Одним из основных и широко применяемых приемов в любой информационной войне является придание противнику негативного образа. Очевидно, что исходя из этого классического принципа пропаганды, лубянские спецы и придумали термин «черные вдовы», который, по замыслу его изобретателей должен бы внушить отрицательные эмоции российскому и западному обывателю по отношению к чеченским женщинам-Шахидам.
Однако в истории пропагандистских воин не мало случаев, когда отрицательный по замыслу термин в общественном сознании приобретал совершенно неожиданное эмоциональное восприятие. Термин «черная вдова» можно отнести именно к такому случаю.
Любой термин несет в себе определенный пропагандистский набор «указаний» и «знаков», с помощью которого осуществляется пропагандистское манипулирование общественным сознанием. В термин «черная вдова» изначально был заложен негативный смысл, рождавшийся из слова «черный», которое в массовом сознании большинства народов мира несет однозначно отрицательную смысловую нагрузку. «Черные силы», «черная душа», черные замыслы» и так далее и т.п. Однако в случае с «черными вдовами» произошло стандартное психологическое замещение отрицательного образа «черный» на положительно-оправдательный образ «вдова».
Вдова во все времена и при всех режимах всегда ассоциируется у всех народов (особенно у русских) с образом безвинно пострадавшей женщины, которая потеряла мужа-кормильца (погибшего на войне, убитого врагами, захваченного властями и пр.). Сам образ женщины-вдовы в общественном сознании большинства народов мира подразумевает некую правовую базу для незаконно и незаслуженно обиженной жертвы, дающую ей право на легитимную месть.
В случае с чеченскими женщинами-Шахидами образ «черной вдовы», навязанный общественному мнению Лубянкой, стал классическим подтверждением теории психологического замещения. Вместо отталкивающего образа «кровавой фанатки, накаченной наркотиками», в общественном сознании, как чеченцев и русских, так и на западе, утвердился положительно-оправдательный образ женщины-мстительницы, которая вопреки пропагандистским установкам Кремля, воспринимается, как жертва насилия и несправедливости, а не как, осуществляющая несправедливое насилие, террористка.
