Война на Северном Кавказе, длящаяся с небольшим перерывом уже 8 лет и унесшая жизни более 14 000 российских солдат и более 250 000 граждан Чечни, обретает все более страшные формы. С одной стороны, Чечню сотрясают взрывы, ежедневно гибнут российские солдаты и мирные жители - несмотря на заявления российских официальных лиц и военных, стремящихся выдать желаемое за действительное: а именно, что устроенный посреди войны «референдум» создал «условия для нормализации обстановки». С другой стороны, даже по данным администрации Кадырова, в Чечне возле мест дислокации российских войск обнаружено 49 тайных массовых захоронений и только после референдума «пропало» в черной дыре зачисток 275 человек из гражданского населения Чечни; – вопреки словам президента России: «Голосуя на референдуме, вы голосуете против зачисток». Заметим, что этими словами фактически выданы истинные цели зачисток! Оказывается, отнюдь не с «террористами» борются силовые структуры, окружая чеченские селения плотным кольцом бронетехники, врываясь в дома, уводя жителей в неизвестном направлении - на изуверские пытки, тайные расстрелы (в последнее время – новая тактика: людей заживо взрывают, привязывая к телу взрывчатку) и захоронения около воинских частей или возле мусорных свалок… Все это, как явствует из официальных слов высшей власти, - лишь условия для «свободного волеизъявления» чеченского народа.

Реальный, не «референдумный» выбор перед ним таков: либо покориться «администрации» Кадырова, соучаствующей и всячески покрывающей кровавые преступления российских «эскадронов смерти» в Чечне и думающей лишь о том, как бы побольше награбить средств, «выделяемых на восстановление Чечни», либо – погибнуть в неравном бою против этих «эскадронов смерти». Что лучше: ужасный конец или ужас без конца? Вот действительный «референдум», на котором чеченский народ изъявляет «свободную волю».

Апологеты этой грязной войны пытаются «привязать» чеченцев к «международному терроризму» путем нарочитых и навязчивых сравнений «чеченского терроризма» (зачастую – спровоцированного российскими спецслужбами) с палестинским, аль-каедовским и каким-либо еще. Однако это – явления, принципиально различные по своей природе, цели и методам.

Россия завоевала чеченскую территорию в результате жесточайшей Кавказской войны и удерживает ее путем насилия над чеченским народом, нередко – применяя методы геноцида (как во время той же Кавказской войны, затем – в 1944 и, наконец, в наши дни). Палестино-израильский конфликт возник, скорее всего, вследствие территориального спора между евреями и арабами, начавшегося после окончания мандата Великобритании на Палестину в 1946 году и до сих пор продолжающегося. Аналогия с израильско-палестинским конфликтом была бы, если бы чеченцы требовали раздела всей России и признания Москвы (или части ее) своей столицей.

Чеченское сопротивление стремится четко выбирать методы борьбы, морально оправданные в сложившейся тяжелейшей ситуации, – в крохотной «щелке» между беспрепятственным геноцидом, с одной стороны, и усилившейся бдительностью Запада в отношении международного терроризма, с другой стороны. Чеченские ополченцы, как только возможно отмежевываются от методов, квалифицируемых как террористические, - направленных на демонстративное убийство без разграничения военных и гражданских лиц, боевой и не боевой обстановки. Это вытекает из самой сути конфликта: чеченцы не борются против российского народа как такового, а обороняются от федеральных силовых структур, безнаказанно совершающих действия, подпадающие в международном праве под определение «геноцид».

Да, некоторые акции наиболее радикальных представителей чеченского ополчения выглядят террористическими: рейд Басаева на Буденновск (1995), Радуева - на Кизляр (1996), Бараева - на «Дубровку» (2002). Были захвачены сотни заложников, выдвинуты условия, на которых они будут отпущены. Но условие было во всех случаях одно: - ПРЕКРАЩЕНИЕ ВОЙНЫ! Ибо эти акции совершены в разгар геноцидной войны, которую в 1994 году развязали определенные силы России; чеченцы решились на эти акты как на крайний шаг, лишь после того, как российское руководство на все предложения и просьбы о мире ответило эскалацией войны. Кроме того, во всех перечисленных акциях «террористы» оказались гуманнее «освободителей»! Сотни погибших – на совести не «чеченских террористов», а «освободителей заложников»: в Буденновске и Кизляре пленников «освобождали» артиллерией, в Москве – газом. Это было на виду у всего мира и у всей России в том числе. Но помнить эти факты - «не выгодно», а информация быстро забывается, если ее не повторять, и тогда события «поворачивают», как угодно. Не совсем терактами являются и недавние взрывы самоубийц в Чечне. В сегодняшних условиях это – военные действия, которые и не думали прекращать обе стороны.

Тем не менее, после каждого подобного случая, выходящего за рамки оборонительной партизанской войны, следуют четкие заявления лидеров масхадовской администрацииЧРИ (которых официально никто не лишал полномочий!), осуждающие происшедшее и акцентирующие на необходимости изменить саму ситуацию, в которой эти акты стали возможными, т. е. прекратить войну с обеих сторон.

Не случайно даже Госдепартамент США, отнюдь не с ювелирной точностью разбирающийся в сложных перипетиях российско-чеченского конфликта (взять хотя бы внесенные в «черный» террористический список с российской подачи, три чеченские организации, из которых две – несуществующие, а третью, басаевскую, можно отнести лишь условно; и не попавшие в этот список российские «эскадроны смерти»), подчеркнул: нельзя ставить рядом теракты в Эр-Риаде и в Чечне, ибо в Чечне необходимо найти политическое решение конфликта.

Необходимо учесть также, что ни Израиль, ни США в ходе антитеррористической войны не превращали в груду развалин города и села с сотнями тысяч жителей; не опускались до массового насилия; не сажали людей в ямы с ледяной водой; не превращали здоровых, трудоспособных мужчин в инвалидов пытками и избиениями; не уводили десятками каждый день на тайную казнь; не вымогали с родственников мзду, даже за убитых; не бросали сотни тысяч беженцев, большая часть которых - вдовы, сироты и старики, - на медленное умирание в гетто, называемом беженскими лагерями; не выдавливали обитателей этих гетто обратно в войну… Ибо и в этом случае принципиально различны цели. Если США и Израиль пытаются противодействовать терроризму, лишь в необходимых случаях уничтожая террористов и оберегая тех, кто в нем не замешан (увы, это далеко не всегда достижимо), то российские силы всеми силами стремятся «доказать» вину чеченцев в «терроризме», выколачивая «признания» пытками, уничтожая всех, кто не соглашается сотрудничать в этом и других грязных делах, всячески унижая целый народ. Иными словами, действуя полностью в стиле сталинского Большого Террора.

Ни один народ в сегодняшнем мире, кроме чеченцев, именно как народ в целом, а не отдельные его представители, не подвергается в наши дни столь жестокому унижению, изгойству, кровавому навету (их соплеменники-коллаборационисты в кровавых делах Кремля – не в счет). И никогда еще со времен Сталина российское общество не падало столь низко в обращении с собственными согражданами (если Чечня – часть России). Тысячами идут жалобы в московские организации: «Гражданское содействие» (по помощи перемещенным лицам), «Мемориал», «Общество российско-чеченской дружбы» и другие – от чеченских беженцев, вырвавшихся из ада войны и попавших в ад невидимого гетто в Москве и других российских городах: отказывают в регистрации, не принимают на работу, отказывают детям в приеме в детские сады и школы, взимают «мзду» за каждый шаг… Обращаюсь к читателям, особенно – евреям среднего и старшего поколения: вспомните себя в 1950 – 1952 годах! Это – ситуация всех чеченцев в России начала ХХI века… Не случайно Музей Холокоста в Вашингтоне, составивший список «народов, находящихся под угрозой уничтожения в результате геноцида», внес чеченцев в этот список.

Как дошло до такого состояния? Есть ли выход из заколдованного круга?

Я задала эти вопросы чеченскому политологу Заинди Чолтаеву, находящемуся в Вашингтоне по приглашению Института Кеннана. Его исследовательский проект - «Проблема урегулирования российско-чеченского конфликта и международный контроль» – был удостоен гранта этого института.

Заинди в 1992 году короткое время работал в МИДе Чеченской Республики, подал в отставку «как не согласный с внутренней и внешней политикой, и в связи с нарушениями прав человека». Затем ушел в оппозицию. Входил в чеченскую делегацию на мирных переговорах 1995 г. Предлагал искать мирные, «переговорные» пути выхода из чеченского кризиса. Входил в состав миротворческой миссии Александра Лебедя на Северном Кавказе.

Предлагаю вам, читатель, нашу беседу.

Как бы Вы определили происходящее в Чечне уже 8 (или более) лет?

- В разные периоды – по-разному. Сначала, в 1989 – 1990 годах, на всеобщей волне «гласности», все народы Союза (в том числе и русский) вышли под лозунгами исправления исторических и политических несправедливостей сталинского, а затем и всего советского, периода. В тогдашней Чечено-Ингушетии для большинства чеченцев была колоссальной идея суверенитета, независимости. Это объяснялось положением чеченцев. Советская власть всегда воспринимала чеченцев как народ, который не поддается официальной политике, плохо интегрируется в советскую жизнь и представляет угрозу становлению советского народа, т.е. некоего молчаливого большинства, верно следующего правилам коммунистического общежития. До 1989 года в Чечено-Ингушетии основная власть принадлежала не чеченцам и не ингушам, и значительная часть чеченской политической элиты была недовольна этим обстоятельством. Но главное, в Чечне политики решили добиваться, прежде всего, международных гарантий, обеспечивающих защиту от произвола и кровавых преступлений против чеченского народа, таких, как депортация 1944 года, когда по приказу Сталина весь народ был выслан в скотных вагонах в Казахстан и Среднюю Азию.

Верховный Совет Чечено-Ингушетии во главе с Доку Завгаевым одним из первых в РСФСР принял акт о суверенитете - в 1990 году, т. е. за год до того, как к власти пришел Дудаев. В республике уже было столько «горючего материала», столько недовольства, нерешенных проблем, что начавшаяся дезинтеграция СССР и рост антикоммунистических выступлений обеспечили сравнительно легкое падение советской власти. Само по себе это было частью крушения тоталитарной системы. Но если в целом по стране (кроме Прибалтики) основные несущие конструкции и элементы политической системы прошли перелицовку, были спрятаны за косметикой, а многие мрачные символы - просто переименованы, то в Чечне коммунистическая система была сметена.

Демократические силы России пытались, особенно после путча в августе 1991 года, использовать события в Чечне как часть общего плана борьбы против СССР. В Грозный приезжали Галина Старовойтова, Геннадий Бурбулис, М. Полторанин, Н. Медведев и многие другие.

Однако надежды, что демократизация России обеспечит мирное обретение суверенитета в Чечне, исчезли, когда демократические процессы в самой России приостановились и началось строительство так называемой “управляемой демократии”, где в качестве управленцев оказались (или сами себя назначили) вчерашние службисты силовых структур, нечистоплотные олигархи и нувориши.

Но зачем нужно было развязывать столь разрушительную войну? Если нельзя было признать независимость ЧРИ, неужели бывший генерал Советской Армии Дудаев не смог бы договориться с бывшим первым секретарем Свердловского обкома КПСС Ельциным? А затем – бывший полковник Советской Армии Масхадов – с бывшим полковником КГБ Путиным?

- К сожалению, в «революционной»Чечне были допущены и «революционные ошибки». Политики неверно ориентировали часть населения на ускоренное решение псевдопатриотических задач, возникали вооруженные группы влияния, отсутствовала серьезная линия на создание правовой системы. Многие почувствовали себя незащищенными юридически и социально. Обманутые надежды и ожидания, разгул преступности и главное - совершенно не разработанные, туманные перспективы движения республики вызвали серьезные внутренние противоречия.

В то же время, кроме порыва чеченцев к свободе, между Чечней и Россией существовали криминальные экономические связи. Советские войска в Афганистане и Восточной Европе участвовали в становлении черного рынка оружия, наркотиков и нефти; с выводом войск этот рынок надо было куда-то переносить. «Строптивая» Чечня оказалась удобной территорией. Под предлогом «восстановления конституционного порядка» там создана зона, свободная от всяческого контроля и законности, сложилась своеобразная «бизнес-война» со своей структурой «зарабатывания» денег на крови, вымогательстве, том же черном рынке. Все это взаимосвязано.

А на сегодняшнем этапе накопилось столько обоюдной ненависти и враждебной пропаганды, что многие в российском обществе наэлектризованы шовинизмом, а большинство чеченского народа воспринимает происходящее в Чечне как продолжение кровавой имперской политики российской власти и жаждет справедливого возмездия за военные преступления.

Из этого состояния мог бы быть выход, если бы российская власть строила открытое, демократическое гражданское общество. В таком обществе межнациональные отношения несколько смягчаются, национальность человека отходит на второй план, так как на первом – его личностные, деловые, гражданские качества. К сожалению, в России доминируют другие процессы.

Правящая элита, обеспокоенная, в первую очередь, защитой собственных интересов и криминальным путем полученных богатств, дезориентирует общество, играет на межнациональных противоречиях, стимулирует разные фобии. Появились партии и движения, открыто призывающие к созданию чисто русского государства и т.д. Власть действует нередко как легитимный провокатор. Вспомните призывы губернатора Краснодарского края выдворять из региона «чужих», определяя таковых по фамилиям или по тому, кто с кем дружит. Или заявления правительственных чиновников России о необходимости корректировки национальной политики, так, как «прежняя концепция, утвержденная в 1997 году, уже не отвечает вызовам времени. Политику надо корректировать. И многие специалисты желают коррекции в совершенно определенном направлении: признании и усилении роли русского народа как "государствообразующего", а также роли православия как доминирующей конфессии» (Максим Гликин. Великое переселение кавказцев. Независимая газета, 27 ноября 2002 г.).

Эти процессы перечеркнули всякую веру многих национальных элит в фактическое равноправие народов России. Какая суверенность наций, какие права, если даже вопрос, какой графикой пользоваться, отобран у народов и решается в Москве? И что понимается под слоганом «государствообразующий народ»? Кто тогда остальные народы, которые живут на своей земле тысячелетиями? И если административным путем можно усилить роль одних, значит, можно ослабить роль других. Большевизм продолжается. Сначала был старший брат, теперь - государствообразующая нация... Россия, русский народ все еще влиятельны в экономическом и культурном отношении не только для российских народов, но и для соседей. Вместе с тем, такой оглушительно-ксенофобской политики, которая проводится сейчас, не было в стране ни при последних царях, ни при коммунистах. Постоянные ранжировки наций, периодические призывы (в государственных учреждениях, следовательно, на государственные деньги) перекроить границы, «губернировать» страну, наказать некоторые народы, нанести ракетные удары по Чечне; презрительный тон суждений о прошлом многих народов, их языке, культуре, и т. д, и т.п.

Почему Чечня должна входить в Россию, почему даже Белоруссии предложено войти в Россию – и почему маленькое Пуэрто-Рико не вошло в огромную, экономически богатейшую Америку, а стало свободно присоединившимся государством? И Америка ежегодно доплачивает большие деньги Пуэрто-Рико, чтобы уровень жизни «свободно присоединившихся» был среднеамериканский. Почему нельзя жить единым экономическим пространством, общими политическими подходами, почему мы не берем пример с объединенной Европы, где нет маленьких или больших народов, а все равны?

Национал-строители России нанесли ей вред, сравнимый с крупным историческим потрясением, грозящий в обозримом будущем разорвать единое государство.

Имидж России формируют и главы субъектов федерации, особенно Москвы, призывающие к ужесточению мер по отношению к кавказцам и другим народам; и министр обороны С. Иванов, неоднократно заявлявший, что войска в Чечне будут находиться «столько, сколько нужно, а 42-я дивизия будет дислоцироваться в Чечне вечно» (видимо, он отвечает за вечность и уверен, что мнение чеченцев не будет учитываться вечно).

Афористичный С. Ястржембский в информации и комментариях по Чечне просто циничен. Вспомните, к примеру, его разъяснения по поводу глумления над трупами: «боевиков привязывали колючей проволокой (к бронетехнике - З.Ч.) потому, что веревки рвутся»; а участие чеченских детей в минной войне, по его логике, - это результат того, что семьи большие, и одного ребенка можно за деньги отправить подложить фугас...

Одна из инициатив информационного имиджмейкера Кремля весьма оригинальна. Ястржембский заявил, что "порекомендовал Федерации футбола России ограничить количество иностранцев, которым разрешено играть за команды 1 и 2 российских дивизионов. Как сейчас играет "Спартак", смотреть невозможно - там практически нет российских футболистов, футбольная команда имени Патриса Лумумбы". Получается, что крупный чиновник администрации президента России не может смотреть на команду, которая вызывает у него ассоциации с африканским политическим деятелем? (В «Спартаке» играли несколько футболистов то ли из Африки, то ли из Латинской Америки).

Вот и удивляйся после этого, почему в столице России регулярно совершаются расистские выходки и преступления, жертвами которых становятся многие, в том числе и работники зарубежных посольств. Прямо скажем, имидж России создается коричневый...

В такой ситуации не приходится рассчитывать, что россияне и чеченцы смогут жить в едином государстве.

Брюссельская выходка президента России (когда он, вспылив при ответе на вопрос о Чечне, «посоветовал» французскому корреспонденту «сделать обрезание») обратила внимание многих, по крайней мере, на два момента. Первый: что Путин не терпит никакого другого мнения, особенно когда это мнение расходится с уже продекларированной им точкой зрения. И второй: что российские лидеры, с помощью различных приемов, в том числе шантажа европейцев угрозой радикальных исламских сил, пытаются представить военную операцию в Чечне как часть борьбы с мировым терроризмом; более того, как чуть ли не миссию по спасению западной, христианской цивилизации. И одновременно, неуравновешенный и грубый Путин наглядно продемонстрировал европейцам, как себя, скорее всего, ведут в Чечне почти 100-тысячная вооруженная группировка и всякие спецназы, спецслужбы, ОМОНы, если президент –главнокомандующий позволяет себе нетерпимость, развязный тон на международных форумах.

По Вашему мнению, Березовский – тайная пружина сил войны и реванша или роковым образом просчитавшийся бизнесмен-политик, судорожно пытающийся исправить свою ошибку методом опоздавшего пассажира, бегущего по рельсам за поездом?

- Мне трудно определить его роль на более ранних этапах, но сейчас его критика российской власти объективно полезна, в том числе и для самой власти - как института. Отсутствие оппозиции всегда приводит к недемократическому развитию общества.

Каковы, по-Вашему, главные ошибки чеченских политиков?

- Джохар Дудаев был советским генералом, он допустил ряд ошибок вследствие того, что не смог преодолеть мировоззрения, свойственного советским военным. Он оттолкнул от себя чеченскую интеллигенцию, а без интеллектуального фундамента построить цивилизованное государство невозможно. Далее: он, на мой взгляд, увлекся нереалистичными идеями «объединения всего Кавказа», позволил втянуть чеченскую молодежь в некоторые авантюры вместо того, чтобы сосредоточиться на построении демократического общества в Чечне. В Чечню «наезжали» со своими идейными предложениями такой известный «геополитик» как Жириновский или «восстановитель СССР» генерал Стерлигов. Много было и других ошибок. Однако Дудаев, надо отдать должное, не допускал активного просачивания во власть и в общественную жизнь радикально-клерикальных групп.

А в отношении Масхадова нельзя забывать, что еще несколько лет назад его официально принимал в Кремле первый президент России, и что Масхадов остается избранным президентом Чечни. Ставить его в один ряд с международными террористами - это значит признать, что еще не так давно Россия принимала в Москве международного террориста, заключала с ним договора и соглашения, а на инаугурации от имени российского руководства ему был подарен самолет.

(Недавняя информация в российских СМИ со ссылкой на агентурные данные, полученные заместителем военкома Чечни, о том, что якобы Масхадов сложил полномочия президента, выглядит как часть опасного сценария по его устранению. Это будет худший вариант, который надолго закроет возможность политического решения российско-чеченской драмы и станет еще одним преступлением этой войны).

А. Масхадов действовал, быть может, слишком мягко в той обстановке, которая сложилась после первой войны. Он не призвал к дисциплине полевых командиров, сводивших счеты между собой перед лицом смертельной опасности для всего народа; допустил появление религиозных экстремистов, заполнивших «вакуум» после коммунизма…

Масхадов получил тяжелое «наследство». Разрушенная послевоенная Чечня, тысячи вооруженных людей, тысячи проблем. Заинтересованные в возобновлении войны круги в России делали все, чтобы усилить негативные процессы в республике. Сразу после подписания договора о мире с российским президентом в 1997 году ему сказали в Москве, что средства, отпущенные Россией «на восстановление Чечни», исчезли. Далее, Чечню Россия просто блокировала, затрудняя работу зарубежных гуманитарных организаций и спровоцировав некоторых полевых командиров, оставшихся в отчаянном безденежье, на «бизнес» похищения людей… Спецслужбы России проводили очень своеобразные спецоперации по освобождению заложников при одновременной закачке уголовных преступников в Чечню. Как отмечали российские СМИ, странным образом происходили встречи и контакты высших российских чиновников и чеченских полевых командиров. Часто об этом не знал даже Масхадов. Ясно, что Масхадову было трудно противостоять мощному давлению спецслужб и совместным интересам криминальных экономических групп в России и Чечне.

Однако серьезные ошибки Масхадова заключались в том, что он не организовал эффективное правовое управление в республике. Наоборот, своим бездействием он позволил бандитским, радикальным и псевдорелигиозным организациям утвердиться в Чечне.

Сужение возможностей для цивилизованной жизни, выдавливание интеллигенции, шабаш невежд и уголовников – вот что де-факто было в период короткого правления Яндарбиева и затем Масхадова.

Тем не менее, Масхадов остается легитимным президентом Чечни. Его грубое игнорирование – это грубое игнорирование волеизъявления значительной части чеченского народа. Как представляется, вопрос о Масхадове должен решаться с учетом всех обстоятельств сложного периода его президентства, в процессуальных рамках и самим чеченским народом.

В чем Вы видите причину крайней непоследовательности в политике мировых лидеров по отношению к ситуации в Чечне?

- Прежде всего, считается, что этот конфликт непосредственно не связан с западными интересами, кроме гуманитарных аспектов, где создается опасный прецедент беспрепятственного грубого нарушения международного права. Кроме того, непредсказуемость поведения различных сил в России, наличие опаснейших арсеналов оружия, сложных технологических систем, которые могут быть источником опасности, побуждают западных лидеров действовать в отношении России осторожно: стимулировать постепенное строительство демократии там, избегая резкой критики, которая могла бы привести к еще большей радикализации страны. Нельзя не учитывать и таких факторов, к примеру Россия, в принципе, более предсказуемая страна, с высоким уровнем образованного населения, с наличием интереса к демократическим ценностям - именно поэтому «перегнуть палку « в отношении России нельзя, ее разбалансирование может вызвать крупные проблемы на всем этом геопространстве. То есть Россия – одно, ее политическая линия - совершенно другое. Вместе с тем, в мире не совсем понимают, что чеченская война сталкивает Россию с демократического пути на путь шовинизма. И все же новый план урегулирования, представленный министром иностранных дел ЧРИ Ильясом Ахмадовым и предусматривающий временную международную администрацию в Чечне на период ее восстановления, встречает понимание многих, в том числе и среди политического истеблишмента. Во многих странах мира активизируется поддержка этого плана, происходит сбор подписей.

Какие реальные перспективы ожидают чеченцев и Чечню? Покориться медленному геноциду и лжи? «Забыть» обо всем, потому что другого выхода нет? Жить с огромнейшей раной, которую туго перевязали, не выпустив гной? Попытаться творчески преодолеть уготованную судьбу, духовно возвыситься над ней, как было после войны ХIХ века и в 60 – 80-е годы ХХ века? В полной мере повторить ситуацию Варшавского гетто? Каковы могут быть последствия всего этого кошмара для российского общества?

- Нужно действовать правовым путем. Возвращать Чечню в русло действия законов. «Забыть и простить» военные преступления - невозможно, поэтому необходим Международный трибунал по Чечне и временная международная администрация. Российское правосудие неспособно привлечь к ответственности военных преступников – это ясно показывает бесконечный процесс над Юрием Будановым. Сейчас, после двух войн и фактического геноцида, еще более, чем в начале 90-х годов, необходимы международные гарантии от повторения подобных кошмаров. Если не удастся добиться хотя бы минимальной справедливости, ситуация будет все более обостряться. В Чечне вырастет поколение, с детства лишенное нормальной жизни и образования; не видевшее ничего, кроме крови и гибели близких; выброшенное за пределы понятий о человеческом достоинстве и правах. Что ожидать от такого поколения, думаю, разъяснять не надо.

Какие, по Вашему мнению, шаги стоило бы предпринять в данный момент: политическим деятелям Чечни, России и мира? Правозащитникам? Простым смертным, не обработанным обманчивой пропагандой, а реально тревожащимся за судьбу России, в которой чеченский кошмар будет сказываться страшнее, чем последствия Чернобыльской катастрофы?

- В Музее Холокоста в Вашингтоне меня поразила трагическая историей парохода «Сент-Луис». Около тысячи евреев из оккупированной нацистами Европы отчаянно взывали ко всем странам мира с просьбой принять их. НИКТО НЕ ОТВЕТИЛ. Судно путешествовало по морям, подошло к берегам Америки в надежде, что хотя бы здесь обретут пристанище люди, которым грозила смерть… Снова – отказ. Судно вернулось в ад Холокоста… В этой истории есть что-то общее с тем, что испытывает чеченский народ. Чеченская тема почти забыта... Мировые лидеры, в том числе американская администрация, не проявляют активности в прекращении войны в Чечне, в поддержке права чеченского народа на самоопределение. Вместе с тем, остается серьезная надежда на мировое общественное мнение, на российскую общественность. Важны любые действия, направленные на прорыв чеченской блокады – информационной, политической, экономической, правовой.

Надежда БАНЧИК,