирателей суд в Грозном, который долго упрашивать не надо.
Таким образом Путин уже заранее избрал для чеченского народа своего президента. В рамках фарса с демократией республика получает кандидата, которого, согласно опросам, не приемлет 60 процентов чеченцев. Остающиеся соперники Кадырова это люди или неизвестные или подставные лица президента. Предвыборный штаб Кудуса Садуева размещается в бетонном здании городской администрации. Его лестничную площадку украшают портреты Кадырова, а в приемной висит плакат кремлевской партии Путина. Садуеву, который мог бы сыграть роль мафиозного босса из Палермо, дается с трудом объяснение, почему он решил выставить свою кандидатуру. «Я подумал: а почему не я?», - резюмирует он. Избирателям заместитель генерального директора работающей в сфере энергетики компании «Грознефтегаз» обещает то, что и без того является его задачей - подключение к системе газоснабжения.
На улице, тем временем, рок-группа играет для Кадырова. Через окна слышится мелодия "Smoke on the Water". Две недели назад администрация Кадырова приступила с целью рекламы к выплате компенсаций за разрушенные во время войны дома. Однако беженцы, разместившиеся во временных жилищах, боятся, что останутся ни с чем.
До сих пор каждый месяц в Чечне пропадают более 40 человек. матери приводят своих сыновей, как первоклассников, в университет и забирают их оттуда после занятий из страха перед эскадронами смерти. Люди оттуда хорошо вооружены и часто разъезжают на бронетранспортерах. Потом находят обезображенные трупы забранных ими чеченцев. После террористических актов, совершенных террористками-смертницами, жертвами все чаще становятся женщины.
Сестры убиты выстрелами в голову
В казарме 46-й бригады сотрудники ФСБ демонстрируют живой трофей. 19-летнюю Раису Ганиеву почти принудили к совершению террористического акта. С боязнью в голосе и почти неслышно она рассказывает, как ее братьев били во время зачистки в родной станице Асиновская русские солдаты, а потом посадили в яму. Когда один из братьев после этого захотел ее забрать в тренировочный лагерь для террористов-смертников, она отказалась. Потом, в октябре прошлого года, она увидела на экране телевизора свою сестру Фатиму, находившуюся в московском музыкальном театре «Норд-Ост». Среди террористов, захвативших заложников, находилась также ее сестра Милана. Они хотели отомстить за смерть своих трех братьев. После штурма театра военные из спецподразделения казнили усыпленных газом сестер выстрелами в голову. «После этого военные взорвали наш дом, - говорит Раиса. - До тех пор, пока будет жив хотя бы один чеченец, эта война не закончится».
Раиса, видимо, понимает, что проведя несколько месяцев среди российских военных, она вряд ли уже сможет вернуться домой. «Мне хочется домой», - шепчет она. Но полковник ФСБ подчеркивает, что живет она среди военных добровольно. «Она даже играет с офицерами в футбол», - улыбается он. Затем увозит Раису на армейскую базу в Ханкале, чтобы якобы обезопасить ее от братьев. Обеспечить ей защиту с помощью российских минных полей, вокруг базы.
«Die Zeit», ИноСМИ.Ru
www.inosmi.ru
