В марте исполнилось ровно 40 лет cо дня подписания так называемых Эвианских соглашений, положивших конец многолетней войне Франции в Алжире. В 1962 году французский президент Шарль де Голль на основании проведенного в Алжире референдума решил предоставить этой французской колонии независимость. Решение это было для него непростым. Французы рассматривали алжирскую территорию как неотъемлемую часть французского государства, типа Эльзас-Лотарингии. Для того чтобы понять бесполезность попыток сохранить колонию потребовалось долгих семь лет.
Французскому правительству приходилось вести войну среди враждебного местного населения, выслушивать резкую критику и в самой Франции, и за рубежом за нарушения прав человека. Война затягивалась и дальше так продолжаться не могло. Приходилось искать какие-то новые пути. У де Голля в принципе их было два. Либо «отпустить» алжирцев, либо «инкорпорировать» их, то из жителей колоний сделать полноценными французскими гражданами со всеми правами и обязанностями. Референдум, впрочем, показал, что алжирцы хотят независимости. Итак, колониальная война, враждебное отношение населения, стремление «метрополии» любым путем привести это население к повиновению. Аналог просматривается достаточно четкий: сегодняшняя война России в Чечне. Французский опыт сорокалетней давности показывает, как ее можно завершить. Разумеется, могут возникнуть и другие аналогии. После решения предоставить Алжиру независимость де Голлю пришлось бороться с теми французскими военными, которые этого не хотели, которые создали террористическую организацию ОАС и неоднократно пытались убить президента, как «предателя». Недавно активисты «Мемориала», исследующие ситуацию в Чечне, высказали мнение, что карательные акции там проводят некие «эскадроны смерти», предположительно спецназ ГРУ (Главного разведывательного управления). Не будущие ли это «оасовцы» в России? Во всяком случае, именно референдум показал французам, что воевать дальше бесполезно, что продолжение войны будет только способствовать озверению французской армии, что война превратится в резню. В XIX веке такое еще было возможно. В ХХ - уже нет. Для цивилизованного государства, во всяком случае.
Любопытно, что о годовщине окончания алжирской войны сегодня вспоминают больше во Франции, чем в Алжире, хотя, на первый взгляд, Франция является стороной проигравшей. Однако дальнейшие события показали, что именно победа, то есть сохранение Алжира, грозила Франции очень большой опасностью.
Превращение алжирцев во французских граждан означало бы, что при их высокой рождаемости они составили бы сегодня уже половину населения французской республики. Если же учесть, что эта половина весьма подвержена радикальным идеям (вспомним события в Алжире последнего десятилетия), то нетрудно представить, с какими проблемами столкнулся бы Париж. Об этом же следует задуматься тем, кто хочет сохранить Чечню любой ценой.
Публикуя сведения о бесчинствах «федералов» в Чечне, активисты «Мемориала» всегда подчеркивают, что такие вопросы как статус Чечни они сознательно выносят за скобки, как несвоевременный, а требуют от московских властей только строгого соблюдения законности, то есть проявления гуманности в ходе антипартизанской войны. Но следует признать, что такое требование вряд ли выполнимо, если исходить из того, что население Чечни хочет независимости. Сорок лет назад де Голль это понял, и решил не привлекать алжирцев на сторону Франции, а дать им то, чего они хотят.
Конечно, в истории бывали случаи победы в войне с помощью гуманизма. Британцы именно так разгромили коммунистических партизан в Малайе. Политика, проводимая британскими властями, называлась «политикой души и сердца». Англичане оказывали сельскому населению материальную помощь, помогали формировать отряды самообороны. Иначе могла окончиться и вьетнамская войны 1965-1973 годов, если бы американская армия не взгромоздила ее бремя только на себя. Альтернативы были. Сначала южновьетнамскому правительству предлагали действовать против коммунистического Севера так же, как действует он сам в отношении Юга, то есть формировать антикоммунистические партизанские отряды из населения и засылать в тыл противника. Предлагали это, кстати, активисты русской эмигрантской организации Народно-Трудовой союз (НТС). Американцы воспротивились, не хотели «дразнить» Ханой. В ходе самой войны уже американцы предлагали больше приобщать к борьбе местное население, которое коммунистов не любило, но боялось. Однако южновьетнамские власти теперь были против. В результате, чтобы лишить Вьетконг его опорных баз, американцы деревни в джунглях сжигали, а население эвакуировали в города. Советское телевидение в 1960-е годы показывало только часть процесса: как сжигают деревни.
В любом случае, это были совсем другие войны, «идеологические», если можно так выразиться. Партизаны могли называть себя как угодно, но ясно было, что они представляют определенную политическую силу. В Чечне повторяется не Вьетнам, а Алжир.
Андрей Антонов, Информационное агентство «Прима» www.prima-news.ru
