Луис Гойтисоло: США сегодня
Полагаю, что начало моему восторженному отношению к Соединенным Штатам положило кино, те ленты, что попадали к нам в годы моей учебы в школе. Литература, а точнее, новеллы, пришли позже, когда я уже не только читал книги, но начинал и писать. А потом были другие книги, имевшие для меня гораздо большее значение: новеллы Фолкнера (Faulkner), рассказы Хемингуэя (Hemingway), «Манхеттен» Дос Пассоса (Dos Passos), и произведения писателей, не настолько известных в Испании, но не потому, что они не интересны, таких как Шервуд Андерсон (Sherwood Anderson) или Синклер Льюис (Sinclair Lewis). Я не говорю уже о таких крупнейших фигурах XIX-го столетия, как По (Poe), Марк Твен (Mark Twain), Мелвиллю (Melville) или лучших представителях столь характерного для американской литературы центробежного и космополитического течения - Джеймс (James), Паунд (Pound) и Элиот (Eliot). Писатели совершенно различные между собой, пишущие каждый в своей манере, смогли сделать то, о чем я мечтал: уловить действительность - действительность, отличающуюся от моей - но сделать это так, что она перекликалась с моей собственной действительностью. Лишь когда мне было уже больше двадцати, я открыл и других писателей - Манна (Mann), Пруста (Proust), Музиля (Musil), Джойса (Joyce) - которые потом оказались мне более близки, так же как и некоторые классики.
Сияние, исходившее в ту эпоху от Соединенных Штатов было по-настоящему привлекательным: без Истории Европы, но и без ее ужасов - неотъемлемой части этой истории. Страна, которой благодаря New Deal («Новому курсу» - прим. пер.) удалось избежать какого бы то ни было тоталитаризма, страна, ставшая прибежищем для жертв этого самого тоталитаризма и которая не только была местом исполнения возможностей, но и могла с полным моральным правом, находясь на уровне или выше определенных предрассудков, считаться страной свободы и демократии. И соответствующий этому взгляду - американский образ жизни. Образ жизни отраженный уже не только в привычках, но и в архитектуре, дизайне и манерах; этот вкус к жизни и поведение, присущее спортсменам, пролились весенним дождем на землю, возможно, излишне затянутую в корсет Европы того времени. Дождь шел в сопровождении музыки - джаза, рока, голосов, воспевавших эту новую действительность.
Что сегодня осталось от всего этого - моды, музыки, литературы, кино? Я бы сказал, что сегодня образ Соединенных Штатов представляет собой негатив образа тридцати-сорокалетней давности, в том смысле, что считавшееся ранее блестящим, сияющим выглядит сегодня потухшим, а то, что было окружено тенью, сегодня вышло на свет. Кино, переполненное спецэффектами, литература и ритмы, которые принадлежат уже даже не рынку, а супермаркету, гастрономические пристрастия, приводящие к ожирению и искупительные упражнения для похудения, обертки и сами продукты, провозглашающие триумф комиксов над любой другой формой эстетического выражения.
Безусловно, есть писатели и художники, выходящие за рамки этой общей тенденции, но их образ теряется в массе, как одинокая скала в бурном течении. Эти правила культуры распространяются по всему миру и приводят к появлению определенной моды, и моды на моду, среди подростков, но, в совокупности своей привычки оттуда, этот настоящий вкус Америки, оказываются с каждым разом все более отличными от тех, что превалируют во всем остальном мире. Именно это и объясняет тот факт, что туристы, приезжающие в Соединенные Штаты, все время путешествуют группами и по определенным маршрутам, гарантирующим, что, куда бы они ни поехали, они будут чувствовать себя как дома, среди маленьких копий своей обыденной жизни.
Вопросы вкуса, насколько бы они важны ни были для каждого из нас, по определению не имеют объективной оценки. Но я говорю не столько о своем личном разочаровании, сколько о фактах, проверить которые может каждый, за исключением тех людей, что подобно сегодняшним подросткам, не имели другого представления о Соединенных Штатах, кроме того, что есть у них сейчас. К тому же, речь идет не только о вопросах вкуса. Изменения, произошедшие с американским обществом за эти последние годы, ощутимы в различных областях, из которых я выделю две, которые кажутся мне наиболее показательными: религия и наука.
В том, что касается первого - необходимо побывать разве, что только в круге Ислама, столкнуться с миром паранджи, чтобы найти еще хоть одно общество, столь зависящее от потусторонних сил. Общество, в котором Господь, - будто вышедший из Ветхого Завета, но с сердцем при этом проамериканским, - с помощью бесчисленного количества телевизионных прорицателей и целого легиона ангелов-хранителей, заботится о процветании страны, где Господь пребывает в радости, благодаря пению хоралов и проведению служб в церквях, многочисленным пожертвованиям и упоминаниям имени его. Господь, не имеющий ничего общего с верой, с каждым днем все более личной и глубоко внутренней, людей, живущих на европейском Западе, официально считающемся светским.
В том, что касается второй области - области проведения научных работ, то многочисленные исследователи, прибывавшие из Европы и уже в середине ХХ-го века проводившие изыскания в различных областях, теперь уступили место многочисленным зарубежным ученым, как европейцам, так и азиатам. Слишком мало молодых американцев испытывают сегодня влечение к чему-то требующему таких больших жертв, как работа на ниве науки, так что компании уже привыкли покупать ученых, привозить их. Факт, над которым должны были бы задуматься аналитики сегодняшней американской действительности, столь привыкшие проводить параллели со Старым Континентом, поскольку прогрессирующее занятие ключевых постов варварами было одной из самых характерных черт падения Римской Империи.
Хоть кто-нибудь из этих аналитиков настойчиво задавался вопросом: почему они нас ненавидят? Подразумевая под этим они весь оставшийся мир. Обеспокоенность этой проблемой аналитики, безусловно, передали многочисленным читателям. Рассуждая на эту тему, они не могут не думать о нападениях 11 сентября, после которых получили абсолютную поддержку почти отовсюду; вероятнее всего, их сбивает с толку реакция на действия Соединенных Штатов, отреагировавших на перенесенное нападение, оговорки и упреки, без конца сыпавшиеся в определенные моменты этих самых действий.
Безусловно, найдутся и такие, кто действительно ненавидит Соединенные Штаты, и не только в исламском мире, ненавидит ненавистью тесно связанной с глубоко запрятанным поклонением. Это не мой случай и не случай большинства европейских интеллектуалов и политиков, выступавших с критикой в адрес решений, принятых Америкой. В общих чертах, можно было бы говорить о негодовании, вызванном тупым цинизмом нескольких американских деятелей и руководителей, и о раздражении доверчивостью и способностью деформироваться, которой страдает американское общественное мнение, полагающее правильными ряд мер, не имеющих никакого, или почти никакого, отношения к событиям 11 сентября.
Эта доверчивость дает понять насколько неразвито сознание американского общества ввиду мутаций, произошедших с ним за последнее время. За изменениями наблюдают все, находящиеся за пределами Соединенных Штатов, и происходит это вне зависимости от того, смотрят на них с симпатией или без. Ни для кого не секрет, что если какой-нибудь молодой человек идет на учебу в определенные американские университеты, он рискует вернуться оттуда битком набитым твердыми убеждениями, будучи яростным сторонником смертной казни.
Осознание принадлежности к определенному обществу приходит в значительной степени из-за дифференциации, из-за контраста, и подобно тому, как разногласия с Европой сыграли решающую роль в создании и развитии США, так и различия во взгляде на эти вопросы между Америкой и Европой, возможно, будут решающим фактором для формирования европейского сознания. Политические фигуры, насколько бы не были важны принимаемые ими в определенный момент решения - Клинтон не стал бы поступать подобно Бушу, а Рузвельт подобно Трумэну, этому герою Хиросимы и Нагасаки - продолжают оставаться случайными. Действительно важными являются тенденции, доминирующие в обществе, в котором эти политики появились.
Из чего следует вывод, что проблема Соединенных Штатов является лишь внешне проблемой политической, с какой бы стороны на нее не смотреть - изнутри или извне. Основная проблема заключается в том, что общественное мнение, то есть американское общество, не осознает, что есть нечто опасное для всех - для них и для нас - в существующем на сегодняшний день в высших сферах власти Соединенных Штатов симбиозе между политикой и предпринимательством. И этот симбиоз лишь извращенное сознание может воспринимать в качестве гаранта непрерывной череды удач.
Группы, оказывающие давление, были всегда; группы, давящие, как ясно из их названия, извне, а не изнутри. И это были группы, представлявшие интересы различных слоев общества, а не так, как сейчас, - интересы тех, кто надеется получить быструю прибыль сомнительными способами.
Вот такой является сегодняшняя ситуация, которая приводит к развитию зародышей, носящих имя той или иной секты, или же называющимися Маквейт (McVeigth) или «Энрон», феномен которых гораздо больше связан с феноменом Бен Ладена (Bin Laden), чем это может показаться на первый взгляд. В американских фильмах постоянно показывают события, связанные с агрессией, внутренней или внешней, заговорами и убийствами, в которых преступники пользуются поддержкой в самых высоких кругах, только тем и занимающихся, что прикрывающих темные дела и продвигающих интересы преступного бизнеса. Если бы такие фильмы рассказывали о любой другой развитой стране, кроме Соединенных Штатов, они казались бы неправдоподобными. Плохо то, что когда в них речь идет об Америке, это никого не удивляет.
«El Pais», ИноСМИ.ру
www.inosmi.ru
