Агитационный плакат на «романовском мосту» в центре Грозного - как пулеметная очередь: "Референдум - да, да, да, да!" Чуть дальше свежее мятежное граффити во всю стену: "Референдум - обман! Истинный референдум идет уже 400 лет с оружием в руках!" У чеченского плебисцита есть не только восторженные сторонники, но и скрытые противники. В поисках таковых корреспонденты "Известий" добрались до одного из самых опасных мест в республике - Веденского района, несколько сел которого до сих пор контролируют боевики.

"Басаев - это фигура!"

- Если бы Шамиль Басаев баллотировался здесь на пост главы районной администрации, то не исключено, что он победил бы, - говорит подполковник милиции Владимир Плишкин, начальник временного отдела внутренних дел Веденского района Чечни.

- Чеченцы хотят почувствовать себя людьми, - продолжает Владимир Геннадьевич. - Ходить без страха по улицам в любое время суток. Мы им такой гарантии дать не можем. Поэтому они проголосуют за любого сильного лидера, способного навести в районе порядок.

- Ни тех, ни других я не называю бандитами, - говорит Владимир Плишкин. - В первую очередь они люди. Такие поселки, как Тазен-Кала, Сельментаузен, Дышне-Ведено, нами почти не контролируются. По моим данным, в районе от 150 до 500 боевиков. Басаев тоже здесь. Но мы не можем его выследить. И никогда не поймаем. Басаев - это фигура. И десять человек, которые входят в его ближний круг, никогда не пойдут на контакт с нами. Кроме того, боевики хорошо информированы о действиях русских. Информацию получают в основном от детей 14-16 лет. У половины местных подростков кто-то в семье погиб - отец или брат.

Мирные боевики

В поисках избирательного участка мы проехали Дышне-Ведено из конца в конец и обратно. По данным последней переписи, в поселке 5540 жителей. Но сегодня здесь зарегистрировано только 1500 избирателей. Получается, что за последние несколько месяцев не меньше половины населения покинуло поселок. Один из избирательных участков находится на окраине. Председатель участковой комиссии - Жоврат Байсункаева.

- После референдума уберут блокпосты, прекратятся зачистки, перестанут пропадать люди, - мечтает Жоврат.

- А если этого не произойдет? - спрашиваю я.

- Тогда придется всем подняться, - вступает в разговор местный милиционер Адам, охраняющий избирательный участок. Свою фамилию он назвать отказался, но говорил под диктофонную запись.

- Каждую ночь обстрелы, - говорит Адам. - Я не могу спокойно спать в доме, ночую в подвале у соседа. У меня брата забрали в комендатуру месяц назад. 13 дней держали. Избили так, что он до сих пор ходить не может. И я готов идти на референдум с поднятыми руками, лишь бы это больше не повторялось .

По словам Адама, он пошел в милицию после того, как его задержали и избили солдаты. Надел погоны и взял в руки автомат для того, чтобы его не трогали русские. Зато теперь у Адама проблемы с боевиками. Они угрожают его убить, если он не уволится из органов.

- А идти в горы и воевать против русских я не могу, - говорит милиционер Адам. - У меня для этого данных нет. Стрелять не умею, мужества не хватает. Если бы у меня были все эти качества, я бы здесь сейчас не стоял. Вы думаете, по лесам бегают боевики? Нет, это мирные люди 18-20 лет, которые ушли в горы только потому, что в селе им было оставаться еще опаснее.

- А как в селе относятся к Шамилю Басаеву? - спросил я на прощание у Жоврат Байсункаевой.

- Прежде всего Шамиль - чеченец и наш односельчанин, - ответила Жоврат. - У него здесь дом, который разрушили руссккие. Права на этот дом его никто не лишал.

"С кем не бывает"

Избирательный участок в райцентре Ведено расположился в библиотеке. Методист библиотеки Зара Манаева, которая теперь заведует избирательным участком, недовольна. С библиотечного стенда пришлось убрать книги - Толстого, Лермонтова, Пушкина. И поставить вместо них невзрачные экземпляры проекта Конституции. На участке зарегистрировано 480 местных жителей.

- Пока моего мужа не забрали русские, я была на стороне военных, - говорит Разит Мадаева, помощница Зары. - Мой муж Умарали Зубайраев уже два месяца находится в Ханкале, это мне наш комендант Валентин Третьяк сказал. В чем обвиняют мужа, я не знаю. Он же с русскими работал, возил их, ему даже медаль дали за то, что у него с военными были хорошие отношения. И если его не отдадут мне до 23 марта, то на референдум я не пойду.

- Я думаю, что почти все избиратели примут участие в референдуме, - начинает говорить мне Зара Манаева, но ее резко перебивает Зарема Чимаева, зашедшая на участок к подруге. Зарема - бывшая учительница начальных классов из села Элистанжи. Многие из ее учеников сражались с русскими.

- Я же их сама с детства учила любить Родину, - говорит Зарема. - По русским учебникам, между прочим. Вот и научила. Нет ничего удивительного, что они стали воевать против русских. Когда на Родину нападают, любой дурак будет ее защищать. А теперь им тут, видите ли, места нет. У меня убили брата, шестерых племянников, разбомбили дом, мать чуть не погибла под его развалинами. Вы извините, но в каждом русском человеке я вижу убийцу. Мой двенадцатилетний племянник котенка купал под краном, когда обстрел начался. Секунда - и лежит мертвый с котенком. За что? Если бы у русских была совесть, они бы не приехали сюда воевать. И своих бывших учеников, которые воевали против русских, я не виню. Если бы я кого-нибудь сейчас из них встретила, то похвалила бы.

- Зарема, а как вы относитесь к Басаеву? - спрашиваю я на прощание.

- Мужественный, хороший человек, - отвечает Зарема. - Вот только роддом в Буденновске он зря захватил. Ну ошибся человек. С кем не бывает.

Известия