Начало материала здесь….
3. Необходимость пересмотра, укоренившихся представлений о путях построения исламского государства.
Задавшись целью проанализировать, как была выстроена наша политика и стратегия на перспективу, мы вынуждены констатировать неприятный факт – до последнего времени у нас не было, какой либо внятной стратегии. И это притом, что Ислам дает неограниченные возможности выбрать реальную, действенную стратегию и претворять ее в жизнь. Но до последнего времени все, что мы делали, делали на интуитивном уровне. А стратегические планы нам заменял устаревший набор политических лозунгов начала 90-х годов, который абсолютно не соответствует ни духу, ни характеру современной войны. Всецело сконцентрировав свое внимание на вооруженной борьбе, мы уделяли меньше внимание идеологической войне, и без особого размышления принимали навязанные нам политические стереотипы, «плывя по течению». Но это не только наша беда. Практически у всех известных в мире исламских партий и движений полностью отсутствует мало-мальски реальная и конкретная стратегия. Отсутствие продуманной реальной исламской стратегии заменяется теоретическими построениями, оторванными от жизни, и на практике приводит к подражанию тем моделям политического устройства, которые навязываются «мировым порядком».
Но, хвала Аллаху, два последних совещания Маджлисуль-Шура конкретизировали и уточнили главные стратегические задачи на данном этапе Джихада. И что особенно радует - как руководство, так и простые моджахеды понимают, что не приемлема просто политика, а необходима политика, согласованная с Шариатом.
Построение своего независимого государства мыслилась нами примерно в таком ключе. Вначале надо завоевать (отстоять) независимость в борьбе против имперской России. После приобретения свободы уже можно спокойно строить свое независимое государство. Государство должно быть таким как, принято везде, «не хуже чем у людей». Для этого надо продолжать активную деятельность, чтобы государство признали другие страны, и тем самым, став «субъектом международного права», приобрести легитимность в глазах «мирового сообщества».
А как же Шариат? Никаких проблем – Ислам объявляется «государственной религией». И конечно, запланировано, постепенно вводить шариатские законы для регулирования общественной жизни.
Эти представления начала 90-х годов сегодня у многих мусульман вызывают в чувство неудовлетворенности и ощущение того, что здесь нет реальной перспективы.
Начнем с последних тезисов. Мы уже отметили, одной из самых коварных идеологических подмен является превращение Ислама в «государственную религию» вместо того, чтобы сделать его основой государства. И эта подмена, навязанная, как обязательный пункт «международного права» является явным отступлением от Ислама.
Что касается постепенного или частично введения шариата это такой же абсурд, как «постепенная» или «частичная» беременность. Шариат, он или есть или его нет, или все или ничего, другой закон здесь не приемлем.
Тесно связано с этими понятиями и неприемлемость для мусульман строить свое государство по принципу «как принято в мире». Потому что в мире утверждается, одобряется и насаждается только сатанинская система, власть Тагута.
Из практики нашего Пророка, алайхи-соляти вассалам, необходимо отметить один очень существенный момент, о котором мы ранее упоминали. Пророк, алайхи-соляти вассалам, категорически отказался от власти, которую ему предложили в Мекке вожди курейшитов. Почему? Да потому что невозможно изменить сверху закоснелую джахилиятскую систему. Невозможно сверху, с крыши изменить социально-политическую конструкцию, утвердившуюся в обществе.
Это было невозможно даже для пророка, алайхи-соляти вассалам, для политика и руководителя, равного которому не было на земле. Потому что законы, которые Аллах, хвала Ему Всевышнему, определил для природы человеческого общежития, не позволяют этого. Изменить джахилиятское общество, можно только полностью уничтожив фундамент, на котором оно строилось. Нельзя с этим обществом идти на компромисс, нельзя к нему приспосабливаться, нельзя становиться его частью.
В Коране приводится пример, когда пророк Йусуф, мир ему, после цепи тяжелых испытаний, выпавших ему, занял высокий государственный пост в Египте. Сура 12 «Йусуф». «[Йусуф] сказал [царю]: «Назначь меня [смотрителем] над хранилищами [твоей] земли, ибо я – умелый хранитель». 56. Так мы даровали Йусуфу могущество в земле [египетской], дабы он поселился там, где ему заблагорассудится. Мы воздаем [по заслугам] и помним о наградах для тех, кто вершит добрые деяния».
Но у пророков Аллаха на земле была главная миссия – призывать людей к религии Аллаха. И высокое положение и богатства, если таковыми они были наделены, служили для них лишь средством, чтобы наилучшим образом призывать людей к Истине.
В суре 40 «Верующий» говорится, что некий верующий муж из рода Фир,ауна, скрывавшего свою веру выступил на стороне Муссы, мир ему, и напомнил:
«Прежде явился к вам Йусуф с ясными знамениями, но вы непрестанно подвергали сомнению то, с чем он к вам явился. Когда же он скончался, вы заявили: «Нет, после него Аллах не пошлет посланника». Так Аллах вводит в заблуждение нарушающего дозволенное, сомневающегося».
Из этого мы знаем, что Йусуф призывал жителей египетской земли, но мало кто откликнулся на его призыв. Они остались при своей религии, довольные тем, что являются жителями сильного государства, власть которого распространяется на окружающие земли и народы. Более того, потомки Йакуба (Исраила) и Йусуфа, исповедовавших Единобожие, были порабощены египетскими язычниками.
Многобожники встретились с пророком Мухаммадом, алайхи-соляти вассалам, и предложили: «О Мухаммад! Давай поклоняйся тому, кому мы поклоняемся. Мы же будем поклоняться тому, чему ты поклоняешься, так что мы станем сотоварищами в общем деле». После этого была ниспослана сура «Аль-кафирун» (сура 109).
Я ведь не поклонюсь тому, чему вы поклонялись,
и вы не поклонитесь тому, чему я поклоняюсь.
Вам - ваша вера, мне же – моя вера!».
А ведь руководители Исламского Джамаата Таджикистана («вооруженная оппозиция»), что согласились занять 30% мест в правительстве Рахмонова, много раз читали и разъясняли эти аяты Корана простым мусульманам. Невозможно понять из чего исходили представители «Ихванул-муслимин», посоветовавшие им сделать такой шаг, оценивая его как политически выгодный? С каких пор для Джамаата стать частью в системе Тагута, считается выгодным?
Что касается представлений о «закономерной» последовательности политических шагов, которые укоренились в нашем сознании, то они нуждаются в коренном пересмотре. Здесь серьезным упущением и главнейшей ошибкой является игнорирование тех законов, которые Аллах, хвала Ему Всевышнему, определил для окружающего мира и человеческой природы.
Пребывание в этом мире жестко связано со временем, разбитым на периоды. Беспечное отношение ко времени и не учитывание периодов является непростительной ошибкой, особенно для мусульман.
Законы времени неумолимы. Если ты пропустил время утреннего намаза, тебя не поразит молния и под твоими ногами не разверзнется земля, но это время уже никогда не возвратится! Наступит ли для нас новое утро это вопрос. Но готовиться к нему надо всегда. Время это жизнь! Время не ждет готовы ли мы к осенним дождям и время не ждет и не спрашивает, готовы ли мы уйти из этого мира.
Все эти положения известны мусульманам. Но когда мусульманам надо выбрать правильное политическое решение с учетом времени и периода, в котором пребывает общество, вся эта мудрость остается в стороне от практики.
А ведь в политической жизни есть свои закономерные этапы и периоды, которые необходимо знать и учитывать.
Когда внезапно окончится война и враг отступит (а это случится обязательно!) мы уже будем готовы к этому периоду. К этому периоду у нас должно быть подготовлено закаленное ядро моджахедов, не только умеющих воевать, но и знающих Ислам и ту политику, которую завещал Пророк, алайхи-соляти вассалам. Иначе мы встретим мирный период не ядром, а пестрой человеческой смесью из приверженцев западной демократии, слабовольных алимов, сбежавших от Джихада, моджахедов, которые будут молчать, и слушать умные речи «специалистов», которые прибегут, «как только замолкнут пушки».
В джахилиятском обществе систематически наступает период, когда власть предельно слабеет и не может, как раньше подчинить народ и управлять им. Появляются смута и разброд. Об этом кризисном этапе знали в свое время и большевики. Они говорили о ситуации, когда «верхи не могут управлять по старому, а низы не хотят жить по старому» и старались воспользоваться революционной ситуацией, чтобы прийти к власти.
Революционная ситуация, описана во многих труда и достаточно подробно. Она сравнима с физическим процессом размягчения формы. Наступивший кризис и смута приводят разрушению государственных устоев. Затем революционный огонь идет на закономерный спад, и общество, уставшее от смуты и хаоса, постепенно остывает, кристаллизуется и обретает новую форму жесткой социально-политической структуры (государства).
Если кто-то, упустив этот короткий период революционной ситуации, думает, что можно в любой момент и на свое усмотрение, что-то изменить и реформировать в уже установившейся системе, то это заблуждение. Нельзя изменить застывшую форму. И нельзя догнать вчерашний день. Время упущено! Общество стремится к возвращению привычного, социально-политического уклада.
При этом может быть утеряна идеологическая (религиозная) основа, цементировавшая государство и не найдена ей замена, что делает его уязвимым и недолговечным. Но даже в заново и наспех склеенном государстве при отсутствии стабильности и предсказуемости, уже не бывает той возможности, которая была заложена в первоначальной революционной ситуации. И дело уже не в силе или слабости государства, все дело в народе. «Низы» уже предпочитают жить по-старому! Как овдовевшая женщина, уставшая от своего одиночества, готова выйти замуж за первого встречного, так и народ, уставший от своей свободы, готов подчиниться любой власти, любому подобию порядка.
Народ будет ворчать, выражать недовольство, возмущаться, но он уже не сдвинется с места, чтобы изменить ситуацию. В этот период все революционные и протестные демарши выглядят вымученными и ненужными.
Должны ли мусульмане использовать возникшую революционную ситуацию? Да должны. Но историческая практика показала, что внезапно возникающая революционная ситуация, потрясающая основу колониальной империи, застает мусульман врасплох. Так было после падения царской России. Так было после падения колониальных режимов во многих мусульманских странах. Мусульмане были активными участниками военного противостояния, и естественно большинство было настроено восстановить Шариат на своей земле.
Итак, были мусульмане, организовавшиеся в большие вооруженные группы, были алимы – знатоки Шариата, было желание восстановить Исламское государство. И все это на фоне распавшейся, ослабевшей империи неверных. Казалось бы, все видимые условия для достижения цели были налицо. Но, тем не менее, мусульмане нигде не смогли добиться желаемой цели и вновь попали в зависимость от кафиров.
Нам неизвестны труды, где подробно анализировались бы эти исторические факты мусульманскими учеными. Многочисленные еврейские фальсификации не имеет смысла приводить. Касаясь этих исторических фактов, мусульмане обычно ссылаются на отсутствие единства в своих рядах, которое приводит к поражению. Проблема важная, и история показывает, что даже победа в вооруженной борьбе против кафиров, не дает возможность построить свободное (шариатское) государство. Поэтому необходимо более подробно разобрать проблему единства среди мусульман.
4. Изменение представления о понятии ЕДИНСТВА на пути от антиколониальной войны к установлению Шариатского государства.
«Единство» это такое магическое слово, которое люди повторяют как заклинание. Это такое состояние в обществе, которого очень трудно добиться и когда оно достигается его трудно удержать.
Любое единство завораживает и восторгает людей, даже если это пустое и никчемное единство футбольных фанатов.
Призывая к единству, надеются на понимание и объединение исходя из общей цели, идеи, мировоззренческой основы. Объектом призыва, как правило, выбирают людей, которые вроде бы по своей природе должны стремиться к единству, так как имеют общие корни, общность происхождения. И естественно, люди в первую очередь ориентируются на общность языка, культуры, национальной принадлежности.
Тысячелетиями люди пытаются строить единство на племенной (этнической) принадлежности. Невозможность такого единства доказала историческая практика. В любом народе обязательно присутствует часть, которую принято называть национал-предателями. На примере чеченцев, можно выделить два типа этой презренной категории: национал предатели, которые из поколения в поколение охотно и с рабской верностью служили русским (завгаевы, Бугаевы и пр.) и случайные выродки, такие как кадыровы и им подобные. Последняя категория может выйти из любого тейпа (рода). Сегодня выглядит политически наивным, что в одно время мы искали единство даже с генетическими национал-уродами.
Единство, возникшее на основе вооруженного сопротивления оккупантам, казалось наиболее перспективным. Но после того как была достигнута объединяющая цель и оккупанты были изгнаны, единство исчезло. Теперь уже, каждая группа, участвовавшая в войне, имела свой политический интерес и свое представление о том, каким должно быть государство. И никакие добрые пожелания, и призывы не могли сохранить единство.
На какой-то период можно было еще удержать участников сопротивления в рамках взаимного согласия, при условии, что вновь избранное руководство должным образом понимало бы законы политики. Не было ничего более ошибочным в то время, чем игнорировать внешнюю опасность и акцентировать внимание в поисках внутреннего врага. Но и при грамотной политике разногласий и расколов невозможно было избежать.
Многие не теряли надежду на восстановление единства вчерашних товарищей по оружию. Тем более что был, казалось бы, бесспорный аргумент – ведь все же являются мусульманами! Это, на первый взгляд, вроде бы правильная мысль, в реальной жизни не работает. Ведь Гамаль Абдель Насер и даже Кемаль Ататюрк на словах не отрицали Ислам и тоже делали намаз.
Единство на основе исламского мировоззрения. Именно это единство, является единственно верным. Именно это единство на основе исламской акыды больше всего страшит кафиров, и они всеми силами стараются внести раскол в этом направлении.
В Коране сказано: «…сердца которых Он сплотил [верой]. Если бы ты издержал все, что есть на земле, то не смог бы слить воедино их сердца, однако Аллах соединил их, ибо Он – великий, мудрый». (Сура 8, а 63).
В толковании «Аль-мунтахаб» так разъясняется смысл этого аята, в котором Аллах обращается к Своему посланнику:
«Это Аллах так соединил их сердца любовью к тебе после разногласий и вражды, что они предались тебе, жертвуя своей жизнью и отдавая свое имущество за победу твоей (о Мухаммад!) веры. Если бы ты истратил все то, что есть на земле из имущества, чтобы соединить их сердца, ты бы не смог этого сделать. Поистине сердца людей в руках Аллаха, и Аллах скрепил их воедино Своим руководством к вере, любви и братству. Аллах Всевышний силен и велик. Он мудр, и распоряжается делами людей так, чтобы они шли им только на пользу».
Призрачность «общенационального единства». Итак, мы видим, что не всякое единство пригодно для построения Исламского государства. Идея Общенационального Конгресса чеченского народа (ОКЧН) могла лишь на некоторое время создать иллюзорное единство, такое же, как объединение арабов под джахилиятской теорией Арабского Социалистического Возрождения.
«Общенациональное единство» это наиболее простая идеологическая ловушка, отвлекающая от Исламского пути. С этим понятием тесно связаны тупиковые теории, разделяющие мусульман на «малые народы» и переименовывающие Джихад в «национально-освободительную борьбу». Навязав эти ложные понятия, кафиры (русские оккупанты) с самого начала стараются осуществить программу «внутри чеченского» противостояния. При этом, стремясь предстать не в роли агрессора, а в роли третейского арбитра. Эти примитивные политические потуги не имели успеха ни в первую, ни во вторую русско-чеченскую войну. И на то есть свои причины.
Во-первых, у мусульман всегда есть исламская альтернатива против любой ложной тории.
Во-вторых, теория «общенационального единства» доказала свою полную несостоятельность с самого начала.
В-третьих, чеченская национал-помойка никогда не сможет стать даже намеком на самостоятельную силу. Так как презренная категория рабов-исполнителей не может по определению стать центром принятия решений.
В-четвертых, моджахеды всегда подчеркивают роль откровенных мунафиков, как прихвостней неверных и не дают возможность прижиться этим лживым измышлениям.
Единство вооруженного Сопротивления является более сложной политической категорией. На этот вид единства возлагаются реальные надежды, опираясь на него, строят политические перспективы. Этот вид единства вводит в заблуждение мусульман еще и потому, что здесь не видно непосредственного влияния врага. Тот информационно-пропагандистский прессинг и все уловки, которые применяют оккупанты, чтобы опорочить движение Сопротивления и внести раскол в его ряды, не имеют серьезного успеха. Поэтому создается впечатление, что враг, задумавший расколоть этот вид единства, обречен на поражение так же, как он многократно и постоянно проигрывает в вооруженном противостоянии с мусульманами.
Но здесь как раз и скрыта трагическая ошибка мусульман. Именно в деле разрушения этого вида единства неверные с лихвой берут реванш, за свое поражение в открытой войне. Хотя здесь они добиваются отсроченной победы, тем не менее, они побеждают. И здесь поражение мусульман, тем более ощутимо и болезненно, так как именно в надежде на этот вид единства, они рисовали политическую перспективу и выстраивали свои планы.
На этот раз роль «пятой колонны» и бомбы отсроченного действия играют различного рода джахилиятские идеи, осевшие в головах мусульман за десятки лет колониальной зависимости.
Ситуация в Ичкерии после первой войны была типичной. Здесь были «патриоты» разного накала, от представителей идеи национальной исключительности до обще кавказских «национал-освободителей». Были и «подсадные демократы», рассуждавшие о «международном праве» и гармоничном соединении «общечеловеческих ценностей» с национальными особенностями и исламскими традициями.
Из тех, кто пришел к власти, организовалась особая партия. Они больше рассуждали о послевоенных трудностях, о разрухе, об «уставшем народе» и обещали постепенный, плавный переход к шариату.
Были и представители Исламского Джамаата, среди которых тоже не было прежнего единства, и которые, мечтая о Шариате, понятия не имели, что делать и как выйти из этого порочного круга. Представители Джамаата (как впрочем, и единицы из числа некоторых чеченских военных лидеров), в отличие от других, с самого начала, не верили ни в какие подписанные договоры с кафирами и готовились к неизбежной войне, в меру своих сил и возможностей.
Нам необходимо чуть подробней остановиться на том, как разрушилось единство чеченского Сопротивления. Как надо строить Ичкерию большинство не сомневалось, и исходили из принципа «как принято во всем мире». Но, несмотря на Исламский призыв с одной стороны и демократическую фразеологию с другой, государство выстраивалось в худших традициях чеченского социализма.
Это было закономерно, так как социализм был привычней и при нем выросли все участники новых событий. Шариатские суды первых послевоенных месяцев постепенно изживались. Клановость, групповщина, протекционизм, взятки и поборы возвратились, как обязательные и «естественные» механизмы, движущие обществом. Дошло до политического абсурда – вчерашние промосковские оппозиционеры и даже личности, которые были всем известные, как агенты российских спецслужб, заняли ключевые посты в государстве. Активные участники войны, моджахеды, отстоявшие свободу своей земли, были не просто забыты, но начали повсеместно преследоваться новыми «силовыми» структурами государства.
Боялись, открыто затрагивать лишь некоторые личности, имена которых были слишком известны и пользовались авторитетом как среди моджахедов, так и в народе. Представители российской политической верхушки и российских спецслужб в своих выступлениях и интервью не могли скрыть удовлетворения.
Джахилиятская система власти с каждым днем все больше дискредитировала себя. Из-за отсутствия единства в обществе не могло быть централизованной власти. Власть была в большей степени номинальной, и представители власти становились на уровень одной из противоборствующих групп.
Главнейшая задача российских спецслужб и их многочисленных агентов внутри Ичкерии, состояла в том, чтобы разбить и ликвидировать Джамаат.
Они смогли спровоцировать печально известные «гудермесские события». При этом сумели на короткое время объединить против Джамаата даже те группировки, которые враждовали между собой.
Гудермесское вооруженное противостояние длилось один день. На следующее утро, благодаря вмешательству трезво мыслящих лидеров и, в общем-то, нежеланию обеих сторон продолжать вооруженное противостояние, конфликт был погашен. Российские войска, сконцентрированные по Дагестанской границе, ждавшие приказ на вторжение, опоздали. Конфликт слишком быстро загасили. Время было упущено.
Чрезвычайно важно не умалчивать эти события, а объективно их проанализировать. Этот политический кризис должен быть уроком для моджахедов Кавказа, чтобы уяснить его характер, истоки и закономерность. Нельзя повторять бесконечно одни и те же ошибки.
В ходе заочной политической полемики российская пропаганда озвучивает на разные лады одни и те же доводы: «Чечне была предоставлена свобода в течение трех лет, а как ею воспользовались?..» и тут идет перечень непростительных грехов «и людей воровали, и нефть воровали, и русских прогоняли, и лагеря террористов организовывали…».
Чеченская сторона обычно приводит контр аргументы: «Во-первых, в истории неизвестно, чтобы Русня кому-то давала свободу. Свободу нам никто не давал, мы ее завоевали. Во-вторых, в нарушении всех договоренностей, с первых же дней российские спецслужбы не прекращали своих провокаций, расшатывая обстановку изнутри. И людей похищали и диверсии устраивали главным образом российские агенты…».
Если мы хотим найти истинные причины кризиса, нам необходимо непредвзято рассмотреть проблему.
Первое. Мы должны прислушаться к своему врагу и признать, что у нас действительно было три года на подготовку к любому возможному сценарию последующих событий.
Второе. Из какого хадиса мы взяли, что враг ни в коем случае не станет мешать нам строить независимое Исламское государство? Тем более, если этот враг - русский кафир? Почему русский кафир, которого всегда отличала жестокость, трусость и вероломство, после подписания какой-то бумажки должен был стать «белым, пушистым и доброжелательным»?
Третье. Даже если предположить невероятное, что нам никто извне не мешал бы и не раскачивал ситуацию, то и тогда политический кризис был бы неминуем. Для этого было достаточно тех идеологических противоречий, которые гнездились внутри сил чеченского Сопротивления. Одни были сторонниками государства «как принято в мире», где Исламу отводилась роль «государственной религии», другие (Джамаат) требовали прекратить эти джахилиятские игры в демократию и ввести закон Шариата, безотлагательно.
Четвертое. До сих пор считалось, что гражданская война среди чеченцев невозможна, так как не могли припомнить исторического прецедента. Но в Гудермесе была настоящая гражданская война, хотя и длилась всего один день. Какие бы причины не приводились для объяснения этого конфликта, главной причиной было идеологическое разногласие.
Пятое. С самого начала смуты наиболее активную и последовательную работу по выходу из кризиса проводил Шамиль Абу-Идрис. Благодаря его деятельности и стойкой позиции Урус-Мартановского Джамаата, мунафики не смогли все шариатское переименовать в «вахабитское» и чувствовать себя в Ичкерии вольготно.
Шестое. События в Ичкерии развивались не совсем по типичному для мусульманских стран сценарию. Главное отличие в том, что после изгнания оккупантов Джамаат не сложил оружие. Именно Урус-Мартановский Джамаат, при всех своих промахах, ошибках и внедренных провокаторах, спас ситуацию. («Урус-Мартановский» было общим названием, куда входила исламская молодежь, составлявшая отдельные группы, разбросанные по всей Ичкерии с центром в Урус-Мартане).
Здесь никто не мнил себя грамотным политиком или теоретиком. Но при этом не собирались закрывать глаза на то, что происходило в Ичкерийской республике. Черное называли черным, белое – белым и не собирались соглашаться с политикой новой власти, которая, разглагольствуя об Исламе, все дальше отдалялась от Шариата. Они не сложили оружия и этим спасли не только свой Джамаат, но даже ихвановское крыло, бездарная и беззубая политика которого, немало способствовала укреплению джахилиятской системы власти.
Седьмое. Определенные разногласия внутри Джамаата назревали еще до войны. Во время войны эти разногласия не были столь заметными, но после изгнания оккупантов, на этапе так называемого «мирного строительства», произошло заметное размежевание. Одно крыло составляли ветераны, стоявшие у истоков создания Джамаата. Они считали себя интеллектуалами, придерживались ихвановской философии. Отдельные представители этого крыла вошли в новое правительство. Они считали, что общество еще не готово к Шариату, что надо долго воспитывать и обучать мусульман, пока все не поймут, что Шариат это наилучший выход для общества.
Если бы победила эта ихвановская утопия, которая проповедовала разоружение исламской молодежи и переключение на мирное строительство и мирный призыв, расправа над Джамаатом была бы неминуема.
Раскол произошел и среди ихвановского крыла Джамаата. На тех, которые, несмотря ни на что, предлагали придерживаться прежней позиции – «мир может изменяться, как угодно, мы же не должны изменяться!». И на тех, которые предлагали объединиться реально со всеми другими джамаатами и выработать с ними единую стратегию и единую позицию.
Восьмое. Объединение джамаатов состоялось. На первом этапе главным объединяющим центром стал лагерь Хаттаба. Он не давал втянуть себя ни в какие вооруженные конфликты и разногласия, но он был готов дать вооруженный отпор любому, кто попытался бы силой завладеть лагерем. А такой штурм готовился. Для Москвы и ее чеченских агентов, главным объектом нападения планировался именно этот лагерь. И не случайно, ведь этот лагерь был кузницей моджахедов! Джамаат перегруппировался именно в этом лагере.
Чрезвычайно важную позицию в той ситуации занял Шамиль Абу-Идрис, который охладил пыл многих горячих голов и фактически нейтрализовал попытки развязать новое кровопролитие.
Вторым объединяющим моментом стала агрессия со стороны русских кафиров. Эта агрессия спасла ситуацию и не только объединила чеченские джамааты, но и объединила джамааты всего Кавказа. За шесть лет войны выросло новое поколение молодежи, которое не знает другого мировоззрения, кроме Исламского, и не представляет другого пути кроме Джихада. И В ЭТОМ ВЕЛИЧАЙШАЯ МИЛОСТЬ АЛЛАХА, ХВАЛА ЕМУ ВСЕВЫШНЕМУ!
Теперь нашей главнейшей задачей является не смешивать идеологии, не смешивать понятия, не смешивать людей, как это было после первой войны. Мы не имеем права повторять ошибки, которые многократно допускались во всех мусульманских странах, и которые мы повторили почти один к одному. В Джихаде закаляется та избранная группа, которая, инша Алла! сможет установить Шариат на своей земле!
Мы, конечно, не сможем избежать ошибок вообще. Потомкам Адама свойственно ошибаться. Но мы не имеем права повторять одни и те же ошибки. Пусть это будут другие ошибки, новые, не имевшие ранее места в нашем опыте….
И мы должны быть готовы к проблеме, которую мы на своем опыте в полной мере не испытали, но которая постигла предыдущие поколения мусульман и наших современников в других мусульманских странах. Это касается проблемы единства мусульман, признающих Исламскую акыду, стремящихся установить Шариат.
Нарушение этого вида единства, раскол в самом Исламском движении, наносит мусульманам самое болезненное, самое ощутимое по своим последствиям поражение. Имам Шамиль проиграл именно из-за раскола среди моджахедов. Во время революции 17-го года именно раскол в рядах мусульман, боровшихся за установление Шариата, привел к поражению и повторной колониальной зависимости от сатанинской системы большевизма.
Самый наглядный для нас пример это американская агрессия против Исламского Эмирата Афганистан. Война против талибов. Если бы эта агрессия была бы осуществлена только лишь силами американских и европейских кафиров, вряд ли она имела бы такой успех. Кафиров поддержали мусульмане, сторонники Ахмад-шах Масуда, а также Саяф, Раббани и другие.
Когда издерганное лживой мимикой лицо Блэра появляется на экране, мы спокойно выслушиваем ложь об ОМУ в Ираке. Нас это не удивляет, так как ложь это неотъемлемое свойство кафиров. Но совсем другое дело Саяф, Раббани. Это известные лидеры моджахедов со времени советской оккупации Афганистана. Саяф считается приверженцем позиции «Ихванул-муслимин», Раббани – профессор, один из авторитетных алимов в мусульманском мире. Оба знатоки Шариата. Вызывает удивление, каким образом они дошли до того, что объявили талибов «американскими шпионами», а сами на американских штыках вошли в Кабул и активно способствовали разрушению Шариатского государства?
В следующей части мы подробней остановимся на проблеме единства в Исламском движении. На условиях, при которых возможно сохранение единства среди моджахедов.
Мы просим Всевышнего Аллаха простить нам наши ошибки вольные и невольные. Мы просим Аллаха наставить нас на правильный путь, и помочь нам установить Его Шариат на земле.
Ва ахиру даъавна, анал хамдулиллахи-раббил аламин. Вассаламу алайкум, варахьматуллахи, вабаракатух.
Исламский Центр Стратегических Исследований
