Повязанный чекист
Иначе Путин и не мог. Точнее - приведшая его к власти партия-покровительница «семьи» Бориса Ельцина. Всякая помпезность обвораживает своими внешними формами, которые обостряют чувства, и тем впечатляют. Но вызываемая таким образом экзальтация, если она длится дольше допускаемой человеческой психикой нормы, неизбежно предполагает последующую прострацию подвергающегося ей общества.
В постзастойный горбачевский период российское общество нуждалось в всплеске свойственного его менталитету ура-патриотизма. Вызванный резким сбросом «железного занавеса» комплекс неполноценности, когда от изобилия информации о том, что на Западе «все лучше», а русские во всем отстали, нуждался в «компенсации ущербности». Но эта потребность не могла быть удовлетворена рациональными средствами развития социально-экономической сферы. Хотя у страны был необъятный потенциал для достижений успехов в этом направлении, но типология советского мышления не позволяла обществу выйти из кабалы старых стереотипов.
Обида за отсталость «державы», «победившей в свое время фашизм, первой вышедшей в космос и распростертой на шестой части суши», усугубилась в ельцинский период, когда российское общество получило относительную свободу слова, которая ему была не нужна и к которой оно было не готово. При этом в стране все более усугублялся экономический кризис. Нарастала идеологическая деградация. В мышлении граждан все чаще проявлялся симптом ностальгии по «сталинской руке». Отмуштрованные в «тюрьме народов» (А. И. Герцен) россияне испытывали потребность в выражении внедренного в их сознание патологического садомазохизма.
Поскольку к власти в каждом государстве приходит лидер, черты которого во многом отвечают потребностям данного общества, то и появление Путина в Кремле было совершенно закономерным. Как, в частности, было особенно характерно и то, что новый российский президент пришел из недр КГБ - гегемона имперской гордыни россиян, основателя ГУЛАГа, палача миллионов советских людей.
С вожделением ожидала авторитарного вождя и крайне униженная горбачевской и ельцинской эпохой квазидемократии российская армия и милиция. Служба в армии и МВД стала совсем не престижной, по причине отсутствия должной зарплаты, социальных услуг и утраты прежнего осознания высокой идеологической миссии. Политтехнологи Кремля составили эффективную формулу возрождения авторитета военных, власти и страны в глазах истосковавшегося в этом российского общества. И для достижения этой цели армии, чекистам и в целом стране нужен был всего лишь решительный и победоносный военный поход.
Действия путинской команды полностью отвечают чаяниям россиян. Кровавая война в Чечне и утверждение по всей стране бесконтрольного влияния спецслужб и МВД приводит общество к представлению о возврате к «великому прошлому» СССР. Путин всячески питает гордыню армии, раздавая военным ордена за «подвиги» на Северном Кавказе. Награждая участников войны в Чечне в декабре 1999 года, Путин скажет солдатам: «Благодаря таким как вы, русский человек (!) почувствовал себя гражданином великой страны». Российское руководство, делая подобные заявления, вовсе не опасается фактора многонациональности государства, поскольку понимает, что даже при сохраняющейся материальной нищете в обществе, стимуляция русской великодержавной амбиции и есть гарантия престижа власти.
Однако, манипуляция амбициозной идеологией, как средство поддерживать престиж государства и власти далеко не долговечно. Советская тоталитарная система, потерпевшая крах в силу объективных причин, не подлежит возрождению даже в России. Причина состоит в корнях образования государства по принципу насильственного объединения народов, в несоответствии производственной мощи территориальным характеристикам и в устарелости модели централизованного управления при той же географической конъюнктуре.
Представляющие собой часть единого монстра-империи в той же участи находятся и вооруженные силы, и полицейский аппарат. Но Путин оказался принесенным в жертву периоду агонии тем, что в отчаянной попытке сохранить на какое-то время «державу» оказался повязан обострением болезнетворных амбиций в краткосрочных тактических интересах, выдвинувшей его во власть закулисной партии.
Тогда как фактически продолжающаяся разлагаться армия не может быть сохранена в сегодняшнем виде, то и для должного уйти в отставку генералитета, о численности которого можно судить по тому, что в начале 90-х годов в одном московском округе было больше генералов, чем во всей американской армии, не найдется кресел губернаторов, как для Лебедя, Громова, Шаманова и т.д. В виду этого аналитики отмечают возможную в будущем опасность военных переворотов в России. Ибо, оставшись не у дел, военные чины выразят как раз стимулируемые в них сегодня Путиным амбиции.
Коррупция МВД, достигшая катастрофических масштабов, также убеждает в необходимости радикальных реформ правоохранительных структур. Что предусматривает, в частности, резкое сокращение численности личного состава и колоссальные кадровые изменения, но эффект от этих мероприятий практически невозможен без выработки совершенно новой культуры формирования кадров.
Таким образом, Путин оказался сплошь повязан собственной авантюрой. Все проблемы страны сегодня спроецированы на ситуации на Северном Кавказе. Признание поражения погубит Путина сразу, потому что армия, спецслужбы и МВД, на которых опирается он, не простят ему такой «слабости». С другой стороны, продолжение войны действует как наркотический аффект. Изо дня в день она позволяет государственному военно-полицейскому режиму демонстрировать «силу» власти, но при этом незаметно ведет к смертельному исходу, необратимость которого усиливается в прямой пропорциональности от затягивания войны. Авантюрой Кремля повязано и все российское общество. Оно еще питает иллюзии о сильной власти в лице чекиста Путина. Это действие имперского мышления, которое как алкогольное опьянение, с хорошо знакомым русской натуре последствием похмельного состояния.
Ахмед Магомадов, ИА «DAYMOHK»
www.daymohk.info
