Из серии преступления века. Расстрел «гуманитарного» коридора

Когда война приблизилась к городу Грозному, и невозможно было там больше оставаться, я вместе с семьёй покинул город. Мы рано утром, 27 октября 1999 года, были на трассе Ростов-Баку, направляясь в Шатой. Я был за рулем, и вся моя семья сидела в машине. Впереди нашей машины ехал забитый пассажирами рейсовый автобус. Вдруг в машине раздались крики, самая младшая дочь, которой было 5 лет, кричала изо всех сил:

- Папа, самолет?! Я боюсь… папа!

И в это же мгновение, в автобус ехавший впереди, попал снаряд, и автобус разорвало на две части. Там были женщины, дети и старики. Самолёты били по движению. Я понял - это конец. Мгновенно остановил машину. Мы успели отбежать от дороги, чтобы затеряться в деревьях. Следующая ракета поразила нашу машину. От мощного взрыва меня и мою младшую дочь отбросило и сильно ударило об камни. Дочери моей повредило ногу. Она кричала вовсю, заглушив всё и всех. Я, словно лишенный разума, долго не мог прийти в себя, а мать прижимала её голову к своей груди, всё шепча: - Ва Аллах!

А самолёты, сменяя друг друга, всё летали и били по движению на дороге. Кто-то успевал выпрыгнуть из машин, а кто-то сгорал в своей машине со всей семьёй. Люди с автобуса кричали, просили Аллаха о помощи, а самолеты все били и били. Каждый их новый заход уносил человеческие жизни. Люди истекали кровью: кто-то потерял руку, кому-то попало в ногу, и у кого-то просто оторвало обе ноги, а самолёты все били и били по живым мишеням. Это длилось полчаса.

- Вроде перестали, улетели, - сказала жена, и мы вышли из укрытия.

Вновь прибывшие выскакивали из машин, чтобы помочь пострадавшим. Они стали вытаскивать из горящего автобуса людей, - тех, кто остался в живых. Некоторые просто сгорели дотла. Невозможно было опознать тела. У меня по лицу текли слёзы. Рядом лежала человеческая рука, а ещё где-то верхняя часть женщины, а нижнюю часть отбросило куда-то в даль. Это было страшное зрелище: - разорванные человеческие тела, ручьи крови, собирающиеся в лужи. Подъехавшие люди спешили увезти раненых в ближайшую больницу села Чири-Юрт, потому что самолеты могли снова вернуться.

Кто-то и нас привез в больницу села Чири-Юрт, как и остальных. Моя дочь истекала кровью, правая раненая нога отвисала. Жена от испуга не могла прийти в себя, так что вся забота осталась на моих плечах.

В этот день в больницу Чири-Юрта попало много искалеченных людей, лишенных конечностей, и просто раненых, которым требовались операции. Было много убитых, не знаю сколько, некогда было считать. Этот день, навсегда останется в моей памяти.

Моя пятилетняя дочь лишилась ноги. О Аллах! Вы не знаете, не можете себе представить боль отца за своего ребенка. Боль отца, когда крохотное создание смотрит на тебя плачущими глазами и спрашивает тебя:

- Пап, а моя нога? Как я буду играть? А когда прилетит самолёт, как я в подвал убегу? Пап, эта война когда кончится? Пап?.. - дальше она не сказала ни слова, она уснула измученная болью, страшными картинами этого дня, где в жгучем пламени горели люди, и никто не мог вытащить их оттуда, пока не улетели самолеты.

На ум приходили ужасные мысли и в эти минуты я жалел, что у меня есть семья, дети. Я не мог видеть боль дочки. Как должен чувствовать себя пятилетний ребенок, лишенный ноги? О Аллах! Ей бы ещё в куклы играть, а на её долю выпали страшные испытания, и так рано она познала жестокость этого несправедливого мира…

- Пап, я не хочу просыпаться…, я не хочу жить!!

Эти её слова ранили меня в самое сердце. Я, ее отец, не могу ничем ей помочь. Что же это? Что же с нами делают?

Скажите, что ждет ребенка, если у него в голове одно: - «Я не хочу жить…»