Кто правит миром после войны? Война в Ираке без мандата ООН и намерение США навести новый порядок на Ближнем и Среднем Востоке ставят вопросы, которые требуют срочного ответа вопросы. Какие правовые, политические и институциональные основы необходимы для нового мирового порядка? Не станут ли США одни предлагать образцы того, какой должна быть мировая политика? Будет ли в будущем власть определять военная сила? Какую роль должны играть международное право и ООН?
Война в Ираке ясно показала, сколь драматически изменилась американская внешняя политика после событий 11-го сентября 2001 года. Когда Джордж Буш (George Bush) стал президентом, то обратился к «реалистической» внешней политике. Он хотел сконцентрировать свое внимание на крупных странах, таких, как Китай и Россия, а не на государствах третьего мира. Китай с того момента стал считаться «стратегическим соперником», а не «стратегическим партнером», как это было в бытность Билла Клинтона (Bill Clinton). Несгибаемую позицию США заняли и по отношению к России.
К сентябрю 2002 года администрация Буша представила новую стратегию национальной безопасности. Стратегия исходит из того, что Соединенным Штатам «в большей мере угрожают роковые технологии, попадающие в руки отдельных ожесточенных людей, чем флоты и армии». «Сегодня мы, крупные страны мира, находимся по одну и ту же сторону, - объединенные угрозой террористического насилия и хаоса», а не в стратегическом соперничестве.
Под этой теоретической риторикой в документах стратегического характера, разумеется, по-прежнему крылась по большей части традиционная мировая политика. Документ продемонстрировал всему миру господствующее положение Америки. Авторитетный историк из Йельского университета Джон Льюис Гэддис (John Lewis Gaddis) сравнил последнее изменение стратегии с тем поворотом в американской внешней политике, который произошел в решающие дни сороковых годов. Это, видимо, можно считать преувеличением, но новая стратегия реагирует на те глубинные процессы в мировой политике, которые были вызваны событиями 11-го сентября 2001 года. Глобализация - это нечто большее, чем экономический феномен. Она сужает естественные буферные зоны, которые имела Америка, благодаря своей удаленности от других государств и двум океанам.
Многие европейцы справедливо говорят, что терроризм не новое явление. Они справлялись с ним не одно десятилетие, не нанося особого ущерба своей демократии. Однако вместе с прогрессом в области технологий террористы за десятилетия не только увеличили свой потенциал, служащий убийству, но и стали более маневренными, и у этой тенденции, судя по всему, нет конца. Если в 21-м столетии террористы получат в руки оружие массового уничтожения, то тогда эта разрушительная сила впервые окажется в руках мелких групп и отдельных лиц. Подобная «приватизация войны» означает существенный поворот в мировой политике. Буш это понял и выразил в своей новой стратегии.
В то же время американская администрация не может понять, каким образом следует реализовывать свою новую стратегию. В администрации существуют глубокие разногласия между неоконсерваторами и решительными империалистическими унилатералистами, с одной стороны, и ориентирующимися, скорее на многосторонние действия, осмотрительными традиционными реалистами, с другой. Сразу после террористических актов, совершенных 11-го сентября, спрос сначала был на многосторонний подход к решению международных проблем.
Возня между представителями этих двух течений внутри администрации стала заметной в ходе выработки иракской политики. В августе прошлого года вице-президент Чейни (Cheney) и министр обороны Рамсфелд (Rumsfeld) высказались пренебрежительно в адрес Организации Объединенных наций и предостерегли, что возвращение инспекторов ООН по вооружениям может создать «ложное чувство безопасности». Напротив, традиционные реалисты среди республиканцев, такие, как Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft) или Джеймс Бейкер (James Baker), включились в дискуссию, выступив за стратегию многосторонних действий. Речь президента Буша в Организации Объединенных наций 12-го сентября 2002 года была победой государственного секретаря Колина Пауэлла (Сolin Powell).
Однако политика Пауэлла потерпела крах, с одной стороны, из-за нетерпеливости Рамсфелда, а с другой, - из-за изменения в январе политического курса Ширака (Chirac). В результате неуклюжей дипломатии по обе стороны Атлантики все реже ставились на повестку дня вопросы о недостатках в деле разоружения Саддама Хусейна. Вместо этого речь шла о власти Америки и о смысле нанесения превентивных ударов. Это означало провал, как ООН, так и США, поскольку Саддам Хусейн был диктатором, имевшим недвусмысленное намерение производить оружие массового уничтожения и применять его.
Совет безопасности ООН подверг агрессивность режима достаточному осуждению. Режим поддерживал террористов, он подавлял любую плюралистическую политику. Война с участием многосторонних сил удовлетворяла требованиям справедливости Хартии ООН. Но для нынешней войны против Ирака отсутствовало важное условие: широкая коалиция союзников. Так, Ирак стал местом справедливой войны в неверное время.
Опросы общественного мнения показывают, что американцы, в частности, были готовы одобрить применение силы, но предпочтение отдавали действиям при широкой международной поддержке. Президент Буш поставил правильный вопрос о превентивной войне. Но из-за отсутствия выдержки и дипломатического опыта Буш отказался от отработки и предъявления полного счета, дающего право на войну.
В случае с Северной Кореей Америке в реализации новой стратегии вряд ли будет легче. Осенью прошлого года режим в Пхеньяне признал, что стремится к созданию атомной бомбы. Администрация Буша отреагировала осторожно, консультировалась с союзниками. Многие спрашивают, почему Ираку грозили применением силы, а Северной Корее нет. Ответ, судя по всему, заключается в том, что продолжает действовать принцип устрашения. Причем в данном случае речь идет о способности Северной Кореи заставить американцев путем устрашения отказаться от применения военной силы, так как с началом войны страна может превратить южнокорейскую столицу Сеул в пустыню с помощью обычных вооружений.
В связи с наличием готовности обнищавшего режима продавать опасные материалы плутоний или оружие могут попасть в руки других государств или террористических групп. По этой причине критики администрации США добиваются ускорения начала прямых переговоров с Северной Кореей. Впрочем, Вашингтон при этом вынужден согласовывать свои действия как с Японией и Южной Кореей, так и с Китаем и Россией.
В случаях с Ираком и Северной Кореей находят свое проявление, как шансы, так и границы американского господствующего положения. Реальностью являются новые проблемы. Но парадокс американского могущества заключается в изменении мировой политики, когда самая могущественная со времен Римской империи страна не в состоянии достичь одну из своих самых важных международных целей. Президент Буш правильно определил новые вызовы времени, появившиеся после событий 11-го сентября. Пусть теперь научится лучше сотрудничать с другими странами, чтобы столь же успешно отвечать на эти вызовы.
ИноСМИ.ру
