Московская трагедия 23-26 октября может привести к самым серьезным переменам в российской власти и кремлевской политике. Ибо именно в эти дни президент Владимир Путин неожиданно обрел независимость от тех, кто привел его в Кремль – пресловутой «Семьи», ближайшего окружения Бориса Ельцина.
Отныне Путин обязан властью уже не «Семье». А спецподразделениям ФСБ и МВД России. Генерал-полковникам Владимиру Проничеву и Владимиру Васильеву. Они положили конец мятежу, который мог нанести смертельный удар по Кремлю и аннулировать главное достояние Путина – его рейтинг.
При этом сам президент в трагические дни и ночи чеченского мятежа полностью подтвердил свою репутацию нового Горбачева. Он обратился к нации лишь через 15 часов (!) после завершения штурма. И даже в этом обращении Путин не осмелился употребить единственно возможное для крупного политического лидера местоимение я. Мы не смогли спасти всех, простите нас – говорил хозяин Кремля, словно намекая, что не ему принадлежит огромная власть в огромной стране, а остающемуся за кадром коллективному кукловоду. За все дни трагедии Путин так и не побывал у Театрального центра. Наконец, в ночь штурма страна не слышала слова «Путин» ни разу. Только утром, в 7:40 (через добрых два часа после развязки) пресс-секретарь президента Алексей Громов сообщил, что его патрон проинформирован о случившемся. (Можно предположить, что до 7:40 Путин просто спал, и челядь не осмеливалась потревожить его известием о конце мятежа). А в 10:00 Путин встретился в Кремле с директором ФСБ Патрушевым и министром внутренних дел Грызловым. С двумя чиновниками, которых роковой ночью тоже не было видно и слышно. Троица заспанных фантомов, вроде как призванных отвечать за безопасность всей страны и ее народа, вяло констатировала, что все обошлось. Нельзя не заметить, что представители оперативного штаба, главой которого был генерал ФСБ Проничев, неоднократно подчеркивали, что пошли на штурм на свой страх и риск, приняли единственно верное решение лишь потому, что бандиты начали расстреливать заложников. Путин, как и классический Горбачев образца 1989-91 гг., ничего не знал. Если б штурм закончился провалом – отвечали бы только Проничев и Васильев. И даже покуситься на успех Путин толком не сумел. Никто из силовиков, комментировавших утром 26 октября ход и результаты штурма, не помянул добрым словом президента – хотя, по аппаратным канонам, мог и должен был бы. Ибо Проничев и Васильев уже понимали: ликвидацию мятежа нельзя просто подарить Путину. Тогда в российской власти опять ничего не изменится.
Теперь силовые кланы могут обменять спасение Путина на отстранение «Семьи» от реальных властных рычагов, от финансовых потоков и государственных СМИ. Силовики наглядно показали народу, что президент слаб и психологически неустойчив. Наверное, именно поэтому он целых три года не мог выползти из-под крышки «Семейного» контроля. За 34 месяца президентства он, вопреки ожиданиям, не уволил шефа своей администрации Александра Волошина и не принял ни одного принципиального решения, которые противоречило бы интересам бизнес-клана Романа Абрамовича. Теперь, вероятно, Путин вынужден будет дрейфовать в сторону Лубянки, поскольку у него нет другой возможности оплатить счет за 26 октября 2002 г.
Впрочем, нельзя не отметить, что захват бандитами Театрального центра на Дубровке случился очень вовремя для Путина. В полный тупик зашла «антитеррористическая операция» в Чечне – война, на которой нынешний президент пришел к власти и которую неоднократно объявлял выигранной и законченной. Почти до нуля упал рейтинг Путина в озлобленной и обворованной армии. Началась реализация сверхнепопулярной реформы ЖКХ, в результате которой пятая часть населения страны к 2004 году – очередным президентским выборам – рискует остаться без жилья. На этом фоне резко пошла в гору популярность КПРФ, которая теперь становится центром консолидации всех противников Путина, независимо от их политических взглядов. Все шло к тому, что выборы 2003-2004 годов обернутся тяжелым поражением Кремля. Предотвратить не благоприятное для власти развитие событий могла только серьезная катастрофа. И она грянула.
Общая эйфория от успеха штурма проходит – по мере того, как количество жертв приближается к 200. Когда эйфория улетучится окончательно, будут поставлены новые важные вопросы, например: каким образом столь крупный отряд террористов с оружием и в камуфляже беспрепятственно проник в театральный центр? правда ли, что у «сестер-смертниц» была не настоящая взрывчатка, а лишь муляжи? почему утром 26 октября так расходились показания Патрушева и Васильева: первый говорил, что все террористы ликвидированы, второй – что они разбрелись по Москве? и так далее.
От ответов на эти вопросы будет зависеть судьба власти в одной отдельно взятой стране.
Станислав Белковский
