На прошлой неделе на саммите Европейского союза и России в Санкт-Петербурге душу президента Владимира Путина еще могли согревать бойкие слова одобрения по поводу его чеченской политики. Гости государственного ранга из Европы приветствовали мартовский референдум в Чечне по конституции и милостиво не замечали его результата, 96 процентов голосов «за». Такой итог напомнил о процедуре выборов, происходивших в советские времена. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр (Tony Blair) особо похвалил за попытку начать политический диалог, и Путин радостно со всеми соглашался.
Не успели отбыть европейские любители похвалить, как террористический акт самоубийцы, совершенный в Моздоке, тут же сделал понятными надувательство, к которому прибег Запад, и пропаганду Кремля, заявившего о нормализации ситуации в Чечне. В действительности никакого политического диалога нет. Президент Путин отказывается от контакта с боевиками, способными вести переговоры, с осени 1999 года, со времени начала второй чеченской войны. Умиротворять должно только оружие.
Между тем, война трансформировалась в партизанскую борьбу, которая приводит не только к гибели все большего числа людей. Волна террористических актов поднимается ко всему в районах, которые до сих пор считались спокойными. Террористический акт, совершенный с использованием грузовика полного взрывчатки в отношении районной администрации в станице Знаменская на севере Чечни, уже в мае показал, что 80 000 российских военнослужащих не контролируют даже те районы республики, которые настроены лояльно по отношению к Москве. Теперь огонь террора охватывает территорию соседней республики Северная Осетия. Преследуется циничная цель: дестабилизировать весь регион.
Военная кампания Путина обещанного мира Северному Кавказу не принесла. Правда, осенью 1999 года российской армии удалось вытеснить исламистских боевиков из Дагестана и занять Чечню. Но насилие теперь возвращается к соседям Чечни. А раны, нанесенные войной, кажется, уже более неизлечимы. Дело в том, что население чувствует себя беспомощным, так как оно отдано на откуп несущему смерть произволу с обеих сторон.
Вместо обещанной государственности, которая уважает и защищает гражданина, многие русские военные принесли с собой пытки и смерть. Каждый месяц в Чечне исчезают более 50 человек. Отряды людей в масках прочесывают по ночам деревни, часто на бронетранспортерах, принадлежащих вооруженным силам. Они врываются в дома и уводят с собой свои жертвы. Обезображенные трупы многих похищенных людей находят потом в местах массовых захоронений. В бесправной республике преступники могут не бояться наказания.
Чувство безнадежности, вселяемое насилием и бессилием, по-прежнему заставляют чеченцев браться за оружие и становиться боевиками. Они казнят мэров населенных пунктов, имамов или учителей как «коллаборационистов», которые в желании жить нормальной жизнью сотрудничают с русскими. Исламистским радикалам удается превращать все больше отчаявшихся и полных ненависти людей в живые бомбы.
Русские и чеченцы оказались в плену насилия и отчуждения. Дискуссия в обществе и среди политиков не начинается или же ее подавляет Кремль. Государства Европейского союза не помогают в том, чтобы покончить с этим молчанием. При этом терроризм на юго-востоке Европы является плохим предвестником и для них. Его причины можно устранить только политическими средствами. Европейский союз должен потребовать от своего будущего соседа России положить конец военному произволу и приступить к строительству в республике мирной жизни. ЕС обязан дать ход политическому процессу. Вместо этого он аплодирует иллюзии разрешения конфликта.
Die Zeit
