Чтобы копаться в сознании и подсознании российской элиты, надо быть психоаналитиком с ассенизаторским уклоном, но сочетание этих двух профессий в одном лице - большая редкость. Возможно, только такие аналитики как Глеб Павловский и Михаил Леонтьев способны, даже не зажимая носов, нырять в коричневое мозговое вещество «сортирных мочильщиков» и выуживать оттуда перлы государственной мудрости и державного величия. Приходилось читать, что хитроумные японцы научились делать из естественных человеческих отходов красивую бижутерию. Приятно, что и в России не перевелись еще подобные кудесники.

В статье об очередном японском чуде упоминалось, что браслеты и кольца, спрессованные из обработанного специальным образом «биологического сырья», чрезвычайно красивы, но, к сожалению, легко ломаются при неосторожном обращении. Державное величие России, воздвигаемое на фундаментальной доктрине «сортирного мочения», так же производит сильное впечатление, в особенности на неокрепшие, «подростковые» организмы постсоветских государств. Тем не менее, есть в этом изделии, называемом «державным величием России», как и в японских аналогах, некий дефект хрупкости, или, применяя психоаналитические дефиниции, комплекс неполноценности, комплекс затаенных фобий.

Как-то мой приятель-грузин, полистав хранящуюся у меня чеченскую газету, воскликнул: «Во что вы, чеченцы, превратили Россию? Была великая страна, а теперь они бегают по всему миру и умоляют помочь им в войне с чеченцами! Ты не задумывался над этим?» Как истинный кавказец, я с апломбом ответил, что это мысль пришла мне в голову не далее как вчера, но, говоря честно, приятель-грузин упростил и свел в понятную, почти житейскую формулу то, что до этого я лишь смутно ощущал как некую аномалию в поведении лидеров огромной ядерной державы.

Действительно, вся эта суета российских деятелей, начиная с Путина и кончая каким-нибудь Фридинским, на всевозможных политических тусовках, все эти заклинания и увещевания в адрес западных и восточных лидеров «осудить чеченских террористов» и признать происходящее в Чечне «внутренним делом России» - о чем она свидетельствует? Только не о силе и уверенности в своей правоте. Есть во всех этих, доходящих порой до курьезов и истерики, попытках получить от внешнего мира оправдание своих действий в Чечне, инстинктивные или вполне осознаваемые страхи «сортирных мочильщиков» перед ответственностью за преступления в Чечне.

«Назовите их вместе с нами террористами!» - заклинают они мир. «Назовите террористами Масхадова, Басаева, Яндарбиева, Закаева, Удугова, Гелаева и сотни, тысячи остальных». Из Вашингтона в ответ изредка доносится: «О?кей, если это сделает ваш сон глубоким, джентльмены, и успокоит вашу совесть, пожалуйста». И Запад, США, ООН, с самоуверенностью судей, владеющих высшими истинами бытия, то и дело публикуют заявления о том, что тот или иной чеченский лидер - «террорист». А Кремль впадает в психологический транс, как будто проглотил очередную опиумную пилюлю, притупляющую страх и больную совесть. Сначала, к вящей радости Ястржембского, был объявлен «террористом», Яндарбиев, затем Басаев, а теперь готовится бумажка и на Удугова.

Всем господам и на Западе, и на Востоке, и в России как-то не приходит в голову, что Чеченская война давно и, кажется, бесповоротно, вышла за рамки бумажных определений. Народ чеченский ясно сознает, что речь идет о его физическом выживании. А это очень важно, поскольку в этой ясности уже становится не до дипломатических игр, в ней мобилизуются все естественные, первозданные силы этнического организма. Вследствие этого романтический лозунг «Свобода или смерть!», когда-то украшавший грозненские митинги, обретает самое «приземленное», самое обыденное и потому - самое жизнестойкое наполнение, заставляя «атомы народа», конкретных людей, совершать сверхусилия.

Если гибель человека - это смерть целой вселенной, то с чем сравнить угрозу гибели народа? Война с Россией для чеченцев стала в буквальном смысле эсхатологической битвой с силами зла, смерти, несущими крушение всего привычного миропорядка. В этой битве бумажки и клички наподобие «террорист» не играют для чеченцев никакой роли. Эта битва несет в себе такую тотальную значимость для судеб народа, что в ней действенный смысл обретают только религиозные термины и определения. В эсхатологических битвах, когда на карту поставлена жизнь целого народа, иначе и не может быть.

Чувствуют ли в Кремле характер и глубинную, сакральную силу, которая поднялась против российского вторжения в лице чеченского Сопротивления? Безусловно, да. Чувствуют ли там, что на чеченцев перестают воздействовать все террористические методы устрашения и подавления, «безукоризненные» с точки зрения материалистической психологии? Несомненно. Понимают ли «сортирные мочильщики», что если целью противостоящих пьяным российским ордам чеченских бойцов стала не жизнь ради славы и богатства, а смерть на праведном пути, то эти бойцы непобедимы, что на них нельзя повлиять ни страхом, ни соблазнами? И это тоже они понимают.

И поэтому «державное величие» Кремля не только пахнет специфическими миазмами «сортира», но и подточено страхами и сомнениями, страдает комплексом неполноценности, истерично в своих манифестациях. Поэтому и радует эту обреченную на позор и возмездие банду убийц и лжецов, когда в мире находится некто, кто дает им временный наркоз, гипнотический сон в виде тех определений, которые от случая к случаю тиражируют декоративные, доказавшие свою полную никчемность организации. Организации, когда-то учрежденные для защиты прав людей и народов на Свободу, но ставшие, в конце концов, коллективным лакеем в прихожей «сильных мира сего».

Имран Баталов, «Чеченпресс»
www.chechenpress.com